Светлана Троицкая - Информационный террор: воспринимать или жить?

Этот миф играл центральную роль во всей программе манипуляции в годы перестройки в СССР. Сейчас его приглушили, но в сознании среднего интеллигента он уже сидит как стереотип, и никакими бомбежками сербов его оттуда не вышибло.

И интеллигенция стала звать народ в эту «правильную цивилизацию Запада» так, будто отношение там к нам будет как к «своим», а не как к низшей расе. Примитивным этот подлог можно назвать хотя бы потому, что никаких поводов рассчитывать на это сам Запад никогда не давал. Напротив, мириадами мелких знаков он показывал свое истинное отношение к «низшим расам» и, в частности, к русским людям.

С конца XIX века одной из главных проблем психологии, философии и культурологии стало массовое сознание. Эта проблема особенно остро встала в ходе быстрой урбанизации в 60-е годы XX века, что и повлекло возникновение массового человека и массовой культуры.

Ле Бон в своей основополагающей книге «Психология масс» пишет:

«В толпе сознательная личность исчезает, чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты… Индивид, пробыв несколько времени среди действующей толпы, под влиянием ли токов, исходящих от этой толпы, или каких-либо других причин, приходит скоро в состояние загипнотизированного субъекта… Индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы, и оно дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, потому что чувство ответственности, сдерживающее всегда отдельных индивидов, совершенно исчезает в толпе».

Человек в толпе обладает удивительно высокой восприимчивостью к внушению. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно, и притом в такой степени, что индивид легко приносит в жертву коллективу свои личные интересы. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и потому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частицу толпы…

«Толпа никогда не стремилась к правде, — говорит Ле Бон, — она отворачивается от очевидности, не нравящейся ей, и предпочитает поклоняться заблуждению, если оно прельщает ее. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем; кто же стремится образумить ее, тот всегда бывает ее жертвой».

Ле Бон много внимания уделяет изменчивости толпы — ее удивительной способности моментально реагировать на импульсы, получаемые от вожаков. Это показывает, что человек в толпе действительно обладает новым качеством, становится элементом новой системы. Он не обдумывает свои действия, а мгновенно подчиняется полученному каким-то образом сигналу.

Такой человек легко сбрасывает с себя чувство ответственности, в чем ему активно помогают и политики всех мастей.

Безответственность внушается средствами идеологии как национальная ценность! Чтобы снять возникающие иногда синдромы раскаяния, совершаются даже военные акции типа абсурдной агрессии. В 1977 году президент США Картер сформулировал принцип, согласно которому «американцы не должны извиняться, испытывать угрызения совести и принимать на себя вину», поскольку они всегда действуют исходя из благих побуждений.

В последние десять лет мы и в России видим целенаправленные действия по превращению народа в толпу — через изменение типа школы, ослабление традиций и осмеяние авторитетов через воздействие рекламы, телевидения и массовой культуры. Налицо все признаки технологий «толпообразования», на которые обращали внимание исследователи. Дело пока что идет медленно, но если люди не осознают опасности, то их стихийные механизмы защиты не справятся с таким нажимом.

Автономия государства от морали — вот величайшая опасность, угрожающая западной цивилизации.

Замена всеобщей этики контролем принятых в парламенте законов — кредо демократии западного типа. Эта демократия устраняет из политики понятие греха, а по сути, и совести и заменяет его исключительно понятием права. «Разрешено все, что не запрещено законом!»

Через устранение понятия греха современное общество «раскрыло» ниши порока, превратив его в морально приемлемый бизнес. Массовой и узаконенной стала в буржуазном обществе проституция, вплоть до того, что возникают профсоюзы проституток, они получают время на телевидении. В городах США «работают» 300 тысяч малолетних проституток в возрасте от 9 до 12 лет. Одним из важных видов туризма стали секс-туры с Запада в страны Юго-Восточной Азии. В Германии туристическая реклама приглашает в Шри-Ланку как в «рай педерастов».

То же самое произошло буквально на наших глазах с оборотом наркотиков. Его рынок искусственно создается, в производство и распространение наркотиков вовлечены миллионы человек. Более того, и средствами культуры, и авторитетом науки общество готовят к легализации этого бизнеса.

Резкое расширение ниши аморальности и распространение ее на все общество необходимы для установления гегемонии «манипулятора». Человек с подорванной моралью легко манипулируем! Разрушение традиционной морали и перманентная «сексуальная революция» — важнейшее условие устранения психологических защит против манипуляции сознанием. Вот почему и в России так быстро возникает «индустрия аморальности», создающая и одновременно удовлетворяющая «спрос».

Сто лет назад пресса и литература могли «аморализовать» только читающую публику. Сегодня донести продукт индустрии аморальности до каждого взялось телевидение. Особенно эффективно снижает устойчивость сознания резкое изменение структуры и интенсивности аморальности. Обычно оно и производится в тот момент, когда необходимо провести крупные манипулятивные воздействия (например, отвлечь общественное внимание от непопулярных социальных программ типа приватизации или конверсии промышленности). К привычным видам аморальности (порнографии, проституции, эротической рекламе и т. п.) общество довольно быстро адаптируется и «не замечает их», так что действенность снижается. Однако изобретательность творцов аморальности не иссякает.

Формирование общества, в котором главным средством господства является манипуляция сознанием, во многом зависит от типа школы.

Поэтому создание человека с новыми характеристиками, облегчающими манипуляцию его сознанием, обязательно предполагало перестройку принципиальных основ школьного образования.

Добуржуазная школа, основанная на христианской традиции, вышедшая из монастыря и университета, ставила задачей воспитание личности, обращенной к Богу (шире — к идеалам). Для нового общества требовался манипулируемый человек массы, сформированный в мозаичной культуре.

Нам много приходилось слышать упреков в адрес советской школы, которая была построена по типу гимназии, за то, что она дает «бесполезные в реальной жизни знания». Эти попреки — часть общемировой кампании, направленной на сокращение числа детей, воспитываемых в лоне целостной «университетской культуры».

В действительности эти попреки — чистая демагогия. Задача школы, конечно, не в том, чтобы дать человеку навыки и информацию для решения частных практических задач, а в том, чтобы «наставить на путь».

«Школа не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях», — писал Ницше. Человек массы этого, как правило, не понимал.

Через полвека эту мысль продолжает В. Гейзенберг: «Образование — это то, что остается, когда забыли все, чему учились. Образование, если угодно, — это яркое сияние, окутывающее в нашей памяти школьные годы и озаряющее всю нашу последующую жизнь».

Новое, буржуазное общество нуждалось в школе лишь для фабрикации субъектов, которые должны в качестве обезличенной рабочей силы заполнить фабрики и конторы. В этой школе Бог был заменен наукой, а в умы учеников внедрялось нужное представление о времени и пространстве.

Школа, «фабрикующая субъектов», не дает человеку целостной системы знаний, которая учит свободно и независимо мыслить. Из школы должен выйти «добропорядочный гражданин, работник и потребитель». Для выполнения этих функций и подбирался запас знаний, который заранее раскладывал людей «по полочкам». Таким образом, школа оторвалась от университета, суть которого — именно в целостности системы знания. Возникла «мозаичная культура», возник и ее носитель — «человек массы», наполненный сведениями, нужными для выполнения простых операций.