Вадим Бурлак - Русская Америка
Промысловик остался доволен учениками: ухмыльнулся и ответил им в том же духе:
— …………………………. и чтоб на версту не подходили к лагуне!..…………….
«Авось, когда-нибудь свидимся»
На том ссора угасла. Индейцы немного поворчали и отправились прочь от берега, а Силантий снова принялся за работу.
К полудню выход в океан был пробит. Но человеку еще пришлось поднапрячься, чтобы вытащить детеныша касатки из лагуны. Еще какое-то время он тянул за хвост пленника по мелководью.
И наконец — свобода!.. Океан!..
Силантий, не обращая внимания на холод, долго стоял по колено в воде.
— Прощай, царевич!.. Авось, когда-нибудь свидимся… А лучше — не стоит!.. Кровью заканчиваются встречи людей с твоими сородичами…
Несколько мгновений освобожденный детеныш касатки оставался неподвижным, словно не верил, что оказался в родной стихии.
Вдалеке над спокойной водой показался высокий плавник. Мать-касатка устремилась к детенышу.
— Прощай, царевич!.. — повторил Силантий и вернулся на берег.
Он почему-то решил не оборачиваться и не смотреть на спасенного малыша касатки. Но когда поднялся на холм, не сдержался… В открытый океан, все дальше от берега, мчались черные плавники, один — побольше, другой — поменьше, а за ними по воде тянулись едва приметные серебристые следы…
«Убой-волна»
После спасения пленника лагуны вроде бы ничего не изменилось в жизни Силантия. Вот только перестал он ходить на китовый промысел. А когда однажды шторм выбросил на берег мертвую касатку, отказался с другими колонистами ее разделывать. Никакие увещевания товарищей не помогли.
Обиду никто на него не затаил: вдали от родимых мест, даже на самой доброй чужбине, у каждого появляются свои причуды.
Иногда Силантий по вечерам, а то и ночью, оставался на берегу океана. Что он высматривал или пытался услышать в темноте? Свою сторонку, покинутую много лет назад, близких и подзабытых людей?..
О том бывалый промысловик молчал, а расспрашивать даже самые бесшабашные и зубоскалистые не решались. Но однажды он сам рассказал, что видел в ночи, как на него смотрел «Рыба-Зверь», прозванный «Царевичем». И взгляд тот был предостережением от большой опасности.
Многие не поверили тогда Силантию, но вскоре беда и в самом деле случилась. С десяток колонистов возвращались от Дионисиевского редута на Ситху. Был с ними на корабле и спаситель детеныша касатки. Лишь только отчалили, как вдруг, в считанные минуты, отступила от берега вода. Не успела команда сообразить, в чем дело, как судно оказалось на мели.
— Братцы, за борт!.. Валите во всю прыть на горочку!.. — заорал Силантий, спрыгнул с корабля и, высоко подпрыгивая, чтобы не запутаться ногами в водорослях обмелевшего дна, ринулся на берег.
Не оборачиваясь, он еще раз крикнул:
— За мной, братцы!.. «Убой-волна» идет!..
Так в XIX веке жители Русской Америки называли «цунами».
Лишь когда удалось ему подняться на горочку, Силантий посмотрел назад. Горизонт от края до края уже затянула черная пелена. Нарастал гул, а океан отступал все дальше от берега. С большим опозданием люди на корабле осознали предостережение и тоже кинулись к берегу.
Опоздали… Черная стена «убой-волны» с ревом поглотила брошенное судно, а затем настигла команду. Никто из них не успел добежать до укрытия…
Еще одно предостережение
Силантий уверовал, что именно «Царевич» спас его от «убой-волны», и частенько рассказывал об этом товарищам.
Как-то раз он снова почувствовал из темноты ночного океана взгляд касатки. И снова произошла беда. Силантий в составе отряда русских исследователей находился тогда на берегу залива Скагуэй, расположенного в юго-восточной части Аляски.
Первопроходцы поставили там первую избу, стали возводить частокол. Наладились у них добрые отношения с местными жителями. Завязалась торговля и выгодный обмен.
Однажды ночью Силантий вдруг принялся тормошить товарищей:
— Эй, проснитесь!.. Хватайте оружие, и за мной!.. Да встрепенитесь, квёлые!.. Смерть на подступах!..
Никто не послушался. Лишь брань и сонное ворчание в ответ. Но упрямый Силантий не отставал. Наконец ему удалось вывести людей из новенькой избы и уговорить спрятаться за ближними деревьями.
На расспросы товарищей виновник этой кутерьмы заявил:
— Готовьтесь к драке… Дикие подбираются…
И в самом деле, не прошло и четверти часа, как на другом конце поляны, где стояла изба, появились огни, раздалось многоголосье, похожее на волчье завывание, и послышались треск сучьев, непонятные крики.
Жилище колонистов было внезапно окружено индейцами. На крышу избы полетели зажженные факелы. Прозвучало несколько выстрелов.
— Всего три ружья у диких, — определил кто-то из русских.
— Сладим, — уверенно отозвался другой. — Пороху у нас хватает, да и славны сабельки под рукой…
Колонисты заняли удобную позицию и открыли огонь. На фоне горящей избы нападавшие оказались легкой целью. Бой длился считанные минуты. Потеряв с десяток убитыми, индейцы бежали.
Среди русских лишь двое получили незначительные ранения. Подожженное жилище удалось быстро погасить.
В ответ на слова благодарности товарищей за счастливый исход дела, Силантий лишь пожал плечами и заявил:
— «Царевичу» спасибо… Он предостерег…
Спорить никто не стал. А слух о необычной дружбе человека и касатки прокатился по всем селениям Русской Америки.
Среди людей, живущих в суровых условиях, вдали от родины, всегда находились способные рассказчики былей и небылиц. Любая правдивая история ими частенько приукрашивалась, так что слушателям трудно было понять, где реальность, а где вымысел.
Когда последнему главному правителю Русской Америки, капитану 1-го ранга, князю Дмитрию Петровичу Максутову сообщили о дружбе человека и касатки, он отнесся к рассказу с недоверием.
— Много раз наблюдал в морских походах за этими самыми грозными хищниками океанов… Не могу представить, что у них может появиться привязанность к людям, — ответил Максутов, но все же попросил секретаря записать для него необычную историю дружбы и гибели человека и морского зверя.
Последнее сражение
Не только русским военным морякам приходилось пресекать бесчинства китобоев в северных водах Тихого океана. Против опасных браконьеров выходили и гражданские служащие Русской Америки. На утлых суденышках, без пушек, имея лишь ружья и пистолеты, они противостояли хорошо вооруженным иностранным китобоям. Случались перестрелки и рукопашные схватки. Гибли и жители Русской Америки, и браконьеры.
Последний бой Силантия произошел, когда он с товарищами остановил то ли английское, то ли испанское китобойное судно. Русские подошли с берега на яле и потребовали прекратить незаконный промысел. В ответ с иностранного корабля раздались хохот и брань. Китобои навели пушки на ял.
Силы были неравными. Силантий приказал повернуть к берегу за подмогой. Но с корабля прогремели пушки, и русские открыли ответный ружейный огонь. Несмотря на короткое расстояние между противниками, браконьеры не сразу смогли попасть на маленькое суденышко. Наверное, помешал начавшийся шторм.
Силантий дал знак товарищам налечь на весла, а сам продолжал стрелять. Бой длился до тех пор, пока пушечное ядро не пробило борт яла. Вода быстро залила шлюпку. Гибель экипажа была неминуема. В холодных водах Алеутского залива человек может продержаться лишь несколько минут.
Наверное, последнее, что увидел в своей жизни Силантий, — огромную касатку, ринувшуюся на китобойное судно.
«Царевич» (а рассказчики легенды не сомневаются, что это именно он) опоздал… С корабля заметили стремительную атаку гигантского хищника и открыли огонь. Смертельно раненный «Царевич» все же сумел первым ударом проломить деревянную обшивку судна. У него хватило сил нанести и второй сокрушительный удар. Корабль и китобои были обречены.
«Царевич» повернул к месту гибели ялика, но доплыть туда уже не смог…
Когда на следующий день шторм закончился, русские колонисты увидели на берегу тела Силантия и огромной касатки. Поскольку многие жители Русской Америки слыхали рассказы о необычной дружбе человека и морского зверя, ни у кого не вызвало сомнений, что рядом с их погибшим товарищем — именно «Царевич».
На берегу, но чуть поодаль, находились обломки русской шлюпки и иностранного судна…
Никто из колонистов не предложил разделать, как водится, труп касатки. Решили вернуть мертвого зверя океану. Наверняка Силантий одобрил бы это. Его похоронили на прибрежном холме, откуда хорошо просматривался океанский простор. А «Царевича» с превеликим трудом стащили в воду и отбуксировали на глубину.
