Эксперт Эксперт - Эксперт № 11 (2014)
Управляющий директор УК «Финам-менеджмент» авторитетный частный инвестор Элвис Марламов назвал происходившее на рынке 3 марта «отъемом акций». Он обращает внимание на то, что обычно выкупаются все нерыночные падения из-за форс-мажоров (войн, землетрясений, 11 сентября и т. д.). Кстати, интересно, что обороты по депозитарным распискам на наши акции на западных биржах все эти дни тоже были выше обычного (как и цены на расписки традиционно были немного выше, чем на локальные акции). То есть говорить, что в панике были проданы все российские бумаги, не приходится: кто-то продал, а кто-то с удовольствием купил.
В январе инвесткомпания Sberbank CIB опубликовала оценку, согласно которой нерезиденты держат около 70% российских акций в свободном обращении. В Промсвязьбанке напоминают, что крупные позиции в бумагах могут также принадлежать россиянам, которые с целью минимизации налогообложения участвуют в рынке через зарегистрированные в офшорах компании. «Точную оценку доли институциональных инвесторов на фондовом рынке РФ в настоящее время дать затруднительно, но, исходя из данных EPFR, можно предположить, что их доля за последние четыре года могла сократиться практически вдвое», — добавляет Илья Фролов. Таким образом, в первом приближении можно сделать вывод, что иностранные инвесторы на нашем рынке постепенно уступают место российскому капиталу, зарегистрированному в офшорах. Но этого недостаточно. От сильных падений рынок защищают частные инвесторы и отечественные пенсионные фонды — их доля, особенно на рынке акций, у нас чрезвычайно низка, объем ПИФов и вовсе смехотворен. Необходимо, чтобы средний класс покупал акции и годами держал их, получая дивиденды. Начинать можно прямо сейчас: после мартовского падения дивидендная доходность по акциям «Аэрофлота» составляет около 6%, по акциям «Мостотреста» — около 9%. Элвис Марламов считает, что ставку надо делать на оборонный комплекс, где много хороших компаний, которые можно купить исходя из капитализации в одну-две годовые прибыли и которые будут платить 25% чистой прибыли в виде дивидендов.
Научные нужды страны Дан Медовников
Формулировать приоритеты и строить прогнозы нужно не только с позиций «научной корпорации», должны учитываться долгосрочные задачи развития страны и общества
section class="box-today"
Сюжеты
Долгосрочные прогнозы:
Сахарная конъюнктура: выход из депрессии
Засиделись
/section section class="tags"
Теги
Долгосрочные прогнозы
Вокруг идеологии
/section
Последний год принес России довольно драматичные изменения в научно-инновационной сфере. Перестал быть «главным по инновациям» Владислав Сурков, жесткой критике подверглись такие знаковые институты отечественной НИС, как «Роснано» и Сколково, была реорганизована Академия наук, прекращено негрантовое финансирование фундаментальных исследований, наконец, создан Российский научный фонд с большими финансовыми возможностями и полномочиями. Происходит перезагрузка научной и инновационной политики. Власть, бизнес, общество ждут от этой сферы большего, чем она смогла продемонстрировать в последние десять-двенадцать лет. Причем дальнейшее чисто институциональное строительство уже малоперспективно — наступает пора настроить научные и инновационные институты на решение вполне конкретных задач, стоящих перед страной. О том, как это можно сделать, мы беседуем с помощником президента РФ, главой попечительского совета Российского научного фонда Андреем Фурсенко .
figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
— Вы один из идеологов построения национальной инновационной системы (НИС) в России. В конце 1990-х идея построения НИС не была очевидной, но в начале 2000-х мы довольно бодро взялись за дело и к настоящему моменту позаимствовали почти все существующие институты и инструменты инновационного развития. Но НИС работает недостаточно эффективно.
— Система работает, ее основные элементы начали функционировать в регулярном режиме уже лет пять тому назад. Но она не дает ожидаемых результатов. Отчасти это связано с просчетами в создании отдельных элементов, отчасти — с тем, что многие инструменты конструировались по старым лекалам. Например, эти «выколотые точки» — технополисы, особые зоны — в том виде, в котором аналогичные структуры создавались в 1970–1980-х и даже в 1990-х годах, сегодня уже неэффективны. Помните так называемые шарашки? Они тоже были результативными в свое время, но сегодня мы имеем другую страну, другой строй, другое государство — и они не нужны.
Многие из построенных в рамках нашей НИС элементов сыграли позитивную роль в свое время, у них и сегодня есть определенный потенциал. Но новейшая история показала, что мир быстрыми темпами движется к распределенным, сетевым системам. Кроме того, сама НИС должна быть гораздо более мобильной, уметь быстро перестраиваться.
Однако отсутствие яркого эффекта от НИС сегодня вовсе не означает, что была проведена бесполезная работа, были бессмысленно затрачены деньги. Просто теперь систему надо настраивать. При этом роль государства должна быть паритетной по отношению к остальным участникам НИС, а его вмешательство не может быть навязчивым.
— То есть ее нельзя жестко институционализировать?
— Институт должен быть гибким и самоорганизующимся. Когда система создавалась, мы к такому свойству ее структуры, к такому управлению системой готовы не были. Ведь практически все элементы системы создавались при непосредственном участии государства. А государство не бизнесмен, оно вообще инертно по своей сути. Здесь фактор стабильности и гарантий значит больше, чем фактор максимального экономического эффекта. На этапе создания излишняя вариативность в подходах, уход государства от принятия ответственных решений вообще могли оказаться губительными для системы, ведь у нас практически отсутствовала культура инновационного предпринимательства. А вот сейчас гибкость и независимость просто необходимы. На данном этапе излишний патернализм будет оказывать сдерживающее влияние на развитие системы.
Есть еще один важный аспект. Инфраструктурные решения нельзя принимать в отрыве от принятия решений в других сферах. Что я имею в виду? Вот мы создаем институты, их можно классифицировать по-разному — например, инфраструктурные институты, финансовые институты, административно-организационные институты. Есть еще институты контентные, которые должны задавать повестку дня. И все это должна объединять единая логика, логика единого организма. То есть, создав «хард» и не обеспечив соответствующий «софт», мы столкнемся с проблемами, которые будут усугубляться.
— Есть еще вопрос целеполагания, система должна видеть цель.
— Да, если четко задать цель, идти к ней было бы легче. Но как это сделать в современных условиях? В сегодняшнем инновационном развитии центр тяжести постепенно переходит от продуктовых результатов к созданию технологии, метода. Потому что ситуация меняется очень быстро. Быстро меняются востребованные продукты, те же самые смартфоны, например: новая модель появляется в течение года, принципиальные обновления — за два-три года максимум. И так во всем, от фармацевтики до конструкционных материалов.
Темпы изменений настолько возросли, что мы не то что не успеваем внедрять и использовать инновации, мы не успеваем их осознать. Из-за нарастания неопределенности бизнес перестал делать серьезные вложения в стратегические проекты. Риски ошибиться с направлением финансирования уже не компенсируются перспективами получения сверхприбыли. Пожалуй, это один из самых серьезных вопросов и ограничений для потенциальных инвесторов, и не только для них.
По большому счету, мы должны перестроить мышление, образование — для того чтобы подготовить людей, научить их жить в этой ситуации. Как выстраивать экономику, как выстраивать политику в состоянии неопределенности? Задача и организационно очень сложная, и психологически тяжелая, некомфортная для человека.
— У вас есть рецепт для решения этой проблемы?
— Речь идет о естественном развитии инновационной сферы, и неправильно жестким регулированием стремиться изменить ход вещей. Здесь скорее необходимо говорить об инструментах, помогающих участникам инновационного процесса, стимулирующих их деятельность, о мягком вмешательстве.
— Поясните на каком-нибудь примере...
— Например, недавно был предложен прогноз научно-технологического развития страны. Коллектив очень уважаемых специалистов назвал приоритетные направления в научно-технической сфере до 2030 года. Но от чего они отталкивались? В первую очередь от своего понимания развития отраслей, которые они же и развивали. То есть научное сообщество, как и общество в целом, получает этот прогноз как данность, как некое сакральное знание.
