Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
Однако у реформаторов мотивация была проще, надо было сконцентрировать всю полноту власти в своих руках, а проверенных людей было катастрофически недостаточно. Как только они нашлись, а Гайдар обнаружил неспособность (а главное, нежелание) заниматься повседневным рутинным управлением, он разделил объединенное Министерство на традиционные Минфин и Минэкономики. 19 февраля Министром экономики стал Нечаев, заместитель Гайдара «по научной работе» в Институте экономической политики, а затем первый заместитель в 14 инистерстве экономики и финансов. 2 апреля Министром финансов скрепя сердце пришлось из–за очевидной бюджетной катастрофы назначить профессионала — Барчука, работавшего с 1972 года в Минфине СССР и бывшего начальником его бюджетного управления, ставшего в 1991 году первым заместителем Гайдара в объединенном Министерстве, а затем почти все 90‑е возглавлявшему Пенсионный фонд.
Сам Гайдар 2 марта стал уже не обычным, а первым заместителем Ельцина в качестве председателя правительства. Разумеется, реальное руководство всей социально–экономической политикой осуществлял именно он, — хотя Ельцин, полностью доверяя реформаторам и лишь формально руководя заседаниями, в то же время интересовался реальной ситуацией и задавал вопросы.
Эти вопросы готовились в основном его Группой экспертов под руководством Игоря Васильевича Нита, вероятно, лучшего макроэкономиста того времени. Они были настолько болезненны для гайдаровцев, что те очень быстро начали по вторникам проводить специальные «репетиции» заседаний правительства, проходившие по четвергам. На этих репетициях они часами тренировались отвечать на самые неудобные для себя, хотя и вполне естественные в складывающейся социально–экономической и политической ситуации вопросы, которые теоретически мог бы задать Ельцин.
К середине июня положение России стало катастрофическим: лишенная денег экономика останавливалась на глазах, страна перешла в состояние свободного падения. В этих условиях Ельцин 16 июня уволил с поста председателя Центробанка истового монетариста Матюхина, проводившего в полном соответствии с либеральными догмами сверхжесткую финансовую политику, лишившую страну денег. Он был истинным гайдаровцем, который легко и непринужденно довел бы страну до революции прямо тогда, и до осени 1993 года никто из реформаторов просто не дожил бы.
Матюхин был заменен на последнего руководителя Госбанка СССР В. В. Геращенко, который, хотя и был публично скомпрометирован вынужденным участием в павловском обмене денег и замораживании крупных вкладов на счетах Сбербанка с 1 июля 1991 года, являлся наиболее авторитетным в стране профессионалом банковского дела.
Он немедленно смягчил финансовую политику, восстановив централизованное кредитование реального сектора, что практически сразу, уже к сентябрю привело к ослаблению денежного голода и к некоторой стабилизации экономики и общества, которой и поныне гордятся гайдаровцы, приписывая эту заслугу себе.
В. В. Геращенко и его старые советские кадры, добросовестные и профессиональные, спасли положение в 1992 году, — так же, как потом спасли его в сентябре 1998 года.
Разумеется, смягчение денежной политики привело к обвалу рубля и связанному с этим ускорению роста цен. Но это являлось минимальной ценой спасения страны, избежать которой было действительно нельзя: ограничение перетока средств на валютный рынок было невозможно не только из–за отсутствия инструментов, но, главное, из–за противоречия либеральной идеологии. Такое ограничение тогда, как и сейчас было бы воспринято как политическая диверсия, как противодействие развитию рыночных отношений и привело бы к немедленному изгнанию попытавшегося стабилизировать финансовую систему общества руководителя.
Вероятно, в качестве компенсации за замену идеологически верного Гайдару Матюхина, — а скорее всего, стремясь снять с себя формальную ответственность за состояние экономики и сосредоточиться на политических проблемах, — за день до этого, 15 июня Ельцин сделал Гайдара исполняющим обязанности председателя правительства. Однако, несмотря на это, он продолжал возглавлять все заседания правительства и лично принимать или не принимать все его значимые решения.
Скорее всего, назначение Гайдара было для Ельцина простой подготовкой к его окончательному утверждению на посту премьера, которое должен был осуществить в конце года Съезд народных депутатов.
Однако этим планам не суждено было реализоваться — слишком ужасными оказались последствия деятельности радикальных реформаторов. В 1992 году, даже с учетом стабилизации после назначения В. В. Геращенко, экономический спад ускорился с 5 % (в 1991) до 14.5 %, а инвестиционный — с 14,9 до 39,7 %. Сельскохозяйственное производство в 1992 году сократилось на 9.4 %, промышленное — на 18.0 %, грузооборот транспорта — на 13.9 %, ареальные доходы населения — почти вдвое, на 47,5 %.
Наша страна как великое государство перестала существовать, исчезла из глобальной конкуренции, что ввергло народ в пучину чудовищных бедствий, но стало стратегической победой США, их избавлением от 24-летнего кошмара.
Непосредственным исполнителем и пропагандистом этого чудовищного катаклизма стал Гайдар, — и неприятие его фигуры стало в России почти всеобщим. Соответственно, на Западе на него только не молились.
Провал «императора реформ»
2 декабря 1992 года на VII съезде народных депутатов Гайдар отчитался о первом годе проведенной им экономической реформы. Он поставил себе в заслугу избежание массового голода, транспортного паралича, распада государства и общества, которое, строго говоря, было заслугой прежде всего В. В. Геращенко во главе Центробанка и региональных властей. Гайдар резко выступил против увеличения государственных расходов, на котором настаивали депутаты ради выживания социальной сферы, сохранения экономики и самой страны, так как в его понимании сокращения инфляции можно было достичь только урезанием бюджета: другого пути он в принципе не видел.
Хорошо помню, что даже в 1996 году, в относительно стабильной ситуации, практически на любой вопрос из серии «что делать?» он отвечал одинаково: сократить бюджетные, и в первую очередь социальные расходы. Гайдар — человек, полностью сформированный логикой «убийц национальных экономик» из МВФ, никаких других ответов у него просто не было, — и, как показала его последующая жизнь, он их так и не нашел (хотя весьма сомнительно, что у него когда–либо вообще возникала потребность искать другие ответы).
Ведь социальные расходы являются потерянными для глобального бизнеса деньгами: в отличие от средств крупных коррупционеров, выплаченные врачам и учителям деньги не будут выведены из страны и не станут финансовым ресурсов глобального бизнеса. Поэтому социальные расходы — вопиющая бесхозяйственность, которую надо минимизировать (как и расходы на экономическое развитие, которые может создать конкуренцию глобальному бизнесу и потому являются для него и обслуживающих его либералов опасным вредительством).
9 декабря 1992 года Ельцин предложил съезду кандидатуру Гайдара в обмен на установление законом порядка, при котором назначение министров обороны, внутренних и иностранных дел происходит только с согласия Верховного Совета. Расширение полномочий парламента съезд принял с удовольствием, а вот Гайдара «прокатили».
Похоже, именно тогда Ельцин понял, что сотрудничать со съездом, делегаты которого ощущали за собой бедствующую разоренную страну и не были готовы идти на компромиссы за ее счет, у него не получится. Съезд оказался недоговороспособным, — причем в силу не столько своей громоздкости и политической алчности Хасбулатова, сколько своей демократичности.
На следующий же день Ельцин обрушился на съезд с критикой и пригрозил референдумом о доверии себе и съезду. Поскольку его авторитет оставался огромным, это была страшная угроза, и представители съезда договорились с ним о назначении на начало 1993 года референдума по новой Конституции России и о предложении им нескольких кандидатов для мягкого рейтингового голосования с последующим выдвижением в премьеры одного из трех, набравших максимальное число голосов.
Из пяти кандидатур Гайдар оказался на третьем месте с 400 голосами, уступив шедшим «ноздря в ноздрю» представителям ВПК и нефтегазового комплекса Скокову и Черномырдину (соответственно 637 и 621 голос) более чем в полтора раза. Продолжать продавливать Гайдара стало невозможно, Ельцин предложил Черномырдина, который и был избран, а Гайдар был отправлен в отставку.
Подготовить новую Конституцию для вынесения на референдум так и не удалось: интересы депутатов и Ельцина в ее части были противоположны, и при этом у них не было ни квалификации, ни должной мотивации, — не говоря уже о времени.
