Балтийская трагедия: Агония - Игорь Львович Бунич
С ним часто в своем салоне обедает командир корабля, в кают-компании он сидит справа от старпома, а военком крейсера на него просто не намолится. Абрамович-Блэк и политбеседы с матросами проводит, и, благодаря ему, очерки о крейсере заполнили полосы многих центральных газет, он друг самого Всеволода Вишневского, а адмирал Трибуц, посещая крейсер, редко с него съезжает, не поговорив со знаменитым писателем. Даже сам грозный Иван Рогов, однажды побывав на «Кирове», своим рукопожатием удостоил только двоих: адмирала Трибуца и Абрамовича-Блэка.
— Ну как? — спросил Абрамович-Блэк комиссара, когда тот закончил чтение «Боевого листка».
— Здорово! — признался Столяров. — Ничего не скажешь. Завтра, после второй вахты, надо бы раздать по всем боевым частям.
— Завтра раздадим, — согласился Абрамович-Блэк, — а сегодня неплохо бы это дело обмыть.
И достал самодельную флягу-поплавок со спиртом.
Провозгласили «смерть немецким оккупантам» и выпили по стопке. Стопки тоже были самодельные из светлого металла и крепились с двух сторон к фляге.
— Ревельское изобретение,— пояснил Абрамович-Блэк, показывая на флягу, отдалённо напоминающую сорокамиллиметровый снаряд от зенитного автомата. — Был когда-то в Ревеле кондитер Карл Штуде. Так он...
— Да, я читал все это в вашей книге, Сергей Иванович, — сказал комиссар. — Здорово вы придумывать умеете...
— Придумывать? — обиделся Абрамович-Блэк. — Всё так и было, как я написал. И вот это было.
Он подтянул рукав кителя и показал браслет из вороненой стали. Браслет был выполнен в виде якорной цепи, на которой была закреплена пластинка с надписью: «В море — дома».
— На «Цесаревиче-Гражданине» выдавали офицерам, прослужившим на линкоре не менее 13 месяцев. Не выдавали даже, а скорее награждали, в кают-компании с большой торжественностью... Это было время, Володя, скажу тебе...
— Тоскуете по тому времени, Сергей Иванович? — осторожно поинтересовался комиссар.
— По молодости тоскую, конечно, — сознался Абрамович-Блэк. — Если ты читал мою книгу, то мог бы догадаться, что мичман Валицкий — это я.
— Догадался, конечно, — усмехнулся комиссар. — У всех бывших офицеров тоска какая-то по тем временам. Неужто тогда лучше было служить, чем сейчас?
Абрамович-Блэк хотел что-то ответить, но в этот момент дверь каюты открылась и в помещение вошел командир крейсера капитан 2-го ранга Сухоруков.
— Трудитесь, комиссары? — спросил он. — Что хорошего придумали?
Столяров протянул ему «Боевой листок», увенчанный орнаментом из профиля товарища Сталина и скрещенных военно-морских флагов.
Сухоруков прочёл текст, где сбитый немецкий бомбардировщик чудесным образом превратился в целую эскадрилью.
— Не много ли? — спросил командир. — Целая эскадрилья?
— Так это же, — пояснил Абрамович-Блэк, — не только за сегодняшний бой, а почти за месяц. Мало ли, что нам их не засчитывали, когда мы видели, как они горели и дымили.
— Хорошо, — согласился Сухоруков. — Надо людям повысить настроение. Скоро уходим в Ленинград. Сегодня на Военном совете официально зачитали приказ Ворошилова. Оставляем Таллинн.
— А в Ленинграде что будем делать? — спросил Абрамович-Блэк. — Что будем делать, если немцы возьмут Ленинград, как Таллинн?
— Сражаться будем, — сказал Сухоруков. — Корабли взорвём, если надо будет, и уйдем за Ладогу. Но если честно сказать, то уверен, что никогда немцам не прорваться будет через огонь двух линкоров, кронштадтских фортов и наших двух крейсеров. Если они под Таллинным два месяца топтались, то под Ленинградом два года протопчутся, но не возьмут.
По лицу Абрамовича-Блэка было видно, что он совсем не разделяет оптимизма командира корабля.
— После Ледового перехода, — сказал он, — все тоже были уверены, что немцы возьмут Петроград, и нужно будет взрывать корабли. Не думал я, что мне что-то подобное придется переживать снова.
— Да, — задумчиво подтвердил Сухоруков. — История всегда повторяется, особенно в истории нашего флота. Повторяется, но ничему не учит.
Все трое присутствующих в каюте: капитан 2-го ранга Сухоруков, комиссар Столяров и писатель-маринист капитан 3-го ранга Абрамович-Блэк — уже незримо были повязаны общей судьбой, но ещё не знали этого.
22:00
В штабном помещении на «Виронии» адмирал Пантелеев просматривал суточную сводку за 26 августа, прежде чем её подписать и отправить в штаб Северо-западного направления.
Сводка обобщала действия флота, связанные не только с обороной Таллинна, но и на всём Балтийском театре военных действий. Хотя, по понятным причинам, больше всего в ней говорилось именно об обороне Таллинна.
«Авиация КБФ бомбардировала и штурмовала неприятельские войска в районе Кингисепп-Керстово-Котлы, уничтожая немецкие танки, автомашины и фургоны с солдатами.
На эстонском участке фронта противник ночью, после артиллерийской подготовки атаковал Таллинн, но был отбит и стал просачиваться к городу мелкими группами. Части 10-го СК и КБФ имели значительные потери. За 14 дней боёв было вывезено более 6000 раненых.
Таллиннский аэродром Лагсберг подвергся артиллерийскому обстрелу противника. Нами были взорваны ангары и другие аэродромные здания. Части авиации КБФ были перебазированы из района Таллинна на восточные аэродромы. В Таллинне осталось 22 истребителя.
К вечеру противник подошел вплотную ко всей юго-восточной окраине Таллинна. С запада неприятельские войска находились в 6-8 км от города.
КР «Киров», ЛД «Ленинград» и «Минск», ЭМ «Гордый», «Свирепый», «Славный» и «Сметливый », одна КЛ и БС вели артиллерийский огонь по противнику, наступавшему на Таллинн.
Неприятельская артиллерия обстреливала корабли на Таллиннском рейде и производила обстрел г. Таллинн. В городе начались пожары.
Авиация противника много раз безрезультатно атаковала наши корабли, стоявшие в Таллинне. Пехота противника в составе полка, усиленного танками, наступала на Палдиски. В этом районе наши войска захватили четыре орудия противника.
Оказывая содействие обороне района Хаапсалу-Рохукюля от наступавшего противника, ЭМ «Суровый» обстрелял местечко Тойбала, находившееся в руках немцев. Было разрушено 16 построек и уничтожено неустановленное количество солдат противника.
В Финском заливе были обнаружены: одна ПЛ в районе о. Соммерс, 2 СКА и 3 НСУ[11] — в Хельсинки.
В северной части Рижского залива наша радиоразведка в 11:00 обнаружила неприятельскую ПЛ.
В 14:30 наши самолёты обнаружили к зюйду от мыса Колкасрагс 3 ТР противника, шедшие курсом 180 градусов.
В это же самое время к норду от маяка Овизи были замечены 2 эсминца и 3 неприятельских транспорта, следующие на зюйд-вест...»
Адмирал Пантелеев подписал сводку и передал её дежурному оператору.
Адмирал прошелся по помещениям «Виронии», где с начала войны размещалась оперативная группа
