Александр Зиновьев - Кризис коммунизма
Коммунистическая власть разрыхлилась внутренне и зашаталась под ударами извне. Вместо того, чтобы давать указания свыше и добиваться их исполнения, она поддалась требованиям извне и занялась внутренними склоками. Получилось так, как получилось бы с армией, в которой низшие чины стали бы обличать командование, отказались бы выполнять приказы и потребовали бы перестроить армию так, как хотелось бы нерадивым солдатам, «сачкам», лодырям, дезертирам, трусам, мародерам, а генералы занялись бы обсуждением требований деморализованной армии и раскололись бы на группы, которые наперегонки бросились бы удовлетворять эти требования. Такая армия обречена на поражение, если командование не восстановит свое единство и дисциплину среди подчиненных.
В самой сильной степени кризис власти затронул ее стержневую часть — партийный аппарат. Он утратил былой контроль за системой власти и оказался изолированным от управляемого общества. На него взвалили главную ответственность за то, в каком положении оказалась страна. Все нападки на представителей власти, обвинения их в коррупции, бюрократизме и консерватизме относились прежде всего к работникам партийного аппарата. Горбачевцы обрушились прежде всего на тех работников партийного аппарата, которые в какой-то мере мешали им укрепляться у власти. Антипартийные и фракционные выступления членов партии и даже представителей органов власти стали обычным делом. За них никто не наказывался ощутимым образом. Многие стали демонстративно выходить из партии. Началась оргия дискредитации органов государственной безопасности. Антикоммунистические выступления и неподчинение властям перестали даже удивлять. На выборах в советы кандидаты партийных органов стали терпеть сокрушительное поражение. Допущение формы выборности в отношении не выборной по существу власти поставило всю профессиональную власть на грань катастрофы.
Вполне отчетливо кризис партии констатировал Е. Лигачев, считающийся главой консерваторов, на пленуме ЦК КПСС в марте этого года. Он сказал следующее. В советском обществе обозначились силы и люди, которые, прикрываясь и манипулируя лозунгами перестройки, вынашивают намерение развалить общество, партию, выхолостить ленинские принципы ее построения и деятельности, преобразовать КПСС в социал-демократию, ввести в стране частную собственность и реставрировать капиталистическое производство. Кризисная ситуация в стране, по мысли Лигачева, обусловлена многими причинами. Но главная из них — ослабление партии как в организационном, так и в идейном отношении. Лигачев констатировал также наличие в партии фракционной и оппозиционной борьбы, антисоциалистических движений. Причем это коснулось и высших эшелонов партии.
Но Лигачев консерватор. Может быть, он перегибает палку? Ничего подобного. Он еще слишком мягко охарактеризовал ситуацию. Платформа ЦК КПСС к Двадцати восьмому съезду партии, принятая в феврале этого года, выражает умонастроения лидера реформаторов Горбачева. И в ней можно видеть ту же констатацию кризиса в стране и в системе власти. Правда, сделано это в форме благих намерений, призывов к обновлению общества, к перестройке самой партии. И в платформе речь идет о передаче власти советам, о ликвидации монополии КПСС, об исключении из конституции статьи о руководящей роли КПСС, о допущении многопартийности, о рыночной экономике, о конкуренции частных производителей, о парламентаризме. В том же духе высказывался Б. Ельцин в своей предвыборной программе. Он договорился даже до идеи коммунистической партии без партийного аппарата вообще. В марте этого года пленум ЦК КПСС одобрил проект нового устава КПСС, составленный в том же духе.
Выше я уже говорил о коммунистической власти как о социальном хамелеоне. Ситуация с перестройкой партии дает характерный пример этому. Упомянутые документы выражают на словах намерение усовершенствовать систему власти. По сути дела они фиксируют кризис власти. А к чему ведут махинации с перестройкой власти, это уже совсем иное дело, ничего общего не имеющее со словесными лозунгами и проектами. Об этом я буду говорить ниже.
Кризис партийных масс
Официально КПСС считалась партией прежде всего рабочих. Но уже в хрущевские годы стало очевидно, что вступление в партию нужно прежде всего не рабочим, а тем, кто занимает какие-то посты и делает какую-то карьеру. Партия я с точки зрения социального состава ее членов стала все более отчетливо превращаться в партию чиновников. Были введены ограничения на число принимаемых в партию служащих. Но это все равно не могло остановить процесс очиновничивания партии и в самой ее основе. Карьеристские цели подавляющего большинства служащих при вступлении в партию стали цинично откровенными. В широких кругах населения к членству партии стали относиться с насмешкой. Членство партии стали ассоциировать с начальством и стремлением стать начальниками. Поскольку подавляющее большинство представителей системы власти и управления выходило из рядовых членов партии, низовые партийные организации стали восприниматься той почвой, из которой вырастает все зло общества. В массовом сознании реальное положение вещей отражалось, как обычно, в извращенной форме. Но тем не менее это было все-таки отражением реальности.
Кризис сделал явным только что описанное отношение к партийности и усилил его многократно. Многие стали выходить из партии, причем — демонстративно. Раньше за выход из партии наказывали. Вообще человек, исключенный из партии, считался конченым с точки зрения дальнейших жизненных успехов. Теперь же этим стали гордиться. Недовольство широких слоев населения условиями жизни и новыми трудностями, порожденными кризисом, обратилось естественным образом на кажущегося врага, который был под рукой и казался уязвимым для их нападок, — на некую «партию». Провалы неких «кандидатов коммунистов» на выборах объясняются отнюдь не тем, что другие кандидаты лучше, а тем, что недовольство масс благодаря общим усилиям активных участников процесса направили на иллюзорного врага — на неких «коммунистов». При этом из поля внимания полностью выпал тот факт, что эти «коммунисты» суть не какие-то существа особой породы, сеющие зло, а представители самой массы населения, как-то выделившиеся из нее по законам коммунальности.
Среди партийных работников и активных членов партии появились такие, которые развили фракционную деятельность, угрожая расколом партии, отделением какой-то части в виде особой партии типа западной социал-демократии (об этом, как я уже заметил, говорил Лигачев на пленуме ЦК КПСС). Эта идея получила поддержку у многих рядовых членов партии. А это означает разложение в массе членов партии. Разрыв между партийным аппаратом и партийными организациями тем самым усиливается еще более.
Кризис комсомола
Кризис, естественно, захватил и комсомол (Коммунистический Союз молодежи). Аппарат комсомола всегда был послушным орудием партийного аппарата, а комсомольские организации контролировались и направлялись партийными организациями. Теперь же впервые в советской истории аппарат комсомола вступил в конфликт с партийным аппаратом, а рядовые комсомольцы в массе фактически вышли из-под партийного контроля. Пребывание в комсомоле утратило былой смысл. Множество комсомольцев (и бывших и действующих) влились в ряды бунтующего населения. Кризис комсомола — тяжелый удар для системы власти, так как основная масса членов партии пополнялась через комсомол, а работа в аппарате комсомола была подготовкой и тренировкой к партийной работе. Таким образом возникла угроза самому механизму воспроизводства личного состава системы власти.
Идеологический кризис
Уже в хрущевские годы наметился кризис советской идеологии. Но это был еще кризис лишь той формы идеологии, какая сложилась в сталинские годы и была связана с сочинениями самого Сталина. В брежневские годы мощный идеологический механизм, созданный и работавший под руководством Суслова, предпринял усилия преодолеть этот кризис. И он многого добился. Началась критика сталинской вульгаризации философии. Достижения науки хлынули в идеологию. Стала доступной западная философия и культура. Все это способствовало улучшению репутации идеологии. Но вместе с тем, это вело к снижению авторитета марксизма-ленинизма, оттеснение его на задний план в рамках самой идеологии. В какой-то мере преодолев недостатки сталинской формы идеологии, сусловский идеологический аппарат одновременно способствовал подготовке более обширного идеологического кризиса — кризиса марксизма-ленинизма как идеологии коммунизма вообще. В брежневские годы стало открыто осознаваться резкое расхождение между идеологической картиной реальности и самой реальностью, между идеалами коммунизма и объективными тенденциями эволюции реального коммунизма, между интеллектуальным уровнем образованной части общества и идеологией. Идеология фактически перестала быть руководством к действию для властей. Хотя они и прикрывались фразами из идеологии, практически они поступали совсем иначе. Идеологический цинизм убил остатки идеологической веры. Марксистская идеология все более становилась предметом насмешек. Миллионы людей изучали ее, но сугубо формально. Чем мощнее становился идеологический аппарат, тем меньше становилась эффективность его деятельности.
