Филлип Найтли - Ким Филби - супершпион КГБ
По характеру работы через Филби иногда проходила очень большая информация. Пятый отдел размещался не в штаб-квартире СИС на Бродвее, напротив от входа в станцию метро Сент-Джеймс парк. В связи с расширением штата разведки во время войны пятый и ряд других отделов СИС были выведены в пригород Лондона. Вместе с центральным архивом, в котором хранились все дела СИС, его разместили в Сент-Олбансе. Филби быстро установил дружеские отношения с начальником архива Биллом Вудфилдом и начал брать на просмотр журналы, в которых регистрировалась агентура СИС. Это были совершенно секретные материалы, касавшиеся действовавших за границей агентов.
У Филби были все основания для просмотра учетов агентуры СИС в Испании и Португалии. Эти страны входили в зону его ответственности и, естественно, он хотел знать все данные об агентах, когда-либо работавших в этих странах. Но попросить на просмотр два журнала, в которых значилась агентура в Советском Союзе, совершенно другое дело. Фамилии таких агентов СИС представили бы громадную ценность для советской разведки. Через таких агентов можно было бы реализовать дезинформацию, при необходимости арестовать их и расстрелять. Но если бы у Филби поинтересовались, зачем ему понадобились эти журналы, он не смог бы дать разумные объяснения и оказался бы в большой беде. Будучи уверенным в том, что покладистый Вудфилд никогда не спросит его об этом, Филби взял эти журналы, выписал из них фамилии агентов и вернул в архив.
Спустя неделю ему позвонил Вудфилд и попросил вернуть второй журнал. Филби сверился со своими записями и объяснил начальнику архива, что все материалы он уже возвратил. На это Вудфилд ответил, что его сотрудники осмотрели все помещение архива, но второй журнал найти не смогли. Он посоветовал Филби все просмотреть еще раз, однако и эти усилия результатов не дали. Филби следующим образом описал этот случай: «Вечером за джином мы еще раз обсудили эту загадочную историю с журналом. Билл рассказал мне, что если следовать обычной процедуре, то необходимо немедленно докладывать начальнику об обнаруженной утере. Я убедил его подождать несколько дней. Моя тревога росла. Я не сомневался, что начальство «соответствующим образом оценит» мое чрезвычайное рвение, выразившееся во внимательном изучении журналов регистрации агентуры. При этом утерян один журнал, в котором была зарегистрирована агентура СИС в стране, далеко удаленной от курируемого мною региона».
Когда Филби мучили мысли о возможном окончании его недолгой карьеры в СИС, ему позвонил Вудфилд и сообщил, что журнал нашелся. Оказалось, что одна из секретарей в целях экономии места объединила оба журнала в один. Во время поисков исчезнувшего журнала она болела гриппом. Когда по возвращении на работу ей рассказали о пропаже, она сразу же вспомнила о своем нововведении. Филби и Вудфилд отметили это событие несколькими бокалами розового джина: Вудфилд пил за обнаружение пропажи, а Филби — за благополучное предотвращение еще одной угрозы для его карьеры офицера советской разведки.
Тем временем Филби обнаружил, что он может записаться на дежурство (один или два раза в месяц) в штаб-квартиру СИС в Бродвей-билдингс. В обязанности ночного дежурного входило получение из всех резидентур сообщений и принятие по ним решений. Поэтому примерно в течение двенадцати часов дежурный являлся главным действующим лицом в разведке. Несколько других правительственных ведомств передавали свои совершенно секретные сообщения через системы связи СИС, ошибочно полагая, что она более безопасна. Поэтому ночной дежурный имел доступ к большому объему важной правительственной информации.
Одним из ведомств, использовавших радиоканалы СИС, было военное министерство. Во время ночных дежурств на Бродвее Филби имел возможность читать сообщения, поступавшие по линии британской военной миссии в Москве. В число вопросов, которые обсуждались сотрудниками миссии с советской стороной, входило предоставление СССР военной помощи, обмен разведывательной информацией, принятое в конце 1942 года решение Великобритании уменьшить объем передававшихся Москве материалов, поступавших по каналу «Алт-рэ». Можно предполагать, что Филби передавал своему советскому коллеге все, что ему удавалось узнавать по этим вопросам’. В результате советские власти знали британскую позицию еще до начала обсуждения вопросов на регулярных встречах с сотрудниками военной миссии Великобритании в Москве, что давало им большие тактические преимущества.
На этой стадии военных действий с Германией сотрудник советской разведки, занимавшийся Великобританией, должен был быть доволен ходом дел. Его главный помощник Ким Филби проник в СИС и укрепляет там свои позиции. Гай Берджесс доставлял разочарование. Он работал в СИС, но был уволен, и хотя Берджесс помог Филби устроиться на работу в МИ-6, возвратиться в разведку сам он не смог. Однако у него был широкий круг знакомых и друзей в правительственных кругах и в мире спецслужб и, если верить сотруднику советской разведки Владимиру Петрову, бежавшему на Запад в 1954 году в Австралии, объем поступавших от Берджесса материалов был так велик, что «все шифровальщики советского посольства занимались подготовкой его материалов для передачи по каналам радиосвязи в Москву».
У Энтони Бланта дела складывались лучше. В отделе «Б» МИ-5 (контршпионаж) в его задачу входило наблюдение за посольствами нейтральных стран в Лондоне, в том числе вскрытие их дипломатической почты и фотографирование ее содержания. Таким образом, он имел возможность передавать своему советскому коллеге информацию об отношении нейтральных стран к войне, их оценки вклада Великобритании в военные действия и другие данные, полученные сотрудниками этих посольств от своих источников. Блант был скромным человеком, хорошим работником. Коллеги с уважением относились к нему, их привлекала его интеллигентность. По мере продвижения по службе расширялся доступ Бланта к секретам. Когда его босс Гай Лидделл был занят, Блант участвовал в заседаниях объединенного разведывательного комитета и таким образом мог передавать русским сведения не только о той информации, которая рассматривалась на заседаниях комитета, но и о ее оценке.
Маклин, устроившийся по заданию советской разведки на работу в МИД Великобритании, оказался там в «тихой заводи». После эвакуации английского посольства из Франции его направили на работу в генеральный департамент, который был незадолго до этого создан для решения вопросов, касавшихся судоходства, контрабанды и других аспектов экономической войны. Репутацией в МИД этот департамент не пользовался. До встречи с Филби в Москве в 1988 году мне казалось, что в этот период Маклин мало что мог передать советской разведке.
В Москве Филби рассказал мне следующую историю: «Однажды после работы Маклин пересекал Грин-парк (находится рядом с МИД), имея в руках портфель, доверху набитый важными документами. Его догнал коллега по министерству: «Старина, можно я пойду с тобой?» «Сделай одолжение», — ответил Маклин. Коллега примерился к его шагам и после недолгого молчания внезапно спросил: «Интересно, Дональд, сколько в советском посольстве заплатят тебе за содержание этого портфеля». Сердце Маклина екнуло, но он не подал вида: «Я еще не могу сказать». «Мне кажется, что ты хотел бы получить половину», — ответил Маклин».
Филби, слышавший эту историю, очевидно, от Маклина, рассказал об этом в шутку, как пример внезапно создавшейся опасной ситуации. Но из рассказа следовало, что Маклин, хотя и находился в МИД не у «горячих дел», располагал интересными для советской стороны материалами.
Пока я не встретился с Филби в Москве, для меня оставалась загадкой та роль, которую сыграли внедренные в английские спецслужбы советские разведчики в информировании русских о мероприятии «Алтрэ». Две трети немецкой военной мощи были сосредоточены на восточном фронте. Какое значение имели для военных действий русских сведения «Алтрэ», было до сих пор неясным. Делились ли западные державы со своим союзником этими «бесценными разведывательными данными»? А если нет, знали ли русские об этом и как воспринимали такое недоверие? Со времени появления в печати первых сведений об «Алтрэ» попытки ответить на эти вопросы создавали лишь новые загадки.
Одна из них состояла в том, что русские якобы настолько не доверяли Великобритании, что Черчилль понимал бессмысленность передачи Сталину материалов «Алтрэ» по официальным каналам. Если бы он эго сделал, Сталин якобы автоматически посчитал, что англичане доводят до него дезинформацию для достижения каких-то своих долгосрочных целей. И поэтому, согласно этой версии, в СИС эти материалы перерабатывались и по соответствующим каналам передавались в известную советскую шпионскую сеть в Швейцарии. Когда Сталин получал сведения «Алтрэ» от своих проверенных источников, он относился к ним с доверием. Но эта версия — фантазия чистой воды.
