Патрик Бьюкенен - Смерть Запада
Кроме того, MEChA заявила, что ее символом должен стать орел с распростертыми крыльями, сжимающий в одной лапе macahuittle, в другой — сигарету с марихуаной, а в клюве держащий зажженный фитиль»34.
Теория MEChA, по сути, представляет собой теорию о превосходстве над остальными арийской расы — в варианте для чикано; тем не менее у этой организации насчитывается четыре тысячи отделений на Юго-Западе, вплоть до Корнеля и Энн-Арбор. Вся их риторика — «метисная раса», «бронзовые люди», «бронзовая культура», «бронзовый континент», «раса превыше всего» — является откровенно расистской и антиамериканской. Тот факт, что Виллараигоса участвовал в выборах мэра второго по величине города Америки и ему при этом не пришлось никому объяснять своего отношения к MEChA, лишний раз подтверждает, что крупные средства массовой информации в США «морально подчиняются» любому меньшинству, будь то этническому, сексуальному или какому-либо еще, если только оно доказывает, что выступает жертвой тех или иных преследований.
И нигде этническое меньшинство не добивалось таких успехов, как в Техасе. Усилиями MEChA в этом штате существенно снизилась торжественность, можно даже сказать пафосность, с какой в США принято отмечать День независимости. В 2000 году университет Техаса «устроил частное мероприятие, чтобы собрать денег на праздник, и одновременно не сообщил о его проведении фактически никому…»35
Тем временем вторжение продолжается. Когда-то сонная американо-мексиканская граница протяженностью две тысячи миль ныне превратилась в арену ежедневных стычек. Ранчо в Аризоне используются под бивуаки тысячами чужаков, которые ломают заборы, травят скот и оставляют за собой по дороге на север длинный мусорный след. Даже мексиканская армия относится к нам с презрением: по сообщению Госдепартамента, за пять лет произошло пятьдесят пять инцидентов с участием армейских подразделений, а в 2000 году случилось нечто вообще непредставимое по своей дерзости — мексиканские солдаты на грузовиках прорвались сквозь заслоны из колючей проволоки, обстреляли патруль, а затем некоторое время преследовали двух патрульных офицеров36. Агенты пограничной службы полагают, что отдельные чины мексиканской армии сотрудничают с наркокартелями.
Америка превратилась в приют для избыточного населения, которое Мексика сама не в состоянии прокормить. Население Мексики прирастает со скоростью десять миллионов человек за десять лет, поэтому нетрудно предположить, что по истечении определенного времени американский Юго-Запад полностью «испанизируется». Мексиканский сенатор Адольфо Синсер полагает, что «экономическая политика Мексики зиждется на непрерывной эмиграции населения в Соединенные Штаты»37. Антиамериканист, бывший коммунист Хорхе Кастеньяда, дал шесть лет назад интервью журналу «Атлантик Мансли» и предостерег, что любая попытка США воспрепятствовать иммиграции «приведет к социальному взрыву в Мексике… США не одобряют иммиграцию, но не могут ничего поделать»38. Учитывая, что сегодня сенатор Синсер — советник президента Фокса по национальной безопасности, а Хорхе Кастеньяда — министр иностранных дел, нам стоило бы прислушаться к их мнению.
При Фоксе, Синсере и Кастеньяде мексиканская политика выражается в прямой поддержке нелегальной иммиграции в США. Была даже основана организация «Мексиканцы за границей»; эта организация помогает нелегалам избежать встреч с американскими пограничниками в пустынях Аризоны и Калифорнии, снабжает беженцев «наборами первой помощи» — вода, сушеное мясо, лекарства, бинты, презервативы, причем эти наборы бесплатно раздаются в мексиканских городах и деревнях, а заодно рассказывается, куда обратиться в Калифорнии, чтобы без лишних вопросов и документов получить государственное пособие. Короче говоря, Мехико сегодня руководит вторжением в США, а мы отвечаем не то что «адекватно» — робким молчанием и стыдливо отводим глаза39.
Более всего мексиканцев привлекает именно Калифорния; между тем социолог Уильям Грей отмечает обратную миграцию афроамериканцев и англосаксов из Золотого штата в те места на карте страны, которые схожи с городами и поселениями, где прошли детство и юность этих людей40. Прочие калифорнийцы переселяются в закрытые кондоминиумы. Да, государство, не способное контролировать собственные границы, уже не является государством в истинном смысле этого слова — об этом предостерегал еще Рональд Рейган двадцать лет назад.
Озабоченность радикальными изменениями в этническом составе населения США принято называть «непатриотичной». Однако вспомним патриота Бенджамина Франклина, который однажды спросил: «С какой стати Пенсильвания, основанная англичанами, должна стать колонией чужаков, которые вскоре заполонят собой и германизируют все вокруг?»41 Франклину не довелось узнать, насколько оправданными были его опасения: немецкая иммиграция была прервана Семилетней войной.
Президент Теодор Рузвельт предупреждал: «Единственный абсолютно надежный способ привести эту страну к гибели, лишить ее всякой возможности бытовать как государство, заключается в попущении националистическим выступлениям»42.
Иммиграция — острейшая проблема, требующая немедленного решения, ибо ставится вопрос о том, а кто мы, американцы, собственно, такие? Подобно Миссисипи, неторопливой, долгой и дарующей жизнь, иммиграция во многом обогатила Америку, о чем не позволит забыть наша история. Но когда Миссисипи выходит из берегов, опустошение остается чудовищное… В общем и целом, по причине торжества политкорректности иммиграцию сегодня обсуждать и осуждать не принято. Считается, что лишь «националисты» или «ксенофобы» могут быть недовольны политикой, которая привлекает в США множество людей разного цвета кожи, разного воспитания и разной веры. Между тем вода в реке, если вспомнить сравнение с Миссисипи, поднимается все выше. Что будет с нашей страной, если эта вода выплеснется из берегов?
В конце 1999 года автор этих строк выехал из Таскона и направился на юго-восток к Дугласу, пограничному городку в Аризоне с населением в восемнадцать тысяч человек. Дуглас уже давно превратился в главный форпост нелегальной иммиграции из Мексики. Только в марте 1999 года пограничный патруль ожидал проникновения на территорию США двадцати семи тысяч мексиканцев, то есть за месяц границу нелегально пересекало полтора населения Дугласа!43
Находясь в Дугласе, я нанес визит Терезе Мюррей, восьмидесятидвухлетней вдове, которая живет в Аризоне с самого рождения. Ее ранчо окружает железный забор высотой семь футов, поверх которого тянется колючая проволока; на каждой двери и на каждом окне железные ставни и весьма чувствительная сигнализация. Миссис Мюррей спит с пистолетом тридцать второго калибра на прикроватной тумбочке, потому что нелегалы вламывались к ней в дом не меньше трех десятков раз. Раньше она полагалась на своих собак, но тех извели — кто-то подбросил через забор мясо, буквально нафаршированное битым стеклом. Иными словами, Тереза Мюррей доживает жизнь в тюрьме строгого режима — и это в своем собственном доме в своей собственной стране! А все потому, что правительству США не хватает решимости поступать, как требует закон, и обеспечить надлежащую охрану границы Соединенных Штатов.
Если Америка чем-то и озабочена, это «что-то» — свобода. Но Тереза Мюррей призналась мне: «Я потеряла свою свободу. Я не могу даже выйти из дома, не попросив кого-нибудь приглядеть за всем, пока я отсутствую. Мы привыкли пересекать границу, когда захотим. Мы привыкли, что мексиканцы работают на нас. И жить здесь всегда было весело и приятно. А теперь тут сущий ад. Вот именно, сущий ад»44.
Тереза Мюррей и многие другие американцы, утратив свободу, живут, как в аду, а американские солдаты между тем защищают границы Кореи, Кувейта и автономной области Косово. Но разве можно сравнить риск, на который идут они, находясь за полмира от дома, с тем риском, которому подвергаются граждане США, живущие на границе с Мексикой? На той самой границе, которую ночами пересекают многотысячные армии, движущиеся на север, к великим городам великой Америки. Между вражеским набегом и иммиграцией разница только одна: враги придут и уйдут, а иммигранты останутся…
Кто погубил рейгановскую коалицию?Четверть века, с 1968 по 1992 год, Республиканская партия владела «правом первой ночи» на пост президента США. «Новое большинство», созданное Ричардом Никсоном и возрожденное Рональдом Рейганом, подарило республиканцам пять побед на шести президентских выборах. Победы приносило привлечение к традиционной республиканской базе двух демократических блоков — католиков из северных штатов и белых протестантов из южных. Мистер Никсон приманил этих выборщиков посулами и, что называется, «ритуальными политическими заклинаниями» во славу патриотизма, популизма и социального консерваторства. Успех укрепил позиции республиканцев в промышленных штатах и на «исконном Юге», который считался опорой демократов со времен Аппоматокса. С течением лет «коалиция Никсона — Рейгана» стала выглядеть практически неуязвимой. Макговерн, Мондейл и Дукакис набирали до 90 процентов голосов чернокожих, однако у республиканцев всегда было 60 процентов голосов белых, что составляло свыше 90 процентов от общего числа выборщиков, поэтому победа всегда оставалась за Республиканской партией.
