Александр Филиппов - Порывая с прошлым
В Синде, впрочем, как и во всех районах Пакистана, культ святых занимает видное место в жизни людей. И хотя простой мусульманин ежедневно в молитвах повторяет, что существует один бог, что только его следует почитать и возносить ему хвалу, это не мешает поклоняться в то же время и святому, который способен совершить многое. Он может исцелить от болезни, помочь в беде и горе, послать дождь на поля и даже усовестить ростовщика, чтобы тот отсрочил возвращение долга Святой живет интересами живых.
Полагая, что святой скорее прислушается к словам своих оставшихся в живых родственников, верующий нередко обращается прямо к ним, особенно если они смотрители могилы тоже. Он несет им деньги на окраску купола или ограды, курицу или барашка, чтобы те поактивнее выпрашивали исполнение просьбы у святого.
Мазаров, где погребены святые, бесчисленное множество в Пакистане. Что сделало людей, когда-то живших на земле, святыми? Это их подвиги во имя утверждение ислама или совершенное ими добро, мученичество или содеянное чудо. Под Карачи, в скалах на побережье, находится пещера, где похоронен святой Абдулла Гази. Легенда гласит, что Абдулла Гази пришел в эти края в VIII в. вместе с арабскими завоевателями. Был он простой воин. В сражении был тяжело ранен. Прислонившись к скале, он страдал от жажды. Но рядом была только соленая вода моря. В отчаянии он обратился с мольбой к Аллаху и ударил по скале саблей. Скала раскололась, открылась пещера с источником холодной пресной воды.
Считается, что посещение этого мазара приносит людям удачу в делах, восстанавливает духовные силы. Сюда часто перед уходом в море заглядывают рыбаки. Нередко заходят и бизнесмены перед заключением сделок. Рассказывают, хотя это и звучит как анекдот, что прорыв индийских катеров в декабрьские дни 1971 г. в расположение карачинской военно-морской базы один из смотрителей могилы объяснял тем, что офицеры береговой обороны не ходили на поклонение в пещеру. За это они были наказаны ракетным обстрелом со стороны «неверных» индусов.
В феврале 1972 г. вместе с моими друзьями — пакистанскими газетчиками я побывал там. В тускло освещенной синими электрическими лампочками пещере виднелись спины людей, склонившихся над надгробием. Друзья пояснили мне, что это чиновники, уволенные за взяточничество. Вроде бы образованные люди, а вот пришли все же просить заступничества у святого. Глядишь, поможет снова устроиться на службу. В металлический ящик для подаяния они положили довольно крупные денежные купюры.
Но вернемся к дороге. В пути мы уже часов пять. Скоро начнет темнеть. Шофер Салем, несмотря на то что дорога неровная, гравийная, ведет машину со скоростью не менее 60 км в час. Вдруг он начинает прислушиваться к мотору, потом тормозит. Вскрывает капот и отвинчивает крышку радиатора. Вверх бьет струя пара. В чем дело? Сильный перегрев, к тому же радиатор распаялся. Дорога пустынная, темнота сгущается, а поблизости ни одного поселка.
— Нужен серьезный ремонт в мастерской. Не пропадем, Аллах поможет, — философствует шофер.
— Аллах помогает тому, кто сам что-то делает, — говорит Азис Сомро. — Мне эти места знакомы. Тут поблизости деревня, где живет мой дальний родственник. Подождите немного.
Азис растворяется в темноте. Минут через двадцать он возвращается на повозке, запряженной двумя волами, говорит, что в пяти минутах езды находится городок Севан-Шериф.
Приехавший с Азисом крестьянин прицепляет тросом «Волгу» к повозке, и мы трогаемся дальше.
Вот из-за поворота показались огни. Явственно доносятся звуки музыки, стучит барабан. Подъезжаем к городу. Он весь разукрашен гирляндами разноцветных электрических лампочек. Улицы полны людей. Запахи жареного мяса, вареного риса, острых специй щекочут ноздри. На площади высится мавзолей. На его фасад направлены несколько прожекторов. В бликах света переливается лазурь орнаментированных плиток, которыми отделаны стены. Через дверь мавзолея народ входит и выходит. Очень много женщин с детишками на руках. Шум голосов временами заглушается тягучими звуками флейт, гармоники, заунывным пением.
Мы попали в день праздника известного святого Каландара Лал Шахбаза. Это лицо историческое, он больше известен под именем Усман Марванди, проповедника ислама, философа мистического направления, так называемого суфизма. Легенда гласит, что Усман Марванди после длительных путешествий по странам Востока с проповедями нравственного совершенства и аскетизма появился в Синде. Это было в XIII в. А люди этих мест вели противоречащий канонам ислама образ жизни: они пили вино, играли в карты, занимались разбоем на дорогах, похищали женщин из соседних районов.
Усман Марванди поселился в Севан-Шерифе, посвятив остаток своей жизни борьбе с пороками, духовному очищению людей. Он ежедневно выступал с проповедями, долгие часы проводил в молитве. Аллах внял его просьбам, очистил души людей от порока. Проповедник умер, почитаемый жителями окрестных мест, его похоронили как святого, соорудили ему мавзолей.
После смерти Усман Марванди последователи этого святого объединились в религиозное братство, которое существует и до сих пор. Это, впрочем, характерно и для других мест, где похоронены разного рода святые. Во главе братства стоит духовный наставник — пир, обладающий неограниченной властью над членами этой организации. Наставником, носителем таинственной духовной власти, является один из потомков святого.
В этот вечер нам предстояло увидеть наставника братства Севан-Шерифа — Пира Каландара. Помог в этом все тот же Азис Сомро. Невдалеке от мавзолея находился муниципалитет города. Он прошел туда и позвонил по телефону Пиру Каландару домой.
— Наставник ждет. Он готов нам помочь во всем. В такой знаменательный день мы его дорогие гости.
Хозяин волов отцепил машину: в узких городских переулках проехать было невозможно. Десятка два человек, вышедших из мавзолея, взялись за бамперы и с шумом покатили «Волгу» к дому Пира Каландара. Особенно энергично суетился один человек, опутанный здоровенными цепями. После мне рассказали, что этот пакистанец поклялся, если у него родится мальчик (жена приносила ему одних только девочек), опутать себя цепями, носить их в течение месяца и делать людям только добро. Жена принесла долгожданного мальчика. Отец выполнял клятву.
Открылись ворота в глинобитном заборе, и машина вкатилась на большой двор. Я ожидал увидеть пожилого, бородатого, величественного наставника братства. Каково же было мое удивление, когда к машине подошел мужчина лет двадцати пяти в длинной белой рубахе навыпуск и шароварах. Лицо интеллигентного человека. Бороды нет.
— Прошу вас быть моими гостями, — сказал он. — Я уже знаю, что случилось с машиной. Мои люди помогут ее отремонтировать.
Он провел нас в комнату. По стенам стояли потертые диваны. В углу — шкаф с последней марки транзисторным приемником «Сателлит». Пол устилал громадный персидский ковер изумительной расцветки, ноги утопали в мягком ворсе. Вот и все убранство комнаты.
Нас посадили на диван. Он сел рядом. Но вот в комнату буквально на корточках вошли двое старичков и сели в дверях на ковер, поджав под себя ноги. Они почтительно склонили головы перед Пиром Каландаром.
— Не удивляйтесь ничему, держитесь спокойно, — шепнул мне на ухо Азис. — У них свои порядки.
Пир Каландар что-то буркнул себе под нос; старички на корточках пятясь покинули комнату и через несколько минут вернулись. Один держал в руках большой пузатый чайник, другой — поднос с чашками. Не поднимая глаз, они на коленях подползли к хозяину дома. Тот вполголоса что-то сказал, и они подползли к дивану, где сидела моя жена. Все это казалось настолько неестественным, что я было поднялся. На плечи легла рука Азиса.
— Не волнуйтесь, пожалуйста. Здесь свои порядки.
Таким манером старички обнесли чаем всех, а затем так же, как и в первый раз, удалились. Комната начала наполняться людьми. Каждый входящий становился на колени около дверей и молча полз к месту, где сидел Пир Каландар. Они целовали протянутую им руку и опускались у его ног. Никто из них не садился на диван. Это были приближенные наставника. Мне казалось, что это какой-то странный сон…
Но беседа, которую повел Пир Каландар, возвращала к действительности. Он рассказал, что засуха и ветры, обрушившиеся на земли Синда этим летом, сказались на урожае риса и сахарного тростника, погибло много апельсиновых деревьев, пришлось зарезать часть скота. Пожаловался на то, что власти задержали строительство новых ответвлений от существующей оросительной системы и это тоже сказалось на урожае. Тяжелый год выпал для нас, заметил он, но нищих и голодных в нашем братстве нет. В Карачи за подаянием никто не ходит.
Последнее было сказано не без гордости.
