Оскар Курганов - Разные годы
— Конечно, мина… Пуля бы не взяла его… Какой храбрец!
У высоты наши пулеметы и минометы уничтожали фашистских солдат, которые начинали метаться, потеряв танковую поддержку. Дивизия СС бросила к высоте все свои резервы, но и третья атака была отражена. Гаген пошел туда, где еще не стихал бой. Враги отступали. Командир дивизии приказал капитану Лушникову открыть по отступающим артиллерийский огонь. «Пусть эта высота будет могилой для дивизии СС».
В этот ад пришел или, вернее, приполз повар Поздняков. С своей обычной усмешкой он принес кашу и мясо на передовые позиции, а Гагену протянул флягу с чаем. Но Гаген отвернулся, покачал головой: «Потом». Начинался новый день, напряженный и трудный день. Повар не отходил. «Что бы там ни случилось, — сказал он, — но без еды жить нельзя даже под огнем мин».
И все вытащили свои ложки.
Западный фронт, 1941, сентябрь
В ПОДМОСКОВНОМ НЕБЕ
В окопах и блиндажах красноармейцы научились по гулу моторов отличать наши самолеты от фашистских. Идет ли стройная девятка советских пикирующих бомбардировщиков, сотрясается ли земля от бомб, падающих на головы врагов, патрулируют ли в воздухе истребители — у всех возникает одно и то же чувство: это наши.
Их становится все больше и больше, и наши самолеты вызывают страх и в окопах врага, и на его коммуникациях, и в городах, где расположились штабы. Вот линию фронта пересекли штурмовики подполковника Леонида Рейно. Мы знаем, перед вечером они совершат посадку на аэродроме и, пошатываясь от усталости, подойдут к подполковнику и тихо доложат: столько-то танков, столько-то автомобилей, столько-то пехоты уничтожено. У штурмовиков есть простой язык цифр, люди полка, которым командует подполковник Леонид Рейно, всегда точно знают, чем завершились их налеты. Им приходится летать на небольшой высоте, когда с отчетливой ясностью виден и танк, и автомобиль, и человек, идущий по дороге. Опасность? Риск? Смерть? Люди, летающие на штурмовиках, должны пренебрегать этими понятиями, хотя они и любят жизнь и дорожат ею. Такова необходимость, таковы суровые условия войны: побеждает смелый человек, презирающий смерть. Именно из таких людей создана наша штурмовая авиация. Леонид Рейно может с удивительным увлечением рассказывать об особенностях штурмовиков. Он говорит: это универсальные люди.
Представьте себе артиллериста, сидящего в блиндаже. Он один бессилен в бою, нужен наводчик, наблюдатель, заряжающий, правильный. Нужен большой внутренний контакт между этими людьми, тогда орудийный расчет будет с точностью разить врага. Представьте себе пулеметчика на передовой позиции, — и ему нужен второй человек, или, как в армии говорят, второй номер. Представьте себе далее водителя автомобиля или танка, — ему трудно быть в одно и то же время и артиллеристом, и пулеметчиком, и механиком. Но вот создан самолет «ИЛ-2», который люди назвали штурмовиком. В нем вмещается только один человек, он поднимается в воздух, и там ему приходится быть одновременно и авиатором и артиллеристом, и пулеметчиком, и бомбометателем. На самолете есть и пушка, и пулемет, и бомбы. Всем этим грозным вооружением надо владеть в совершенстве. Там, в воздухе, надо действовать с математической точностью, с решительностью и смелостью, приучая себя к мгновенной реакции на любые события, происходящие вокруг, — и на земле, и в воздухе.
Леонид Рейно — летчик с большим опытом и тактическим кругозором, не раз он сам демонстрировал своим летчикам это великолепное искусство штурмовых действий. Перед колоннами врага, над его тылами, под огнем зенитных батарей штурмовик расстреливает фашистов из пулеметов, взрывает и поджигает машины с пушками, бомбит танки. И все это делает один человек — Леонид Рейно, подполковник. Так же штурмуют и его летчики, которых он называет «универсальными людьми», потому что они в воздухе превращаются и в артиллеристов, и в пулеметчиков, и в бомбометателей. Теперь полк этот получил звание 6-го гвардейского, звание, которое он заслужил в суровых и бесстрашных боях.
Гвардейскими стали и четыре истребительных авиационных полка. Майор Алексей Юдаков может рассказать о подвиге капитана Тормозова, который спас свой самолет, когда в воздухе загорелся подвесной бак. Пожар возник от осколка снаряда над вражеской территорией, но Тормозов со свойственным ему хладнокровием и самообладанием сбросил бак, ликвидировал пожар, вернулся на аэродром, доложил о выполнении задания и только потом — о своем поступке, о пожаре в воздухе. Майор может познакомить вас с лейтенантом Дудиным, который в воздушных боях израсходовал все патроны, но, встретив вражеский бомбардировщик, все же вступил с ним в бой. Он применил таран, маневр, доступный только летчикам большого мастерства. Бомбардировщик полетел книзу и разбился, а Дудин невредимый совершил посадку на своем аэродроме.
В полку, которым командует майор Даниил Шпак, тоже расскажут, как капитан Прокопенко один вступил в бой с тремя вражескими истребителями. Он встретился с ними, когда возвращался на аэродром. Наши истребители не убегают и не отступают перед врагом. Прокопенко во время боя был ранен, в кабине загорелись ракеты, — он выбросил их за борт и продолжал обстреливать и гнаться за вражескими самолетами. Один из них воспламенился, упал. Два фашистских истребителя повернули и ушли от боя.
Здесь, в гвардейском авиационном полку, которым командует Даниил Шпак, будет навеки сохранена память о доблестном комиссаре, старшем политруке Николае Виноградове, который вступил в бой с вражеским бомбардировщиком, когда патронов у него уже не было. Виноградов возвращался с боевого задания, он все же хотел преградить путь бомбардировщику, который держал курс на очень важный пункт нашей обороны. Виноградов протаранил фашистский самолет, но в это мгновение вражеский стрелок успел нанести ему тяжелые ранения. Виноградов уже не смог управлять самолетом и погиб.
Летчики-истребители с первых дней войны являются истинной грозой для фашистской авиации. Великолепное вооружение своих быстроходных самолетов наши летчики дополняют беспредельной отвагой и той моральной силой, которая в воздухе порою решает исход боя.
Такими бесстрашными воинами проявили себя летчики 7-го истребительного авиационного полка, ныне преобразованного в 14-й гвардейский полк.
14-м полком командует подполковник Георгий Галицин. Это человек храбрый, блестящий мастер своего дела. Его полк сбил и уничтожил сто одиннадцать самолетов противника.
…Большой воздушный бой на подступах к городу. В воздухе находились истребители под командой Георгия Галицина. У города произошла авиационная схватка с крупным отрядом фашистских самолетов. В этом бою испытывались не только летчики, но и наши новые самолеты, которые оказались маневренными, быстроходными и податливыми. Пример выдержки и летного искусства показал в сражении командир полка Георгий Галицин. Он сбил вражеский самолет и взял в плен командира вражеских истребителей.
В полку господствует девиз: в воздухе, в бою — не отступать. Люди дерутся до последнего дыхания. Короток воздушный бой, он порой исчисляется минутами или, может быть, даже секундами. Но эти мгновения кажутся вечностью для тех, кто идет навстречу стаям пикирующих бомбардировщиков, несущих смерть нашим городам и селам, нашим мирным людям.
— Никогда, — говорит подполковник Георгий Галицин, — нигде и никогда мы не забываем, что если истребитель не пропустит вражеский самолет к городу, то спасет немало жизней… Мы видим перед собой улицы Москвы, семьи в квартирах, многолюдный говор на проспектах… Ну как же не драться?
Это внутреннее сознание, всегда следующее за летчиком, и придало сил младшему лейтенанту Шарову, который упорно дрался со звеном самолетов противника, израсходовав весь запас патронов и снарядов. Но один самолет все еще рвался к городу, и Шаров протаранил его лобовым ударом, погибнув в огне, пожертвовав своей жизнью во имя спасения тысяч людей.
Разве жители этого города когда-нибудь забудут великий подвиг Шарова?
Таков и лейтенант Зорин, человек, чудом спасшийся от гибели, выдержавший борьбу с целой стаей вражеских самолетов. Зорин дрался с яростью и с большим искусством. Он умело маневрировал в воздухе и вовремя нападал. Он ускользал от огня, но ни на минуту не выпускал из поля зрения вражеские машины. Они наседали, окружали его. Вот у Зорина уже перебито три пальца на правой руке. Он не покидает боя, продолжает выполнять свой долг. Осколочные ранения в бедро, в грудь, в плечо все же не помешали ему последним усилием воли направить огонь своих пулеметов на врага. Фашистский самолет рухнул, и тогда Зорин вырвался из кольца, пошел к своему аэродрому.
Но силы уже покидали летчика, он истекал кровью. В эти минуты Зорин жил только напряжением нервов, огромной выучкой, тренировкой. Надо было во что бы то ни стало повести самолет на аэродром, держаться в воздухе, управлять самолетом хоть одной рукой. Тело казалось беспомощным и грузным, кровь сочилась на серебристую спинку сиденья. Зорин посадил самолет, не повредив его. Но когда к кабине подошли друзья, летчик лежал без сознания. Его понесли с гордостью людей, знающих цену такому подвигу.
