Михаил Пазин - Страсти по власти: от Ленина до Путина
Первый звонок опасности для партийцев прозвенел, когда Сталин на пленуме обрушился с критикой на Молотова, Микояна и Ворошилова, обвинив их в трусости, капитулянтстве перед Западом, нестойкости и т. д. и т. п. Писатель К. Симонов, избранный на XIX съезде членом ЦК, понял это так: «Почему-то он не желал, чтобы Молотов после него, случись что-то с ним, остался первой фигурой в государстве и партии». Наша троица (Маленков, Хрущев и Берия) поняла это иначе: Сталин хочет физически избавиться от всех них, старых соратников.
Единственным спасением для них было то, что сам Сталин оставался у руля партии (неважно, генсеком или просто секретарем), все и так знали, что он – Сталин. Без Сталина партноменклатура теряла власть над страной. Старая гвардия, как на подбор, была малокомпетентна в вопросах советского строительства, но она могла повлиять на то или иное решение. Забегая вперед, скажем, что Хрущев, став Первым секретарем ЦК КПСС, считал себя великим знатоком сельского хозяйства, но это самое сельское хозяйство и угробил. И так было во всем. А отдувался за всех Сталин. Без Сталина, стоявшего во главе партии, они были слепыми кутятами. Поэтому-то он часто единолично принимал решения, а «верные соратники» ставили ему в вину, что он с ними не советуется и таким образом раздувает «культ личности». А с кем советоваться? По анкетным данным, у большинства его «верных соратников» было начальное образование. Да, они умели говорить красивые речи, надувать щеки от важности, заседать в президиумах, грозить строптивцам тем, что они положат партбилет на стол, и т. д., но практического дела не знали, да и не стремились к этому. Георгий Димитров вспоминал, как на праздновании 7 ноября 1940 года Сталин резко заявил о присутствующих на праздничном обеде членах Политбюро, что никто из них не хочет учиться, никто не хочет работать над собой, что Сталин сам должен заниматься всеми вопросами в государстве. Он говорил: «Выслушают меня и все оставят по-старому…»
Но эти-то были возле Сталина, и он мог в любую минуту поправить их. А ниже, по вертикали партийной власти, было еще страшнее. Помните фильм «Вечный зов», когда некомпетентный секретарь горкома Полипов гнобит председателя колхоза Большакова? Вот то-то и оно. После войны партия стала вырождаться. Когда они защищали свою жизнь, то были смелыми и храбрыми, потому что гитлеровцы расстреливали коммунистов в первую очередь. С наступлением же мирного времени «товарищи» начали «разлагаться». Пьянство, взяточничество, амурные похождения с бабами и прочие непотребства стали для партноменклатуры обычным делом. Коммунистические идеалы превратились для них в ширму для занятий своими шкурными делами.
Пока был жив Сталин, он держал их в тонусе, устраивая показательные акции устрашения, а при Хрущеве партноменклатура воспряла вновь. Началось разрушение социализма и партии.
Немного отвлечемся и расскажем нашим молодым читателям, как была устроена государственная власть в то время. А то молодежь, выросшая уже при «демократической» власти, может и не понять, о чем идет речь. Итак, начнем с самого маленького городка. В каждом городе существовал Совет народных депутатов. Это, как сказали бы ныне, – законодательная власть (в Петербурге – это Законодательное собрание). Исполнительную власть осуществлял исполком; этот орган во многих городах страны сейчас называется громким словом «правительство» или «администрация». По сути, это тот же Совет Министров, но в миниатюре. Именно через него осуществлялась вся практическая деятельность города; здравоохранение, промышленность, народное образование, водопровод, канализация и еще тысяча мелких и крупных дел – все это было в ведении горисполкома. С этим понятно. Но в каждом городе существовал еще и горком партии! (Если это был районный центр – то еще и райком партии.) Зачем, спросите вы? А затем, чтобы контролировать и понукать этот самый исполком и Совет народных депутатов, хотя там сидели такие же коммунисты. В каждом горкоме партии существовали те же отделы, что и в исполкоме: например, в исполкоме – комитет по здравоохранению, и горкоме такой же отдел; в исполкоме – промышленный комитет, и в горкоме такой же. Зачем нужно было создавать такие параллельные структуры? В первые годы Советской власти это было вызвано необходимостью. В городских Советах народных депутатов 1920-х годов порой такая беспартийная шваль собиралась, что дальше ехать некуда (жаль, здесь мы не можем рассказать об их художествах). Вот горкомы партии и создали для того, чтобы эти Советы и исполкомы контролировать, потому что коммунистов было мало. В послевоенное время коммунистов хватало и на Советы, и на исполкомы, но прежняя структура осталась. При этом горкомы занимались пустой говорильней – отвлекали занятых людей на собрания, толкали перед ними идеологически правильные речи, указывали рабочим, как правильно работать, а крестьянам – как правильно пахать, торговым работникам – как правильно торговать, учителям – как правильно учить, и т. д. Хотя сами порой ни бельмеса в этих делах не понимали. А еще они собирали отчеты и переправляли их выше. А выше было то же самое: в каждой области был свой облсовет, свой облисполком и свой обком партии. Эти тоже собирали отчеты и переправляли их еще выше. Чем красивее был отчет, тем больше было почестей, переходящих красных знамен и орденов. Еще выше были республиканские органы, а на самом верху, в Москве – Верховный Совет, Совет министров и Центральный Комитет партии, во главе которого стояло Политбюро. При этом спрос был не с исполнительных органов власти, а, как это ни парадоксально, с партийных. Считалось, что партия руководит, а остальные лишь выполняют ее решения.
И вот Сталин решил отстранить эту армию бездельников от власти! Он понимал, что руководство партии давно превратилось в фикцию и пустую говорильню. На личном опыте он убедился, что во главе страны должен стать Совет Министров, который претворял бы в жизнь решения Верховного Совета. Партии же надо оставить только вопросы идеологии и кадры. Кроме того, он предложил отменить продовольственные пайки для партноменклатуры и ежемесячные «денежные конверты», по сумме намного превышающие официальное жалование. Представляете, как при этом скрежетали зубами «товарищи», нехотя голосуя за такое предложение Сталина? Голосовать же «против» было себе дороже.
Итак, спрашивается: куда эту прорву бездельников девать? Не сомневаюсь, что Сталин придумал бы им «разумное применение». А вот что произошло в родном мне районном центре, городе Павлограде на Украине, после крушения Советской власти. В Павлограде, как и везде, существовал свой Совет, Исполком и Горком с Райкомом. Коммунистическая партия развалилась и перестала играть «руководящую» роль. Куда «бедным» горкомовским деваться? Не идти же на улицу? И что вы думаете? Они нашли оригинальный выход – разделили один район на два! Таким образом, образовалось два Совета и два исполкома, в которых засели те же партийцы! В России поступили проще: партократы моментально нарядились в одежды демократов – и все остались на своих местах.
После такого разъяснения, надеюсь, читателям станет понятно, что отстранение партии от власти было для партийных бонз смерти подобно, уйди Сталин от руководства партией. Тогда Хрущеву пришлось бы возвращаться на Донбасс слесарить, а Маленкову восстанавливаться в МВТУ им. Баумана, чтобы получить, наконец, диплом инженера, и т. д.
И Сталин такую попытку сделал на XIX съезде. Неожиданно он попросил поставить на голосование вопрос об освобождении его от должности секретаря ЦК по старости. Какую же реакцию это вызвало у делегатов? Рассказывает писатель К. Симонов: «…На лице Маленкова я увидел ужасное выражение – не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над их головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже из-за спины Сталина слова: “Нет, просим остаться!” или что-то в этом духе, зал загудел словами: “Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою работу обратно!”»
Сталин не стал настаивать на своей просьбе. Это была его роковая ошибка: если он добился бы своей отставки и ушел тут же, то, возможно, еще бы и пожил. Вторая его ошибка заключалась в том, что он не стал опираться на молодых, деятельных секретарей Президиума, таких как Пономаренко, а образовал Бюро из старой партийной номенклатуры – того же Маленкова, Берии, Хрущева, Булганина и иже с ними. Так он раскрыл им свои планы и дал им время для действий. Заговор против вождя перешел в решающую стадию.
