Ноам Хомский - Будет так, как скажем мы!
Соединенные Штаты только что назначили новое военное командование для Африки. У США есть военная база в Джибути. Открыт новый фронт боевых действий в северо-восточном секторе континента. Какие цели преследуют там Соединенные Штаты?
Раньше база в Джибути принадлежала французским военным, а потом контроль над ней перешел в руки США. Соседняя Сомали расположена как раз напротив Аравийского полуострова, где находятся основные мировые запасы энергоносителей. Эфиопия, которая также граничит с Джибути, является теперь активным союзником США. Эфиопия, которая подобно Израилю никогда не заявляла о своих окончательных границах, стремясь, очевидно, расширить их за счет Сомали и Эритреи, грубо нарушив резолюцию Совета Безопасности, вторглась в Сомали, чтобы при поддержке США устранить от власти относительно стабильное исламистское правительство этой страны. В декабре 2006 года США инициировали заседание Совета Безопасности и добились принятия Резолюции 1725, которая признавала в Сомали правительство, контролирующее лишь крошечный уголок этой страны. В этой резолюции содержалось однозначное требование ко всем соседним странам воздержаться от вмешательства во внутренние дела Сомали. Сразу же после этого последовало эфиопское вторжение в нарушение резолюции, инициированной США и подержанной Советом Безопасности, и в Сомали, опять-таки при поддержке США, было приведено к власти проэфиопское правительство.
Администрация Буша надеется, что Сомали будет наряду с Эфиопией еще одним союзником США. Этот союз — Эфиопия, Джибути, Сомали — обеспечивает Соединенным Штатам мощную позицию именно в выступе Африканского Рога напротив основных нефтедобывающих регионов мира. Помимо этого существует Западная Африка с ее значительными запасами энергоносителей, особенно нефти. И в остальной Африке полно ресурсов, которые можно эксплуатировать, например, в Конго. Поэтому вновь возникший интерес США к Африке не слишком удивляет. Я думаю, что главная цель США здесь — это вцепиться мертвой хваткой в ближневосточные энергоресурсы.
Колин Пауэлл поспешил охарактеризовать убийства в суданской провинции Дарфур как «геноцид».
Колин Пауэлл — один из тех, кто очень неохотно называет подобные действия геноцидом. Но Дарфур — это теперь проблемный момент для США и Запада, а также удобный повод обвинить потенциального противника в происходящих здесь чудовищных преступлениях. Вы можете приписать эти чудовищные преступления арабам, и это будет прекрасно. Это как раз такие преступления, о которых нам так нравится слышать. И, как всегда, отсутствуют какие-либо серьезные предложения по решению проблемы. Все предложения формулируются в виде вопроса: «Почему вы не сделаете что-нибудь, чтобы покончить с этим?»
Это сложная проблема, не сводящаяся только к злым арабам или жестоким диктаторам, осуществляющим геноцид, который в этих событиях, несомненно, имеет место, но который является лишь частью общей картины. Существующий в Дарфуре застарелый конфликт между племенами кочевников и оседлыми крестьянами углубляется, возможно, вследствие глобального потепления, поскольку площади для выпаса скота и сельскохозяйственные угодья резко сокращаются. США все же сыграли конструктивную роль в Судане, добившись хотя бы временного мирного урегулирования в гражданской войне между севером и югом страны. Но крупномасштабные злодеяния совершают обе стороны, в том числе и по отношению к оседлым племенам.
В издании London Review of Books появилась очень хорошая статья на эту тему Махмуда Мамдани, который имеет несчастье действительно знать что происходит в Дарфуре. Так вот, он показал насколько, к сожалению, запутана картина происходящего в этой провинции.
Особенно критично он оценивает позицию таких журналистов, как обозреватель New York Times Николас Кристоф, который сильно упрощает интерпретацию событий в Дарфуре и занимается отвлеченным морализаторством. Действительно, совершаются чудовищные преступления, и, несомненно, с этим нужно что-то делать. Как ни прискорбно, эти преступления — не самые страшные в этом регионе, и даже не единственные. Самые тяжкие преступления в регионе совершаются в восточном Конго, где, как указывает Махмуд Мамдани, за несколько последних лет убиты миллионы людей. Но никто об этом не говорит, потому что это не вписывается в устоявшиеся идеологические рамки. Кроме того, возможно, вы сможете что-то сделать, чтобы покончить с этим.
Меня заинтересовали Ваши слова о том, что Израиль и Эфиопия не имеют определенных и признанных границ. Вы говорили об Эфиопии, но что можно сказать в этом смысле об Израиле?
Израиль никогда не определял свои границы. На самом деле, он при поддержке США систематически расширял их. Практически все действия Израиля санкционируются Соединенными Штатами и получают дипломатическую, экономическую, военную и идеологическую поддержку США. Израиль незаконно расширил свою территорию за счет оккупированных земель. Разделительная стена, которую строит Израиль, проходит через Западный берег реки Иордан, окружая еврейские поселения, захватывает много пахотной земли и наиболее ценный ресурс, воду. Это разделение приводит к тому, что большая часть палестинских территорий становится непригодной к жизни. Земли, оставленные палестинцам, усеяны сотнями пропускных пунктов и другими барьерами, препятствующими свободному перемещению.
Сейчас постоянно употребляют словосочетание «право на существование». Когда оно вошла в обиход?
Я не видел подробных исследований по этому вопросу, но твердо убежден, что концепция права Израиля на существование либо была изобретена, либо получила распространение в середине 1970-х годов, возможно, в ответ на то, что основные арабские страны при поддержке ООП согласились с правом Израиля на существование в пределах признанных и безопасных границ.
Это подразумевает границы, определенные ООН в 1949 году?
Да, международно признанные границы. Арабы признали право на существование каждой страны в регионе, включая Израиль, в пределах безопасных и признанных границ. В 1976 году это право было признано и за палестинским государством на оккупированных территориях. Фактически это предложение было озвучено в ООН в январе 1976 года в виде проекта резолюции, поданной основными арабскими странами из так называемого Фронта стойкости и противодействия — Сирией, Иорданией и Египтом — при согласии ООН и других стран и организаций.
Соединенные Штаты наложили вето на эту резолюцию, поэтому она не была принята. Я предполагаю, что в то время США понимали, что им придется воздвигнуть более высокие преграды на пути дипломатического урегулирования. Недостаточно просто поддерживать право на существование в пределах безопасных и признанных границ. Нужно еще не допустить дипломатических шагов. Вот тогда и была взята на вооружение концепция «права на существование». Требование, чтобы палестинцы, арабы или кто-либо еще, вовлеченный в этот конфликт, признали право Израиля на существование, равносильно предоставлению Израилю того, чего не имеет ни одно государство в международной системе. Ни одному государству не предоставляется право на существование. Государства получают признание, но им не предоставляется право на существование.
В случае Израиля это означало бы, что от палестинцев требуется признание легитимности их изгнания — не просто самого факта, а его легитимности. Это как если бы от мексиканцев потребовали, чтобы они признали право США на существование на той половине территории Мексики, которая была отнята у них в результате завоевания. Мексиканцы с этим не смирились, да и не должны смиряться. Почти любые границы в мире — это результат завоевания. Границы признаются, но никто не выдвигает требование, чтобы была признана легитимность завоевания, особенно со стороны изгнанного населения.
Более полувека назад Вы и Ваша жена рассматривали возможность переезда на постоянное место жительства в Израиль, но эти планы не осуществились. Почему?
В связи с непростыми обстоятельствами личного характера. Мы были близки к решению этого вопроса. Мы оба сильно хотели этого. Мы собирались жить где-нибудь в кибуце. Но жизнь приняла неожиданный оборот. Идеологических препятствий не было. Просто, возможно, это желание оказалось недолговечным.
Но я помню, как Вы рассказывали мне, что в Израиле сталкивались с безусловно расистским отношением к арабам, и это Вас тревожило.
Это было явно и совершенно неприкрыто. И не только к арабам, но и к марокканским евреям — сефардам, причем отношение к последним носило еще более нетерпимый характер, чем к арабам.
