Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)
Недавно в вашей газете прочитал статью Геннадия Андреевича Зюганова, который говорит о русском патриотизме, увязывая тесно патриотизм и социализм. Мне кажется, что все основные предпосылки в этой статье неверны. Но почему-то Геннадий Андреевич задумывается над этими темами, а Владимир Владимирович нисколько. Власть не сформулировала ни одного теоретического посыла, ни одной идеи. Пусть она будет неверна, даже порочна, но я хочу понимать, почему американцы в Средней Азии и выгодно ли это России. Почему выгодно закрыть базу в Камрани и на Кубе? Этих аргументов власть не произносит. Я не понимаю, почему нужно воевать с Грузией. Я точно знаю, что с Грузией можно договариваться. Я точно знаю, что Россия не выдержала войну с Чечней и уж точно не выдержит войну с другой кавказской страной. В Чечне не возрождается российская армия, как сказал господин Чубайс, а гибнет.
Вообще, с господином Чубайсом у меня не меньше разногласий, чем с вами, потому что его идеология, с моей точки зрения, — это идеология предательства либеральных ценностей. Я за диалог с пат-
риотами, потому что они, как бы ни заблуждались, но любят Россию. А я хочу вернуться в Россию. Там моя культура, моя страна. Не понимаю, почему моя жена должна страдать из-за того, что мы не можем пойти в русский театр. Не понимаю, почему мои дети говорят между собой на французском. Когда вы сказали, что не оправдались надежды многих людей, которые верили в реформы Ельцина, я с вами согласен — не оправдались. Считаю, что наш с вами диалог только начинается, и что очень важно — начинается на содержательном уровне.
— У нас сегодня с вами не было диалога в чистом виде. У меня имелось что возразить практически по каждому из ваших суждений. Но тем драгоценней для меня, что я мог выслушать эти суждения, ибо они касались сегодняшней русской стратегии, касались русской беды.
— Вы знаете, я размышляю над тем, что такое патриотизм. Политически
— это любовь к стране, в которой я родился. Советский Союз для меня — Родина. Несмотря на то что сегодня Россия — это не Советский Союз, для меня важно все, что происходит на этом пространстве. Для меня патриотизм означает приоритет моей Родины над приоритетом любого другого государства. И вот здесь у меня есть отличие от понимания Зюганова. Геннадий Андреевич излагает патриотизм в контексте русского патриотизма. Он пытается вычленить русскую часть «патриотов», отделить их от патриотов вообще. Мне кажется, это ошибка, трагическая ошибка, которая не позволяет создать единую политическую нацию. Отделяет татарский патриотизм от русского. Еврейский патриотизм от татарского. По существу, разрывает страну. Поэтому, когда мы начнем серьезный идеологический и политический диалог, мы должны будем договориться о том, что понимаем под термином «патриотизм», который сегодня эксплуатируется всеми, кому не лень. Патриоты — это политически наиболее активная часть людей, готовых отстаивать интересы своей страны. Но когда говорят, что интересы страны патриоты должны ставить выше своих собственных, здесь я категорически не согласен. Не любя себя, невозможно любить своих близких и такую абстракцию, как Родина.
— Ваш взгляд на патриотизм — сугубо либеральный. Быть может, он годится, когда река истории течет по равнине. Но у нас в России один кризис сменяет другой. А кризисы требуют мобилизации. Любая форма мобилизации — это приоритет организации над теми, кого эта организация захватывает. Человек, не готовый пожертвовать своими интересами в период войны, в период бедствий, в период распада, перестает
быть патриотом. Такие люди уходят от ответственности, убегают из страны. Пишут сентиментальные стихи о покинутой Родине. На самом деле человек, который любит Родину больше, чем самого себя, понимает, что он умрет неизбежно, а Родина останется, останутся дети, останется культура, останется народ. Такой человек и есть патриот, прошедший испытание патриотизмом.
— Я вообще считаю, что мобилизация — печальный атрибут всей российской истории. Сами придумали жизнь, которая не является нормальной. Мы должны научиться создавать конструкции, в которых не нужно будет жертвовать, а можно будет созидать без колоссальных человеческих жертв. Хотя жертвенность — глубоко русская, православная категория. Но все-таки мы жертвуем всегда во имя себя. Я за то, чтобы мы стремились получить большую уверенность в своих силах. Мы должны создавать стратегические конструкции, осмысленно отвечать на исторические вызовы, а не залатывать постоянно дыры, которые сами же и создаем.
— Не возражаю вам только потому, что изначальной задачей нашего собеседования была не система моих возражений, а создание условий, при которых вы бы могли наиболее полно изложить свои мысли.
4 октября 2002 г. Лента новостей КМ.Ру (www.km.ru), Москва
ПАРТИИ БЕРЕЗОВСКОГО ОТКАЗАНО В РЕГИСТРАЦИИ
Мосгорсуд отказал в регистрации партии «Либеральная Россия». Эта организация подала в главный столичный суд жалобу на решение Таганского межмуниципального суда, который ранее отклонил ее иск к Минюсту об отказе в регистрации. Теперь решение Таганского суда оставлено в силе, а партия, организованная Борисом Березовским, снова лишена возможности зарегистрироваться.
8 октября 2002 г. Независимая газета, Москва
О ЛИБЕРАЛАХ И ПАТРИОТАХ
В последние месяцы партию «Либеральная Россия» будоражит вопрос: совместим ли либерализм с патриотизмом? В существенной степени это вопрос и для всего общества — на нашей политической сцене либеральное и патриотическое оперение обозначают принадлежность к двум враждующим лагерям.
В других странах это не так. В Латвии, например, на выборах только что одержали победу силы, считающие себя либералами и патриотами одновременно. Да и в российской истории большевики ленинского призыва не делали особой разницы между патриотами и либералами. И тех и других они отправляли в ЧК.
Свое представление о совместимости либерализма и патриотизма я изложил в «Манифесте российского либерализма», опубликованном в «Независимой газете» 11 апреля 2002 г. Здесь я перевожу эту проблему в плоскость практической политики.
В упрощенной форме либерал — это тот, кто отказывается признать приоритет государства над личностью. Отсюда: гражданские свободы выше государственного интереса. Патриот — это тот, кто любит свою родину, ощущает с ней внутреннюю связь, ставит ее интересы выше интересов любой другой страны и готов ради нее идти на жертвы — не по принуждению, а по свободному выбору. Наиболее четко эту форму патриотизма определил один из величайших демократов прошлого века и патриот своей страны, американский президент Джон Кеннеди, когда сказал: «Не спрашивай, что может сделать для тебя твоя страна, спроси, что ты можешь сделать для нее».
Россия — многонациональная страна, в которой естественная патриотическая составляющая, присущая жителям любого государства, осложнена темами нацизма и этнического сепаратизма. Но в России эти течения маргинальны и представляют собой второстепенную опасность по сравнению с реальной угрозой реставрации авторитарной власти, перед которой мы встали сегодня.
Различия между мироощущениями либерала и патриота (государственника), безусловно, существенны — в них доминируют разные приоритеты. Но я осмелюсь утверждать, что сегодняшняя российская реальность отодвигает эти различия на второй план (не отменяя их) и диктует сближение либеральной и патриотической составляющих в нашей политической жизни.
Во-первых, прислушаемся к гласу народа. По всем опросам общественного мнения, большинство россиян считают себя патриотами. Для них Россия — далеко не пустой звук как в смысле инстинктивной самоидентификации, так и системы ценностей. Вместе с тем, согласно тем же опросам, большинство россиян не хотят сворачивания гражданских свобод и возвращения авторитарной власти. Таким образом, в умах и сердцах большинства наших сограждан патриотизм и либерализм мирно сосуществуют, несмотря на разделен– ность элиты на два лагеря. Более того, убежден, что в политических настроениях большинства отказ от того или от другого не вызывает поддержки. Именно поэтому как радикальные либералы, так и радикальные патриоты теряют электорат.
Во-вторых, взглянем на поведение власти. Рискуя быть обвиненным в том, что повторяюсь, скажу, что режим Владимира Путина убедительно продемонстрировал свою антидемократическую сущность. То, что Путин не либерал, не нуждается в доказательствах. Но является ли он патриотом? Судить о патриотизме главы государства по его любви к государству по меньшей мере наивно — он его, безусловно, любит. Но любит ли он свой народ?
О том, как нынешняя власть относится к народу, мы впервые узнали во время трагедии подлодки «Курск». А сегодня мы видим это ежедневно на примере бессмысленной войны в Чечне, в которой тысячи молодых людей гибнут по единственной причине: мирные переговоры будут означать политическое фиаско власти. Легитимизация войны в Чечне стала главной задачей власти, во имя которой она готова жертвовать национальными интересами — от впустую истраченных миллиардов до полной потери российского влияния на Кавказе и в мусульманском мире. Поэтому я готов подписаться под
