Репортажи из шестого тысячелетия - Владимир Лазарис
Несколько дней подряд Хабакук пытался познакомиться с обитателями пещер. Он свободно говорил по-арабски и объяснил, что учится в университете и очень интересуется жизнью в пещерах. Он пытался вести записи, пользуясь магнитофоном, но пещерные люди молчали и относились к нему настороженно. Тогда Хабакук сменил джинсы и тенниску на грязный халат, подпоясанный веревкой, оставил дома магнитофон и обратился за помощью к одному из арабов, работавшему в соседнем киббуце. Араб представил его пещерным жителям, и с этого дня Хабакук стал своим человеком в семье слепого Рамадана, где он прожил два года. Вместе со слепым, его женой и их одиннадцатью детьми он спал в пещере, выходил с ними на базар, а по вечерам слушал у костра страшные истории о духах и привидениях.
Первые месяцы Хабакук страдал от клаустрофобии, бессонницы и вшей. Но помогли снадобья жены слепого Рамадана.
Два года Хабакук пристально наблюдал за этой поразительной жизнью, которую он описал в 1984 году в фундаментальном труде «Жизнь в пещерах горы Хеврон». По сведениям Хабакука, в 1982 году там жило около ста семей постоянно и еще 850 семей переезжало в пещеры только на лето, как на дачу. Обычная пещера разделена на отсеки: жилой отсек {для женщин и мужчин), отсек для животных и отсек для предметов обихода.
Различные приспособления заменяют предметы цивилизации: куст вместо двери с замком; слой песка — вместо ковра; ребенок, которого посылают к соседям — вместо телефона. Ни холодильника, ни телевизора, ни газовой плиты, разумеется, нет и в помине. Самое необходимое готовят на примусе и не пользуются скоропортящимися продуктами. Вместо ванной большой таз, где купаются раз в неделю, а вместо туалета — все окружающее пространство.
Хабакук пишет, что женщины мечтают о переезде в более просторную пещеру. Именно у них Хабакук научился народной медицине. Помимо кожных заболеваний пещерные эскулапы умеют лечить клинические заболевания, уже не говоря о головной и зубной боли, боли в животе, бессоннице и безответной любви.
Для врачевания они пользуются всевозможными местными растениями, травами, плодами, дымом от костра.
Процедуру излечения от безответной любви Хабакук описал так: девушка должна раздобыть какой-нибудь предмет одежды своего возлюбленного и вместе с листьями, приворотным зельем и бумажкой со своим именем положить у его порога. В другом варианте тот же предмет одежды или хотя бы нитку от нее кладут в костер, и девушка произносит соответствующее заклинание.
Возможно, вслед за этнографом Хабакуком в пещеры придут литераторы, а за ними и кинематографисты. Пока же здесь течет привычная размеренная жизнь: дымятся костры, блеют овцы, дети играют в прятки, женщины стирают, штопают, подметают, мужчины выращивают на продажу овощи, плетут корзинки, пояса, делают деревянные ложки. Простые лица, простые нравы, простые отношения, и никакой политики. Хотя политика добирается и сюда, когда террористы прячут в хевронских пещерах оружие или прячутся там сами после совершения очередного убийства.
Иеѓуда Амихай
Плач
Диаметр этой бомбы
Был тридцать сантиметров,
А диаметр ее разрушения —
Около семи метров,
И в воронке лежало четверо убитых
И одиннадцать раненых.
А вокруг них,
В еще большем кругу боли и времени,
разбросаны два госпиталя
И одно кладбище.
Но молодая женщина,
Похороненная в этом месте,
Приехала издалека,
И поэтому
Круг увеличивается более, чем на сто
километров.
А одинокий мужчина,
Оплакивающий ее смерть
В далекой стране,
Включает в круг целый мир.
И я не буду говорить
О плаче сирот,
Который достигает Божьего уха
И таким образом
Делает этот круг
Бесконечным
И безбожным.
Бывший мэр Нью-Йорка Эдвард Коч назвал мэра Иерусалима Тедди Колека «мэром всех мэров». Оно и понятно: Колек уже много лет мэр Иерусалима, а Иерусалим — город всех городов. Ведь недаром евреи галута продолжают повторять: «В будущем году — в Иерусалиме!»
Колек говорит, что никогда не хотел быть главой правительства. «Я всегда верил в Иерусалим — он не менее важен, чем правительство».
Помимо исторических достопримечательностей Иерусалима Колек отмечает еще две особенности: «В моем городе хорошо платят налоги и не рвут цветы».
Веселую ноту в чествование 75-летнего Колека внес мэр Тель-Авива Шломо («Чич») Лахат, сказавший, что разница между ним и Тедди бросается в глаза: при его, Чича, встрече с богатым филантропом дрожит и заикается он, а при встрече Тедди с богатым филантропом дрожит и заикается филантроп. Чич устроил Тедди сюрприз, подарив ему и Иерусалиму табличку с надписью «Иерусалимский пляж», которая будет укреплена на тель-авивском взморье.
Зная, как и все, что Колек склонен засыпать в любой ситуации, популярный актер спел ему шуточную колыбельную, в которой рассказывается, как у Колека, «даже когда закрыты глаза, руки продолжают добывать деньги у филантропов». Все смеялись, но это был добрый смех, поскольку хорошо известно, что деньги, добытые мэром, идут на благоустройство Иерусалима.
День рождения Тедди Колека совпал с ежегодным Днем Иерусалима, который начали отмечать после объединения города. Трудно найти другого человека, который был бы более причастен к этому объединению, чем Тедди — настоящий хозяин города.
Вероятно, точнее всех о Тедди Колеке сказал поэт Иегуда Амихай в стихотворении «Мэр»:
Тягостно
Быть мэром Иерусалима.
Ужасно.
Как вообще человек
Может быть мэром такого города?
Что он с ним будет делать?
Строить, и строить, и строить.
А ночью
Камни с соседних холмов
Подползут
К домам,
Как волки, приходящие выть
на собак,
Которые стали слугами человека.
Когда в 1977 году президент Египта Ануар Садат въехал в Иерусалим (на иврите говорят «поднялся в Иерусалим»), он был потрясен, озадачен и растроган, увидев над столицей еврейского государства тысячи развевающихся египетских флагов.
«Как вы успели сделать столько флагов за такое короткое время?» — спросил Садат.
Садат был еще более поражен, когда узнал, что все эти флаги были сделаны в Израиле за три дня. «Я хочу встретиться с тем, кто их сделал!» — воскликнул Садат.
И он встретился с человеком, которого зовут Ицхак Берман. Тот рассказал президенту, что начал работать над
