Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6298 ( № 43 2010)
Внесение их в список необходимо, и необходимо сейчас: особый статус станет основой особого отношения впредь. И основой правоприменительной практики. Необходимо оставить балетные академии эталонами образовательной и воспитательной среды, сохраняющей не только профессиональные кадры балета, но и как схему, на основе которой возможно полное возрождение традиционного для России образования. Они сегодня имеют все признаки научной школы, а о профессионализме наших танцовщиков кто не знает?
Известно: мы не только делаем ракеты и перекрыли Енисей!
Евгений МАЛИКОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Под музыку барокко
Танцкласс
Под музыку барокко
ПРЕМЬЕРА
Финский хореограф Йорма Эло – один из наиболее востребованных современных постановщиков в Старом и Новом Свете. Он имеет серьёзную классическую подготовку, включая Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой, и авангардную среду обитания (Норвежский и Финский национальные балеты, Нидерландский театр танца, «Нью-Йорк Сити Балет»…). Такое нетипичное сочетание «льда и пламени» как нельзя лучше способствует оттачиванию особого «скандинавского стиля» в условиях европейского традиционализма и американской вседозволенности.
Для российской премьеры в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко Й. Эло предложил одноактный балет «Затачивая до остроты» (Slice to Sharp), впервые поставленный четыре года назад в «Нью-Йорк Сити Балет». Уже хорошо! Обычно мы «повторяем зады» двадцатилетней и более давности.
Хореографические композиции и балеты Йормы Эло, как правило, не имеют литературного сюжета, это – пластическое отображение его представлений о музыке: «В своей работе я всегда исхожу из личностей танцовщиков и их восприятия музыки как основополагающего источника. Мне важно, чтобы мы соединились в нашем понимании музыкальной темы». В этом – содержательность и оригинальность его постановок, его хореографического языка.
Вслед за Иржи Килианом и другими представителями неоклассического направления Эло «ставит свои балеты на музыку, а не под музыку». Благодаря таланту хореографа, музыка становится зримой и оттого более эмоционально впечатляющей.
Для Москвы варяжский гость выбрал сдержанно-изящную музыку австрийского композитора и скрипача Генриха фон Бибера и знойную музыку венецианца Антонио Вивальди – ярких представителей европейского барокко. Лёд и пламень!
Музыкальная партитура представлена зрителю пластическими композициями шести исполнителей (К. Кротовой, А. Першенковой, Н. Сомовой, С. Мануйлова, Г. Смилевски, С. Чудина), которые своими телами-звуками «воссоздают» завораживающую музыку барокко. По замыслу хореографа, все танцовщики (и мужчины, и женщины) выступают на равных, ведь они – телесное воплощение звуков. Это требует от исполнителей не только виртуозной пластики, но и особой музыкальности, которая наполняет музыкой каждую клеточку их тела. И здесь равных Чудину нет, его тело, подобно хорошо настроенному инструменту, буквально «пропевает» любую ноту.
Звуки-телá не иллюстрируют музыку, а воссоздают её в пластической интерпретации хореографа, превращаясь в завораживающие музыкально-пластические образы, фантастические видения, которые способны вызывать восторг и умиление, смех и печаль, светлую грусть и щемящую тоску… Женщины-звуки то вдруг взмывают в рискованных поддержках, то парят в космической невесомости, то обвивают партнёров, образуя сюрреалистические пары, то вдруг начинают солировать… Льющиеся линии женских тел контрастируют с графически угловатыми «танцами рук» мужчин, отражая игру звуков, которая становится незабываемым зрелищем.
Кажущиеся хаотичными парадоксальные сочетания форм и образов на самом деле тщательно выстроены на основе гармонии звуков.
Думаю, что замечания некоторых зарубежных и отечественных критиков в адрес Й. Эло о заимствованиях у И. Килиана и У. Форсайта не более чем надуманный словесный штамп, отражающий стереотип восприятия. Влияние – да, заимствования – нет.
В отличие от насыщенного «энергетического движения» Форсайта, плавно перетекающего от «бури и натиска» к медленному продвижению по едва намеченному пути к скульптурному замиранию поз хореография Эло более рефлексивна и контрапунктна, что создаёт магию особой, присущей только ему пластической полифонии. Форсайта в последние годы больше интересуют идеи («Танец – благодатное поле для деятельности»), а Эло – эмоции (лёд и пламень!).
Балет «Затачивая до остроты» – яркое тому свидетельство. В нём хореограф зримо воссоздал виртуозные пассажи музыки барокко (с присущими ей полифонией и контрапунктами), использовав полифонию и контрапункты пластики.
Талантливый постановщик и достойные его танцовщики встретились: лучший ансамбль исполнителей столь необычной хореографической партитуры придумать трудно. Каждый по отдельности и все вместе они составляют прекрасный пластический оркестр, современно чувствующий и передающий музыку барокко, которая не выходит из моды вот уже несколько десятилетий, особенно у хореографов. Они ценят её масштабность и полифонию, виртуозность и контрапунктность, звукоизобретательность и мелодичность, традицию и новаторство, сдержанность и страстность… Лёд и пламень!
Сегодняшняя балетная афиша Театра Станиславского и Немировича-Данченко выглядит на зависть соседям разнообразной и интересной. Спектакль Йормы Эло эту ситуацию «заточил» до ещё большей «остроты».
Валерий МОДЕСТОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Гений, мужество, авангард
Танцкласс
Гений, мужество, авангард
ЮБИЛЯЦИЯ
Всё началось – как ни удивительно это звучит по отношению к вечно молодой женщине – ещё в далёкие двадцатые годы прошлого столетия. Как-то на одном из московских бульваров внимание прохожих привлекла маленькая рыженькая девочка. Вытянувшись на носочках, это рыжее чудо вдохновенно танцевало под вальс Делиба из балета «Коппелия», звучавший из уличного радиорепродуктора. Таким было первое публичное выступление будущей великой балерины.
В июне 1934-го дочь генерального консула СССР на Шпицбергене и киноактрисы поступает в Московское хореографическое училище, где уже в первом классе обращает на себя внимание замечательного хореографа Леонида Якобсона, талантом которого она не устанет восхищаться всю жизнь. И дату своего первого настоящего успеха она также запомнила навсегда – 21 июня 1941 года. До выпуска оставалось ещё целых два года, но в числе лучших учащихся старших классов Майя Плисецкая приняла участие в выпускном концерте училища, танцевала с двумя партнёрами «Экспромт» на музыку Чайковского. А на следующее утро наступил совсем другой, страшный экспромт…
Спустя без малого два года молодую балерину принимают в труппу Большого театра и зачисляют в кордебалет. Недостаток работы на «главной сцене страны» Плисецкая компенсирует активным участием в сборных концертах. Именно тогда впервые появился на подмостках её легендарный «Умирающий лебедь», ставший на долгие десятилетия своего рода визитной карточкой танцовщицы.
Последующие «этапы большого пути» достаточно хорошо известны: от 27 апреля 1947 года, когда Майя Плисецкая впервые танцевала партию Одетты–Одиллии в «Лебедином озере», до «Чайки», ставшей 4 января 1990 года последним репертуарным спектаклем Майи Плисецкой на сцене Большого театра. Несмотря на свои 65(!), она танцевала в этот день легко и самозабвенно. Как и десятилетие спустя, когда гвоздём программы на праздновании её 75-летнего юбилея стал номер Ave Maria на музыку Баха–Гуно, поставленный Морисом Бежаром.
Она всегда верила в себя и всегда была современной, почему и побеждала в споре со временем. Самыми лучшими и точными определениями сути её искусства стали, на мой взгляд, такие найденные для неё специалистами амплуа, как актриса идеи и балерина стихии. А известный французский балетный критик Андре Филипп Эрсен выразился очень точно, сказав, что для характеристики Плисецкой достаточно всего трёх слов: гений, мужество и авангард.
Ефим ЛОМБЕРГ
«ЛГ» от всей души поздравляет Майю Михайловну Плисецкую с юбилеем и желает ей продолжать преодолевать все законы времени с той же лёгкостью и изяществом, с каким она преодолевала законы земного тяготения.
