Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США - Агата Демаре
Сначала Соединенные Штаты отвергли сообщения, что санкции против COSCO негативно отражаются на морских перевозках. Официальный представитель Госдепартамента США заявил, что не слышал ни о каких сбоях, добавив, что кампания максимального давления Трампа на Иран была применена «без какого-либо ущерба»[315]. Сотрудники OFAC оказались в шоке: им вовсе не нравилась идея санкций против COSCO из-за полученного болезненного урока из истории с «Русалом».
Политические назначенцы из Госдепартамента США лоббировали введение санкций против COSCO в рамках кампании максимального давления Вашингтона на Иран; как выяснилось, эти люди практически не имели представления, как работают санкции, и не подозревали о возможных побочных эффектах[316]. Как и в случае с «Русалом» несколькими месяцами ранее, управлению OFAC пришлось самостоятельно расхлебывать последствия и минимизировать влияние санкций против COSCO на отрасль мировых грузоперевозок.
Дальнейшая часть истории очень похожа на эпопею с «Русалом». Через три недели OFAC выдало генеральную лицензию, предоставляющую международным компаниям время на разрыв связей с COSCO. Несколько месяцев спустя Соединенные Штаты отменили большинство санкций против китайской компании[317]. Эпизод с «Русалом» усилил сомнения в способности Вашингтона вводить санкции структурированно и последовательно. Для многих иностранных фирм и союзников США провал мер против COSCO подтвердил опасения, что американский подход к «Русалу» был не исключением из правил, а свидетельством того, что Вашингтон не думает о последствиях своих действий.
7
Санкционные споры
Когда трубопроводы с российским газом разделяют союзников
В 1981 году во время саммита G7 в Оттаве президент США Рональд Рейган обратился к премьер-министру Японии Дзэнко Судзуки с необычной просьбой: он попросил не допустить, чтобы японская фирма Komatsu продала Советскому Союзу оборудование для строительства газопровода из Сибири в Европу. По мнению Рейгана, этот газопровод представлял угрозу национальной безопасности Соединенных Штатов: Белый дом утверждал, что Кремль вложит вырученные от экспорта средства в укрепление боеспособности Советской армии[318]. Komatsu давно вела дела с Москвой и по понятным причинам не хотела отказываться от контракта на 85 млн долларов. Однако Судзуки согласился с Рейганом и попросил фирму приостановить сделку[319].
Через десять дней Министерство торговли США сделало неожиданный ход: оно выдало американской компании Caterpillar экспортную лицензию на тот самый контракт, который было предложено отменить компании Komatsu[320]. Японское правительство было потрясено. По всему миру руководители компаний задавались вопросом, не являлась ли предполагаемая озабоченность Вашингтона этим трубопроводом просто уловкой для продвижения коммерческих приоритетов Америки. Для мира все выглядело так, словно Соединенные Штаты стремятся использовать соображения национальной безопасности для продвижения собственных экономических интересов за счет своих союзников.
Спустя почти четыре десятилетия у американских партнеров возникли аналогичные сомнения относительно мотивов, которыми руководствовались США при введении санкций против газопровода «Северный поток — 2», соединяющего Россию с Германией. США выступали против «Северного потока — 2» по соображениям безопасности, считая, что проект представляет угрозу безопасности Европы: Вашингтон утверждал, что в случае ухудшения отношений между Россией и ЕС Кремль может заблокировать поставки газа в Европу[321]. Германия и некоторые другие страны ЕС смотрели на ситуацию иначе: они подозревали, что противодействие Вашингтона строительству газопровода — часть большого плана по увеличению экспорта американского газа, и утверждали, что односторонние меры США ущемляют суверенитет Европы. На протяжении нескольких лет эпопея с «Северным потоком — 2» серьезно осложняла трансатлантические отношения.
Спор между США и ЕС вокруг «Северного потока — 2», разгоревшийся в 2010-х годах, выглядел новшеством, однако это был не первый случай разногласий Америки и Европы по поводу российского трубопровода. В начале 1980-х годов причиной напряженности стало строительство Сибирского газопровода [322]— того самого проекта, в котором хотела участвовать японская компания Komatsu. Опасения Вашингтона, что Кремль начнет использовать полученные доходы для поддержки армии, были лишь одним из аспектов проблемы. Министерство обороны США также беспокоила сделка, которую только что подписала французская компания Thomson CSF: французы согласились продать Москве несколько высокотехнологичных компьютеров для управления потоками газа в газопроводе. Соединенные Штаты расценили это как тревожный сигнал: в Пентагоне полагали, что Советы могут тайно применить это оборудование в военных целях[323].
По другую сторону Атлантики европейские страны выступили в защиту газопровода: они утверждали, что экономическое сотрудничество — наилучший способ взаимодействия с Москвой. Совместная работа над строительством газопровода была важнейшим компонентом политики разрядки, которую они проводили в отношении Кремля[324]. С точки зрения Европы Сибирский газопровод обеспечивал диверсификацию поставщиков энергоносителей: после нефтяных кризисов 1973 и 1979 годов Европейский союз стремился уменьшить свою зависимость от ближневосточной нефти.
У европейских правительств имелись и экономические мотивы для поддержки проекта: французские, итальянские, западногерманские и британские компании заключили с Советским Союзом договоры на производство различных компонентов трубопровода (например, компрессоров и турбин) на сумму около 4 млрд долларов[325]. Мировая экономика находилась в состоянии рецессии, поэтому эти сделки были крайне важны для двадцати с лишним европейских металлургических и машиностроительных компаний, задействованных в проекте[326]. Правительства ЕС надеялись, что строительство трубопровода поможет снизить высокий уровень безработицы; только в Германии проект должен был обеспечить около 1000 рабочих мест[327].
Американские «ястребы» намеревались сделать все возможное, чтобы помешать строительству трубопровода. Однако администрация Рейгана оказалась в затруднительном положении. Вашингтон понимал, что без веских оснований не может наложить санкции на проект. Единственный реальный вариант — дождаться событий, которые могли бы послужить поводом для введения мер против Москвы. Долго ждать Белому дому не пришлось.
В декабре 1981 года в коммунистической Польше ввели военное положение для подавления продемократических протестов. Навстречу демонстрантам, требовавшим социальных перемен и улучшения условий труда, выступила армия, десятки польских активистов были убиты. Администрация полагала, что приказ о жестоком разгоне демонстрации отдал Кремль. Рейган быстро ухватился за возможность ввести санкции против Москвы, пытаясь сорвать строительство Сибирского трубопровода[328].
