Священные камни Европы - Сергей Юрьевич Катканов
Про Конкордат часто говорили, что Наполеон принял его исключительно из политических соображений. Это очень упрощенный и не очень честный взгляд на сей предмет. Разве в действиях Константина Великого и Владимира Святого, которых Церковь называет равноапостольными, не было политической составляющей? И разве в действиях Наполеона не было составляющей чисто религиозной, ни как не зависящей от политической выгоды? Не будем забывать, что Наполеон был человеком, искренне верующим в Бога, атеизм он считал чем-то нездоровым, ненормальным, неправильным. Да, Церковь была для него в первую очередь политическим союзником, той силой, которая обязана помогать ему в управлении государством и не имеет права в этом мешать. Но этот выбор Церкви в качестве союзника был для Наполеона добровольным, отнюдь не навязанным ему ситуацией.
В то время он как-то обронил: "Попы все-таки лучше, чем шарлатаны вроде Калиостро или Канта и всех этих немецких фантазеров". В этой фразе звучит явно пренебрежительное отношение к священству и одновременно – вполне осознанный выбор в его пользу. Кого-то может удивить, что он поставил рядом имена мошенника Калиостро и великого философа Канта, но это отнюдь не случайный смысловой ряд, за ним стоит примерно такая концепция: бесспорно существует мир иной, некая мистическая реальность, с которой человек так или иначе вынужден иметь дело. Нас предлагают ввести в мистическую реальность жулики, вроде Калиостро – они не заслуживают ни чего, кроме презрительной усмешки. Или умники, вроде Канта, которые много мудрят, но ни чего не понимают. Попы – тоже не очень, но лучше них ни кого нет. Выбор Наполеона в пользу Церкви – это выбор человека, который ни чего не понимает в религии, но вместе с тем обладает здоровым религиозным инстинктом.
Позднее он выразил свою мысль еще более отчетливо: "Я рассматривал религию в качестве поддержки разумных принципов и нравственного поведения в теории и на практике. Кроме того, такова уж неугомонная людская натура, что душа человека требует чего-то непостижимого, что предлагает ему религия, и гораздо лучше для него найти это в религии, чем искать это у Калиостро или гадалок и шарлатанов".
А с политической точки зрения этот выбор не только не решал его проблем, но и создавал новые. Заключая союз с Церковью, Наполеон плыл против течения, ему было политически проще не делать этого.
Конкордат был торжественно обнародован 18 апреля 1802 года, в пасхальное воскресение. По этому случаю в Соборе Парижской Богоматери отслужили торжественную мессу. Присутствовали три консула республики, министры, чиновники, иностранные послы. Явка военных была обязательна, за что отвечал Бертье. В храме Бернадот мрачно молчал, Ожеро не скрывал раздражения. Не знаю еще, почему там не было Даву, который всю жизнь оставался отъявленным безбожником. Наверное, он представил справку о болезни.
Итак, заключив союз с Церковью, Бонапарт пошел против значительной части своих маршалов, что для военной диктатуры весьма небезопасно, но он на это пошел. И в целом в обществе сопротивление Конкордату было значительным: атеисты, республиканцы, часть интеллигенции выступали против. Позднее Наполеон вспоминал: "Я взвесил всю важность религии, я был убежден в необходимости восстановить ее и твердо решил сделать это. Вряд ли стоит недооценивать сопротивление, которое я должен был преодолеть, восстанавливая католицизм. За мной более охотно последовали бы в том случае, если бы я поднял флаг протестантизма. Сопротивление заходило настолько далеко, что в Государственном Совете, в котором мне стоило больших трудов добиться принятия Конкордата, несколько членов Совета уступили только потому, что были намерены устраниться. "Пусть! – говорили они друг другу – мы станем протестантами, и это будет нас мало трогать". Общее положение в тот момент было явно в пользу протестантизма. Но помимо моей истинной приверженности к той религии, в которой я был рожден, у меня были весьма важные мотивы, оказавшие решающее влияние на мое решение… С помощью католицизма, я более эффективно добивался своих целей…"
Итак, у Наполеона был еще один выбор – в пользу протестантов, старых добрых гугенотов, которые к тому же в чем-то были близки Наполеону. Стендаль писал: "Наполеон всегда придерживался широчайшей терпимости по отношению к французским протестантам… Безошибочно определив, в чем зло, препятствующее очищению католицизма, он просил папу отменить безбрачие священников, но не встретил сочувствия в римской курии. Как-то он сказал Фоксу: вздумай он настаивать на своем предложении, все с негодованием сочли бы это протестантизмом чистейшей воды".
Итак, он вполне осознанно опасался подозрений в протестантизме, хотя союз с протестантами прошел бы легче и принес бы ему существенные политические дивиденты. Пример Генриха VIII был очень заразителен. И Наполеон, привыкший повелевать, а не договариваться, очевидно, испытывал сильнейший соблазн разом покончить с влиянием Рима. Он преодолел этот соблазн. И не только потому, что Рим отныне помогал ему "добиваться своих целей", но и по причине искренней приверженности к той религии, в которой он был рожден. Похоже, он интуитивно чувствовал, что католицизм ближе к истине, чем протестантизм. Он испытывал к католицизму большую симпатию, и эта симпатия играла порой не меньшую роль, чем соображения политической выгоды.
На Святой Елене он говорил: "В хорошо управляемой стране нужна главенствующая религия и зависимые от государства священники. Церковь должна быть подчинена государству, а не государство Церкви". Это очень далеко от православных представлений о правильных отношениях государства и Церкви. (Впрочем, и православные государи, начиная с Петра I, на практике следовали именно этому наполеоновскому принципу). Но следует ли отсюда, что Церковь была для него лишь инструментом государственной политики и не более того? Нет, не следует.
Он говорил: "Если бы христианская религия могла заменить людям все, как того добиваются ее горячие приверженцы, это явилось бы для них наилучшим подарком Небес". Сколько в этих словах глубочайшего осознания того, что только христианство может сделать человека счастливым. И осознание собственного бессилия дать людям то, что может дать им только христианство. Такие мысли тоже руководили его действиями.
А с Римом его отношения складывались очень не просто. Взять хотя бы тот скандальный факт, когда во время коронации Наполеон вырвал корону из рук папы и сам возложил ее себе на голову.
