Александр Силаев - Критика нечистого разума
Правильный ответ: зависит от того, в какой традиции вы вообще думаете. Если в традиции, например, Спинозы, то негде. Совершенно неважно, бодун тебя гнет или долг, свободы воли нет в принципе, мир так устроен. Если в традиции… ну, не знаю, Рудольфа Штайнера («Философия свободы»), то свобода воли есть. А именно есть там, где есть сознание и мышление. И совершенно неважно, какое это именно решение. Если мышление было, все хорошо. Свободен.
Подметание ломиком
Логика занятости рабочей силы в период между индустриалом и постиндустриалом лучше всего иллюстрируется одним матерным анекдотом (прощу прощения, если кого коробит, тут надо близко к первоисточнику).
Офицер отдает приказ солдатам: ломики в руки и подметать до обеда. «Товарищ лейтенант, а может, лучше все-таки метлой?» — «Да хоть хуем, лишь бы заебались!».
Все материальные потребности, строго говоря, удовлетворены. «Общество потребления» означает именно это, теперь их надо специально создавать, и, будучи искусственными, они не материальные, но символические.
Ведь главный социальный вопрос, вставший между 20 и 21 веком — куда деть трудовые массы по мере того, как отпадает необходимость труда? Была иллюзия, что тут-то и приключится всем коммунизм. Выяснилось, и скоро — сам по себе не приключится. Хотя бы в силу того, что развитие подразумевает некие ценности, артикулированные и публичные, ценности подразумевают элиту, а у нас заместо нее эгалитэ и фратернитэ.
Не едет телега в гору. А стоять нельзя. Рассыплется. Пойдут освобожденные люди нехорошим заниматься, мучить себя и ближнего своего, пить, курить и материться. Запустить селекцию и санацию нельзя, не по вере нашей. У нас вера гуманистическая.
И всем раздали ломики. Ну а самые социализированные, самые модные — подметают хуем.
ОББ
(общество с безграничной безответственностью)
Когда-то банкротство было средством защиты общества от некачественных бизнесменов, теперь это средство нападения некачественных бизнесменов на общество. Мир будет катиться в хлам, пока пассивы отписывают на «юриков», а активы на «физиков», и нет этому конца. Надо как-то возвращаться к реальности. Задолжавший по сути вор. Исходить из этого, вплоть до приватизации тела. Вообще «не могу расплатиться по обязательствам» — для джентльмена это пуля в висок. Добровольная, как в 19 веке. Жестоко, но иначе-то просто подло. Страдают не те.
Трудолюбие как болезнь
Такой тезис: самое важное с нами делается тогда, когда мы, преисполненные энергии, намеренные и сосредоточенные, ничего не делаем. Все просто. Вот система. В ней есть энергия. Она может быть использована, по большому счету, двояко: на совершение системой работы и на трансформацию системы. Все уйдет в работу, ничего не будет на трансформацию. Все уйдет на трансформацию, придется повременить с текущей работой.
Поэтому работать надо как можно меньше. Именно привычную работу, не несущую тебе опыт. Даже с точки зрения работы так лучше. Приращение достижений идет не экстенсивно, а интенсивно. Говорят, есть чеченская пословица «если бы богатство давалось трудолюбием, самым богатым был бы ослик». Грубо, но верно.
Временить тяжело, невроз гонит отвечать на раздражители, это раз, заполнять время привычным образом, это два. Ну гонит и гонит. Нельзя идти на поводу у дурных привычек.
Любовь и дружба: игры на одевание
Предел мужского отношения трактовать «любовь» наподобие «дружбы», и наоборот, предел женского отношения, вешающего на «дружбу» атрибуты из гардероба «любовных отношений». Как-то ревность, например, бесконечное вопрошание «как ко мне относится», подсчет «проявленного внимания» и прочее. Но никто ведь не будет ревновать друга, что он сегодня пил пиво и играл в шахматы не со мной.
Мы именно о смысловых пределах, понятно, что есть девочки, ведущие себя как мальчики, и мальчики, ведущие себя как девочки. Речь именно о стратегиях, мужскую можно означить как десакрализация любви, женскую как сакрализация дружбы. «Десакрализация любви» означает, говоря грубо, что взаимоотношения людских писек не являются отображением трансцендентного плана, это вещь, конечно, важная и приятная, но совершенно не святая при том. Например, не обязательно умирать за партнера, жить за партнера, и т. д. «Отношения» тогда есть сумма обмена информацией, политэкономического союза и этих контактов, ну такая дружба штрих, и не более.
И семья есть дружба штрих. При этом может быть провал по какому-либо пункту, бывает. Ну, например, в обмене информацией: людям нечего особо сказать друг другу. Или уже нечего, все сказали. Но если есть хотя бы два пункта, все круто. Ну там люди возбуждают друг друга и решают свой быт — уже много. Можно вообразить себе семью и без секса, легко. После некоего периода — какой там секс? Обычно или на стороне, или никакого вообще (была бы интересна соответствующая статистика, но таковой нет, и, боюсь, не будет). А вот на одном пункте уже сложно.
Это и будет десакрализация, своеобразное раздевание «любви», отказ считать что бы то ни было знаком чего-то другого, как правило, внешнее и низкое — знаком внутреннего и высшего. А можно и «дружбу» разукрасить массой значков. Придумать «долги» какие-нибудь. Постоянно тестировать на «верность», на «искренность», на «подлинность», еще на что-то. «Ты мне уже две недели не звонила». Нет такого мужчины, которому важно, звонил ему кто-то две недели или не звонил. Надо, сам позвонит. А вопрос о том «как ко мне относится друг Василий на самом деле» просто не приходит на ум, есть в таком копании что-то неприличное… Потому и друг, что вопрос не стоит.
Шкала звуков
Слышу и думаю. Женские визги за окном лучше мужского крика, лай собак лучше женщин, шелест машин лучше собак, шум дождя лучше машин. Шум дождя уже приятен. В общем, неживая природа симпатичнее живой, а живая симпатичнее разумной. И чем меньше доносится человеческого, тем лучше. Человеческое стало каким-то плохим последнее время.
«Пушкин сдох»
6 июня меня позвали на «день рождения Пушкина». Странное такое мероприятие («не хватило воли отказаться» по признанию организаторов). Стою, значит, близ Пушкина, там еще человек 30. Кто-то с гитарой, кто-то Пушкиным нарядился, кто-то чиновник администрации города, кто-то Дантес. Мимо идут два пацанчика лет 10–12 с досками на роликах. «Чего тут такое?» — спрашивает один. «Да Пушкин сдох», — поясняет второй.
Дело не в том, что дату рождения путают с датой смерти, эрудиция еще не вменена всем в обязанность. Но как-то… Понятно, когда «Ельцин сдох», «Сталин сдох». Но Пушкин все-таки. Консенсусная фигура, синоним «культуры», «литературы», «нашего всего». В общем, «Пушкин сдох» — все равно что снять штаны и покакать на газон в парке.
Можно было сделать мальчику замечание, нужно было. Нужно, но неразумно. Я ведь понимаю, что мне ответит незнакомый 10-летний мальчик в ответ на замечание, что Пушкин не лошадь. Он ответит, скорее всего, «пошел на хуй». Вероятность не 100-процентная, но большая. Далее следовало бы дать мальчику подзатыльник, чтобы он улетел в куст и понял уже две истины: Пушкин наше все, а взрослых надо уважать. Но в момент, когда бы я доносил до пострела истину, общество бы встало против меня. Все присутствующие, во-первых. Отсутствующие, но где-то присутствующие родители мальчика, во-вторых. Российское законодательство, в-третьих. А ведь я был бы прав, и правильному обществу следовало меня поддержать (в более правильном обществе так оно и было, заметим). Хотя бы потому, что если мальчику не вправить его поведение, он будет осложнять жизнь людям и себе. Представьте человека, какающего на газон по жизни.
То есть никакого замечания я не сделал. Своя жизнь мне, как выяснилась дороже, и за Пушкина я ее не отдам, и за мальчика тоже. Эгоист я.
А общество наше… В каком-то смысле «Пушкин сдох» могло бы служить слоганом данного типа цивилизации.
…И снова наш маленький фетишизм
Мне по почте (не электронной, бумажной! такая бывает!) пришло предложение поместить статью обо мне в какой-то энциклопедии Красноярского края. Как там было сказано, в числе других выдающихся, и т. д. Какое-то количество строк с фотографией. Предложили за это заплатить две тысячи рублей. С указанием, что деньги надо не слать банком, а приходить в кабинет такой-то и вручать там.
Отказался, чур меня, чур. Кому-то надо быть в такой энциклопедии по работе, пиар-бюджетам это не цена. Не хочу быть в компании тех, у кого нет бюджета, а в книжке будут.
Там же, кстати, предложение печатать то ли поэзию, то ли прозу в каком-то красивом сборнике по тысяче за страницу. А вот это уже галерея «Лохи нашего региона». Туда никому не надо даже по работе. Но уйма людей найдется.
