Дмитрий Лекух - Война, на которой мы живем. Байки смутного времени
Всяк сущий в ней язык
Все-таки России всегда так удивительно везло на гениев, что даже у меня, завзятого, надо сказать, в этом отношении, циника, иногда появляются мысли о мистичности ее великой судьбы.
Тут ведь не в том дело, что они появлялись. В той же Германии гениев ничуть не меньше было, а может, и побольше, чем у нас. Просто у нас они появлялись как-то удивительно вовремя.
Вплоть, извините, до Иосифа Виссарионовича Сталина, чей зловещий гений, как ни крути, спас нас в качестве народа в печальные времена последней европейской заварушки.
К Сталину, разумеется, можно по-разному относиться, но отрицать его роль в той эпохе — значит издеваться над здравым смыслом. И, кстати, над самим понятием русской истории как научной дисциплины.
Ну да ладно.
Мы сейчас, вроде, не о Сталине…
Вот представьте себе на секундочку гигантскую по протяженности империю, в которой напрочь отсутствуют любые современные коммуникации. Ну, вот просто для примера: по нынешнему московскому шоссе Энтузиастов энтузиасты, в честь которых в будущем назовут это шоссе, тупо сипуют пешком аж до самой Сибири — потому как других видов транспорта для них вроде как никем и не предусмотрено. Так что — вполне себе нормальный такой пеший туристический маршрут. Как раз для энтузиастов.
Ага.
Причем, что самое интересное — власть в этой огромной Империи принадлежит классу людей, вообще не знающих русского языка.
Вообще. Принципиально.
За отсутствием, простите, оного.
Потому как есть все что угодно: некая «официальная мова», малопонятная и малопригодная для общения в быту, но обязательная к изучению «культурная речь». Есть впитанный с пеленок в качестве родного французский язык. И есть целая куча разных региональных диалектов, стыкующихся между собой не меньше современного русского и, скажем, «современного западенского».
Вот и делай с этим, что хочешь, особенно если учесть, что большинство населения — то же крестьянство и купечество, к примеру, — французским вообще, понятное дело, не владеют, да и «культурную русскую речь» понимать напрочь отказываются, хоть вроде и образованные (мифы о безграмотном русском крестьянстве оставим на совести их создателей; некий Михаил Васильевич Ломоносов, родом из тех самых безграмотных крестьян, по этому поводу очень метко формулировал: «Ничего из ничего проистечь не может никак», что, в общем-то, довольно точно ситуацию и характеризует).
Современным языком говоря: дикая проблема с коммуникациями. В том числе — с обществом.
Власть в прямом смысле этого слова держится исключительно на гвардейских штыках. Кои штыки время от времени развлекаются тем, что устраивают не менее гвардейские государственные перевороты.
И вдруг — Пушкин.
Начинавший, кстати, писать вполне себе «высоким штилем», но потом по каким-то причинам делать это задолбавшийся и поступивший, по лености душевной, предельно просто: взял родные для себя московский и псковской устные региональные диалекты да и наложил на них очень удобную и вбитую — в прямом смысле этого слова розгами в Царскосельском лицее — французскую грамматику.
И все.
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Не прибавить и не убавить.
Такие дела…
Вы, кстати, обращали внимание, что Пушкина, мягко говоря, не так уж охотно переводят на другие языки?
В отличие от Лермонтова, Гоголя или, тем более, замусоленных в западных университетах и колледжах Толстого и Достоевского.
Ничего удивительного: вне пределов созданного самим же Пушкиным русского литературного языка художественная ценность большинства его текстов временами, извините, довольно сомнительна, и в переводах — без волшебного и, похоже, принципиально непереводимого пушкинского языка — он неинтересен и вторичен. Таких «эпигонов великого лорда» в той же германской поэзии современной Пушкину эпохи — пучок за пятачок, извините за некоторую бестактность по отношению к «нашему всему».
Но факт остается фактом: не переводят его именно поэтому. Вне контекста русского литературного языка Пушкин, к сожалению, не интересен. Потому что он просто гений этого самого современного русского литературного языка как языка межрегионального и межнационального общения, языка, который воспринимается как родной от Карпат до Владивостока.
Более того, его фактический создатель.
Вот и все.
По-моему, достаточно.
Был такой Маяковский
Сознание человека современного удивительно фрагментарно, ассоциативно и, я бы даже так сказал, простите за невольный неологизм, «клипообразно».
Я вот недавно на одной тусовке брякнул, что в ближайшие выходные собираюсь ехать покупать стол на дачу.
Завалили советами: материал, производители, дизайн.
Это то, чем интересуется современный покупатель, а любой современный человек это, к сожалению, прежде всего — покупатель.
Остальное — неважно.
И даже несмотря на тот вопиющий факт, что я, через некоторое время взвыв от количества добровольных советчиков и помощников, громко объявил, что в советах не нуждаюсь и вообще собирался покупать не обеденный стол, а журнальный столик в кабинет на втором этаже, народ все продолжал и продолжал подходить с советами…
Это я к тому, что в России не все, что зовется Владимиром Владимировичем, обязательно работает главой правительства.
Есть еще и другие.
Был, к примеру, такой Маяковский.
И ему 7 июля сего года исполняется то ли сто семнадцать, то ли сто восемнадцать лет. Точный год своего рождения Владимир Владимирович не знал и сам: писал, что мнения мамы и данные послужного списка отца расходятся.
А что вы хотели? Он же в Грузии родился. В селе Багдады Кутаисского района, в семье лесничего.
А там до сих пор в той же юношеской сборной этой страны по футболу такие лбы носятся, что смотришь на его лысину и думаешь: кому верить? То ли собственным глазам, то ли паспорту этого ни от кого не зависимого государства, прости меня Господи. В котором, в паспорте то есть, черным по белому записано, что этому дядьке с пивным брюхом аккурат как вчера неполные шестнадцать исполнились. Ну, там — плюс-минус семь-восемь.
Все как всегда.
Вот и с Маяковским такие же дела: ну, ждали ребенка в том году, родился в этом — это что, повод отказываться от пособия за год предыдущий?!
Ну, вы даете. В Грузии такого только не предлагайте. Не поймут…
Хотя таким, как Маяковский, вообще, собственно говоря, пофиг, когда и где рождаться.
Им даже не важно, где и как умирать.
Не говоря уж о таких подробностях, как детство в глухом грузинском селе, отсидка в Бутырке «за политику», первые «рекламные креативы» в России (включая хрестоматийное «нигде кроме как в Моссельпроме», и первая в Москве частная иномарка «Рено», пригнанная поэтом аж из самого города Парижу.
Я хочубыть понят моей страной,а не буду понят, —что ж,по родной странепройду стороной,как проходиткосой дождь.
Все это — неважно.
А важно то, что сотни тысяч фанатов питерской группы «Сплин», подпевая композиции «Маяк», даже и не подозревают, что поют песню, написанную Сашей Васильевым на стихи Владимира Владимировича Маяковского, — так современно звучат эти стихи.
Как, в принципе, потрясающе современно звучат и все остальные большие стихи о любви, неважно, кем и когда они написаны.
«Я поэт. Этим и интересен», — честно говорил о себе сам Маяковский в блистательной автобиографии «Я сам». Все остальное — и вправду шлак и подробности.
Потому что поэты, которые продолжают оставаться интересными, не умирают. Как бы банально это и не звучало.
Такие дела.
Заметки на полях
Меня тут недавно какой-то черт в Пушкинский музей занес.
Ну, бывает. Захотелось вдруг нормального человеческого одиночества, не в толпе — а академические музеи, мне иногда кажется, именно для этого и придуманы.
Однако даже там не получилось.
Я такую толпу народа в музеях даже в советские времена во время школьных экскурсий не видел: какие-то длинноногие девицы в недопустимо коротких шортах, с этюдниками, мамаши с чадами. Японцы с фотоаппаратами.
И я — в подтверждение одного из незыблемых принципов квантовой механики.
Походил, побродил.
Потом заинтересовался одним весьма любопытным автографом середины пушкинской эпохи.
А рядом — как раз одна из мамаш с чадом разместилась. Нормальное такое чадо. С косичками.
Вот, кстати, уже давно наблюдаю один любопытнейший феномен: все больше мам стараются выглядеть ровесницами своих немного повзрослевших дочек.
И знаете, что самое интересное?
То ли современная медицина с косметологией шагнули так далеко вперед, то ли еще что, но у многих — получается!
