Дэвид Саттер - Как Путин стал президентом
Елена Рыковцева: Да, все-таки что касается того вопроса, который мы обсуждаем, — вот лицо российской демократии, оппозиции, — некрасивое, с точки зрения Александра.
Александр Подрабинек: Вы знаете, в том, что касается вопросов политической репутации, я с Александром Минкиным совершенно согласен. И, более того, скажу, что говорить невежливые вещи, если это правда, все равно следует. Правду не стоит скрывать ни по каким основаниям. Может быть, только от смертельно больного. А вот основной вопрос, который обсуждался здесь, — имеют ли демократы «первой волны» какие-то шансы на будущее — мне кажется, этот вопрос уже устарел. Потому что на последних парламентских выборах народ явно дал понять, как он относится к правым, к тем демократам, которые были на нашей политической арене последние 10 лет.
Елена Рыковцева: То есть вот эти все конгрессы, вроде того, что был в воскресенье, это все агония, что ли? Что это?
Александр Подрабинек: Вы знаете, я думаю, что эта затея бесперспективная, и вот почему. Потому что существенно, какую позицию занимают те люди, те партии, те движения, которые хотят быть оппозицией власти, вот это не сформулировано. А если посмотреть более внимательно, то сразу же видно, что они не столько хотят быть оппозицией, сколько выглядеть ею. Потому что, смотрите, утром в воскресенье голосовалась декларация, которую приняли все единогласно, ни одного голоса против в зале не было. И там был абзац о том, что «мы готовы в случае, если будет грубое попрание Конституции и прав человека, готовы даже к акциям гражданского неповиновения». А в заключительном документе, вот как он сейчас опубликован на сайте, этот абзац выпал. Понимаете? Они свою оппозицию очень строго корректируют. На самом деле, они просто боятся.
Елена Рыковцева: Вот такое мнение у Александра Подрабинека.
А теперь читаю мнения слушателей. «Доверяем демократам «первой волны», кроме Явлинского. Но там есть много честных, а не только болтающих. Немцову и Хакамаде тоже доверяем, хотя это, к сожалению, не очень сильные лидеры». Рыжкову очень доверяет Владимир: «Молодец он!».
«Огромное спасибо Александру Минкину, он прав в каждом слове. Жаль, что маяка-то так и не видно на политическом горизонте. Явлинский приятен, но нерешителен. Еще раз спасибо Минкину», — Ольга Петровна.
«С Минкиным не согласна. Он не Господь Бог, чтобы осуждать всех демократов. Немцов, Хакамада, Рыжков приложили много сил, отстаивая демократические преобразования. С их мыслями невозможно не согласиться. Минкин тоже не святой», — Савельева. С этим он точно не спорит, что не святой. Да, Александр?
«Алексеева и другие правозащитники… Скажите, когда же это кончится? Сидят одни «свадебные генералы», как будто одни на всю страну. А где же молодые? Почему не даете им дороги?» — Светлана спрашивает. Продолжим этот разговор о молодых и новых, как вы их себе представляете, чуть-чуть позже.
«Поддерживаю и верю партии «Яблоко» и Рыжкову», — Горелый Иван Кириллович, Одинцово.
«А выборы ничего не значат. Что толку, людишек перебирать? Это ж просто ротация. Прав от этого никому не прибавят. Система не меняется».
«В российской политике нет ни одного не запятнавшего себя демократа, в том числе и Явлинский, который, критикуя олигархию, постоянно финансировался ею. Особенно смешно и горько слышать о демократичности Гайдара. Единственный, ничем не опорочивший себя политик в России, — Болдырев, о котором никто из вас почему— то не вспоминает», — профессор Баринов. Вот, профессор Баринов, хорошо, что вы вспомнили. Мы поэтому вопрос и задаем, кто еще остался-то из тех, кому вы доверяете.
«Самая большая беда в России, что ругань и мат вылетают без задержки, а вот подискутировать непосредственно с той же Хакамадой эти ругатели не пытаются. Советую не читать ругательства в адрес Ирины, а непосредственно с ней обсудить проблему. С уважением», — Клара, Москва.
Александр Минкин поднимает руку — согласен он сесть за стол переговоров с Ириной Хакамадой…
Элла Львовна: «Продолжаю доверять Явлинскому, Немцову, Хакамаде и Рыжкову».
«Зря стараетесь, господа (наверное) шпионы (написано: гос. шпионы, или государственные шпионы?). Западный либерализм в России протух навсегда. Теперь для России подходит только идеология самоспасения — русский национализм, который вы зовете фашизмом», — Антон пишет из Москвы.
«Прошу сообщить всем звонящим, что при Борисе Николаевиче ночных арестов и обысков не было. И расскажите, что было на прошлой неделе с юристом ЮКОСа», — Цветков, Одинцово. Рассказываем, уважаемый слушатель Цветков, что происходит с сотрудниками ЮКОСа, регулярно в своем эфире.
«Господин Минкин, своими выпадами против деятелей правых вы оскорбляете десятки тысяч их избирателей, обычных россиян. «Явлинский — резонер» — постыдились бы!» — Валерий.
А чего вы смеетесь, ведь кого-то вы действительно оскорбили…
Александр Минкин: Запросто.
Елена Рыковцева: А вот в ваш адрес совсем обидное я не буду читать. Александр Сергеевич из Москвы. Здравствуйте.
Слушатель: Я из Москвы, как вы сказали. И у меня еще маленькое добавление. Я около 30 лет отработал директором разных предприятий в советское, естественно, время. Считаю, что на сегодняшний день, к сожалению, все те господа, которых и Александр Минкин перечислил, в том числе и Явлинский, они, пожалуй, страдают все единственным недостатком — они очень далеки от простого народа. Понимаете? Они не знают жизни.
Елена Рыковцева: Александр Сергеевич, кто знает и кто близок к этому народу, расскажите нам, пожалуйста.
Слушатель: Ну, смею сказать, что вот те 30 лет, которые я каждый день приходил на производство, и каждый день начинал с того момента, когда въезжал на предприятие и смотрел, все ли у меня в порядке и цело, и потом ходил по своим цехам, потом, соответственно, весь тот день, который я общался с людьми, с рабочими, с инженерами, со служащими, я могу сказать, чем жил этот народ.
Елена Рыковцева: Да, я поняла. Вот у нас есть слушатель, который про себя сказал, что вот он — это будущее, может быть, оппозиции и политики, я не знаю. Но как сделать так, чтобы об этом слушателе узнали все? — вот вопрос, который мы сейчас будем обсуждать. Откуда же взять новую оппозицию? И как сделать так, чтобы о ней узнали? Владимир Львович, где эти новые люди, о которых пишет Минкин? Тоже очень, кстати, невнятно. Он потом нам расскажет, откуда же их брать-то, где он их видит.
Владимир Энтин: Ну, первое. Я все-таки верю прежде всего в здравый смысл. Здравый смысл достаточно прост. Он говорит о том, что есть некая колода или группа людей, которые, что бы они ни совершили, все время оказываются в центре внимания прессы. Ляпнули глупость — об этом разнесут повсюду. Сказали умную вещь — опять— таки превознесут тоже. Вот эти люди все время являются публичными людьми, они находятся в фокусе, в зеркале прессы.
Очень тяжело бывает всем тем, кто находится вне фокуса. Как им пробиться? Ну, пробиваются по-разному: пишут умные аналитические статьи, доклады, в расчете на то, что их заметят. В принципе, когда политическая деятельность, в общем-то, вызывает уже у очень многих такую снисходительную усмешку, мол, «не смог найти себе подобающего места, не удался в бизнесе или где-то еще, вот ты подался в политику», и у тебя есть две возможности реально делать карьеру внутри власти. Причем, кстати говоря, работа в рамках суда — это ведь тоже карьера внутри власти. Суд — это не оппозиционер власти. Суд — это одно из ее проявлений, ее эманаций. Поискать здесь. Мы доверяем членам Конституционного суда. Может быть, это кадровый резерв определенный тех будущих политиков или той группы мудрецов, которые могут выйти в большую политику. Мы не знаем. Есть люди самой разной профессиональной подготовки.
У нас возникла основная проблема как раз в том, что система выдвижения политических лидеров, система политического возмужания, оказалась не отработанной. Вот выпал или, как говорится, убрали первую группу лиц, а кто за ней, тоже не очень понятно. Весь фокус внимания на первых лиц, самых первых, а все остальные оказались в тени. Тоже не очень ясно. Возьмем пример Анвара Садата. О том, что существует некий Мубарек, который является вице-президентом, узнали только тогда, когда случилось несчастье. У нас был тоже лидер — генерал Лебедь, который стал губернатором. Вот он был в фокусе внимания, он рассматривался. К сожалению, с политиками федерального уровня у нас негусто. Оппозиционеров много. Но опять-таки, для того чтобы оппозиционер стал понятен, он должен получить возможность отработать какую-то модель, завоевать на этой модели доверие. А это опять-таки тоже процесс, к сожалению, достаточно долгий.
