Журнал Русская жизнь - Русский бог (декабрь 2007)
…«Инвалидов надо вешать!» - с такими словами Гальего зашел в его icq. Так они познакомились, согласились друг с другом - и продолжили жить.
Евгения Пищикова
Дед Мороз Егоров
«Хороший» начальник: изобретение деревенской идеологии
I.
Сельский священник отец Григорий Королев уже более трех лет председательствует в колхозе «Колос» Даниловского района Ярославской области. По его мнению, стоять на страже деревенского добра самое естественное занятие для священнослужителя. В Белгородской области отец Михаил Патола энергично руководит сельскохозяйственным предприятием ООО «Благодатное» (название-то какое духоподъемное). Оба клирика оказались успешнейшими кризис-менеджерами.
В нынешнем году зам. главы сельской администрации в селе Балахта Красноярского края был избран Иван Андрухович, милиционер, признанный в 2005-м голу «Лучшим участковым инспектором МВД». Александр Егоров, бывший повар вагона-ресторана поезда «Россия», ныне директор молокозавода «Нетребский», прославился на всю область нетривиальным решением проблемы сельского пьянства: он бесплатно раздает «воздержавшимся» колхозникам телевизоры и холодильники.
Председателем колхоза «Путиловка» Ибресинского района Чувашии в 2001 году была избрана Людмила Павлова - сельский библиотекарь. Также взялись за руководство колхозами (по настойчивым просьбам селян) актриса Татьяна Агафонова и музыкант Роман Суслов (группа «Вежливый отказ»). В последних трех случаях, впрочем, ничего толком не получилось - никакого благорастворения воздухов, а именно что суета, празднословие и желчная радость районного начальства.
Их становится все больше и больше - пришлых, несельских людей, которых сами деревни зовут «на царство».
Безусловно, сколько-нибудь известный человек в руководстве - символический капитал, последний ресурс разоряющегося сельскохозяйственного предприятия. Но не это главное. Главное - неосознанная мечта о розановском «гражданине по найму», который, обладая отличным от деревенского жизненным опытом, придумает, зачем и чем можно жить в деревне.
II.
Александр Владимирович Егоров - владелец и директор молокозавода «Нетребский» (молоко, кефир, ряженка, сыр «Домашний»), двадцать лет служил, как уже было сказано, поваром в вагоне-ресторане поезда «Россия». Это знаменитый поезд. Девять тысяч километров идет он по подбрюшью страны из Москвы во Владивосток, и нет, пожалуй, больших знатоков человеческих слабостей, чем поездные бригады «России».
Пока Егоров варил в бидонах (чтобы по ходу поезда не расплескивалась) фирменную русскую уху с исконно славянским названием «Загадка Посейдона», его родные - и дочка, и сын, и супруга, и матушка - благополучнейшим образом проживали в селе Нетребское, откуда и сам Александр Владимирович родом. Видеться удавалось неделю в месяц, что немало мучило Егорова.
Наконец, семь лет тому назад его «позвала деревня».
Беседовать с Егоровым - редкое удовольствие. Он дружественный, светский человек, щедрый рассказчик, привыкший находить интерес во всякой случайной беседе. Профессионал дороги.
Спрашивает меня «для затравки»:
- А ты знаешь, что такое станция Сковородино?
- Знаю.
- Тогда поймешь. Там местные, знаешь, как говорят? «Бог создал Ялту и Сочи, а черт - Сковородино и Могочу». Только минуешь станцию - и на много часов пути вокруг один снег, темнота и тишина. И эти огромные черные заснеженные елки. Открываешь дверь в тамбуре - такая тишина, что даже стук поездных колес не может ее нарушить. Тайга съедает этот стук, и если долго стоишь, то становится так страшно, так страшно. Некоторые проводники не выдерживали, в воздух начинали палить.
- Из чего?
- Из рогатки. Ну, не могу я рассказывать все, что перевидал: железная дорога организация, мне не чужая. Хотя все уже, кажется, понимают, что в девяностые годы много чего было. Ну, бывало, отнимешь у психованного пассажира какой-нибудь там пугач - значит, из него. Помню, приехал я как-то в деревню на побывку, сел свои байки рассказывать и говорю матери: «Я видел эту жизнь без прикрас!» А она мне отвечает: «Что ты, сынок, ты так интересно живешь! Это мы тут видим жизнь без прикрас». И я понял - она ведь права. В деревне жизнь голая, не украшенная ничем. Такова, какова она есть, и больше никакова. Утро - вечер. Работа - домашняя работа. Завтра все сначала. Ничего никогда не меняется. Людям скучно друг с другом - не перед кем фасон держать. Тем более что в деревне уверены - они никому не нужны, никому не интересны.
Какие- то сиротские настроения -а, все равно никто не придет и не похвалит. Зачем тогда быть хорошим? Новый человек встряхивает село, возбуждает его - перед ним деревенские начинают фигурять, как-то обнажаются механизмы жизнеустройства (во всей, между прочим, своей бедности); все смотрят друг на друга как бы свежим взглядом, глазами чужака, и думают: ничего себе, какие мы красавчики! Вот этот разговор с матерью - это был первый толчок к возвращению. А второй случился под Новый год. Чтобы не соврать, под 1999, потому что в 2000 я уж деревенским жителем стал. В общем, первый раз за несколько лет выпала мне пересменка на Новый год. И приехал я к своим в Нетребку. Привез с собой костюм Деда Мороза - у нас в вагоне-ресторане всегда устраивался праздник в новогоднюю ночь, ну а я, значит, Дедом Морозом. Все для чужих скоморошничал, а нынче, думаю, сына порадую. Дочка уже взрослая была, а Ване было пять лет.
И вот тридцать первого, как стемнело, зову Ваню и специальным таким голосом говорю:
- А сегодня вечером к тебе придет особенный гость!
Он аж на табуретку присел, весь дрожит от счастья:
- Кто, папа?
- Угадай! - говорю. - Он одет в длинный голубой заснеженный халат, с длинной бородой. И у него мешок за плечами. С чем, как ты думаешь?
А Ваня мой нахмурился, засопел носом и отвечает:
- С чем, с чем… С комбикормом. Это же дядя Фролов! Только зачем он нам, папа?
Я, признаться, опешил:
- Почему Фролов, какой Фролов? Ты чего, Ваня?
А жена смеется и объясняет:
- Да зоотехник же, ты забыл? Он каждый день, как стемнеет, нашим огородом домой идет. В голубом халате, между прочим, и с бородой. И всякий раз несет мешок ворованного комбикорма.
То есть вы понимаете, деревенская жизнь сызмальства так строит людей, что ничего чудесного вокруг нет и быть не может. Что даже в новогоднюю ночь только зоотехник с мешком огородами бродит!
А когда уже я навсегда в Нетребское перебрался, решил Дедом Морозом к младшеклассникам на елку прийти. Предупредил: учите, детишки, стишки и песенки, ждите - явится к вам волшебный гость.
Так там тоже девочки спрашивают: «А как же он доберется? Он из райцентра машину возьмет?» Ведь и телевизор смотрят, все эти новогодние чудеса, а не верят, что и к ним, деревенским, этот серпантин может иметь какое-то отношение.
В общем, после этой истории с Ваней я понял: все. Надо возвращаться. Так дело не пойдет. К тому же от колхоза уже ничего не осталось. Деревня на глазах начала превращаться черт знает во что. Мальчишки-старшекласники корову колхозную голодную убили, маленькие это видели. Хлебом ее заманили. А сил зарезать как следует не хватило, в общем, не хочу рассказывать.
Тем более что все это прошло уже. Кануло.
…За окном егоровского дома - густая деревенская темень; фонарей в селе нет. Если, конечно, не считать центральной площади, где полукругом стоят правление, магазин и еще один магазин. Клуба не имеется - Нетребское село небольшое, дом культуры и в самые расточительные советские времена не был положен по чину.
- И в гости друг к другу не ходят, - говорит с неожиданной силой Егоров, глядя в окно, - только к родственникам на именины. Ну вот что сидят, что сейчас делают?
- Телевизор смотрят.
- Они еще не знают, что такое телевизор смотреть, - загадочно высказался Егоров, - я им такой телевизор в самом скором времени покажу!
Председателем колхоза Александр Владимирович не стал (хотя шли о том разговоры), тем более что председательствовать было решительно не над чем. Зато он купил и привез в деревню молокоприемный модуль, потом линию по разливу молока и кефира, потом сыроваренный цех. За семь лет превратился в хозяина вполне процветающего молочного заводика. Взял в аренду колхозные фермы, потом покосы; комбикорм покупает хороший, белгородский - так что коровы у него никак не голодают. Работой обеспечил сто двадцать односельчан - и, наконец, решил заняться главным, ради чего вернулся. Идеологией деревенской жизни. Тем более что и возможности появились - в этом году егоровского зятя выбрали главой сельской администрации. Прекрасное, плодотворное кумовство!
То есть идеологическую работу Александр Владимирович проводил и раньше, но, как он сам утверждает, бессистемно.
