Жомарт Ертаев - Мир нашему дому

казахстанский банкинг прозрачным и ориентированным на реальную «белую» экономику и на

клиента.

Еще одним несомненным преимуществом банковского сектора Казахстана по сравнению с

российским является его более высокая технологичность и интеграция инфраструктуры со

смежными секторами экономики. По опыту российских клиентов нашего Центра знаю, что для

банальной в Казахстане проверки заемщика через кредитное бюро или центр выплаты пенсий –

в России просто нет инструментов. В Казахстане же эта проверка занимает несколько минут.

Отсюда и более конкурентные ставки, и выгодные условия для клиентов – банк про него все

знает и может принимать решение взвешенно. Отсутствие же такой инфраструктуры в России

делает кредитование физлиц более рискованным, а значит, и условия для клиента получаются

гораздо дороже, так как возможные убытки по неплатежам банк, не зная своего клиента,

заложит в стоимость продукта. Такая инфраструктурная целостность финансовой отрасли

Казахстана дала толчок для интеграционных технологий и не только с кредитным бюро и центром

выплаты пенсий, но и с другими отраслями. Например, смс-платежи и банковские сервисы для

мобильных телефонов получили распространение в Казахстане гораздо раньше, чем в России.

Перечисленные факторы сравнения говорят скорее в пользу банковской системы

Казахстана, как более динамичной, технологичной и устойчивой по сравнению с северным

соседом. Что дает основания предполагать, что при сохранении вектора на сближение экономик

банковская система Казахстана сможет за счет сильных сторон выиграть от интеграции.

Однако есть и удручающие факторы, и что важно, эти факторы не зависят от банков, а

являются скорее следствием динамики экономики Казахстана в целом.

Так, отношение активов банков второго уровня к ВВП в 2012 году различаются радикально:

46% в Казахстане и 73% в России. Это прямой показатель вовлеченности банковского сектора в

экономический рост страны, и в то же время – косвенный показатель структуры экономики. В

самом деле, нефтяные деньги имеют свойство во время кризисов и после них не

аккумулироваться в банковской системе в виде активов БВУ, в то время как долгосрочные

инвестиции в индустриальное производство или сельское хозяйство не только аккумулируются в

виде активов банков, но и создают рабочие места и добавленную стоимость, превращаясь в

доходы населения. Справедливости ради надо сказать, что так было не всегда. Максимальное

отношение активов БВУ к ВВП в Казахстане составляло 91%, и было это в 2007 году, значит,

снижение вдвое после кризиса – это или страх перед «новыми пузырями», или естественная

реструктуризация экономики в пользу сырьевого сектора, но в любом случае тенденция

тревожно расходится с долгосрочной стратегией. Сами банки тут вряд ли что-то могут подправить,

так как этот эффект – лишь проекция динамики экономики на банковский сектор.

Банки не могут взять на себя финансирование долгосрочных инфраструктурных

стратегических проектов, а также кластеров реиндустриализации – это скорее роль государства и

аргумент для государственно-частного партнерства. Появление таких проектов с созданием

новых рабочих мест и будущей возможности создания добавленной стоимости – это мог бы быть

выход из динамики фиксации Казахстана в роли мирового поставщика природных ресурсов. Тут

банки могли бы выступить партнерами и совместными усилиями переломить динамику в пользу

несырьевой экономики.

Вмешательство же государства в банковские процессы мелкого масштаба вредно как для

банков, так и отвлекает госресурс от решения стратегических задач.

Если суммировать сказанное, то при сближении банковских систем Казахстана и России

наши банки имеют несколько неоспоримых преимуществ, а это значит не только

необоснованность опасений проигрыша в конкурентной борьбе, но и возможность для

банковского бизнеса Казахстана начинать экспансию в российский банковский сектор.

«Капитал.kz», 04.02.2013

Ж о ма рт Е р таев:

« М н е н е в чем к аяться»

Имя Жомарта Ертаева стало широко известно во время взлета «Альянс Банка» в середине

2000-х. Банкир и предприниматель «прославился» после того, как в Сеть попал видеоролик с

пресс-конференции, где Ертаев грубит и бросает бутылку в журналиста, а тот в ответ

запускает в банкира ботинком. Позже пользователям сообщили: это видео – медиавирус,

спланированная пиар-акция. Тогда подходы Ертаева к бизнесу и рекламе многим казались

эпатажем, но задумка удалась: рейтинги фиксировали быстрое превращение регионального

микробанка, которым он руководил, в одного из лидеров финансового рынка республики.

Спустя два года после ухода из «Альянс Банка», на волне кризиса, в августе 2009 года банкир

был заключен под арест. Официальная версия – обвинение в хищении средств из «Альянс

Банка», правление которого Ертаев возглавлял с 2002 по 2007 год, – позже была

переквалифицирована в «нарушение законодательства бухгалтерского и финансового учета».

Интервью нашей газете – первое выступление банкира в прессе после нашумевшего дела.

– Вас осудили на два года лишения свободы условно – за что? Разве под амнистию вы не

попали?

– Когда занимаешься делом, для многих ты уже выскочка, а если занимаешься большим

делом – виноват по умолчанию, и к тебе всегда приковано повышенное внимание. Нав ерное,

такова ситуация была, что нужно было найти крайних и выпустить социальный пар. Вот я в числе

прочих оказался в ненужном месте, в ненужное время. Статья, по которой меня судили, была

средней тяжести, и под амнистию я попадал. Но не воспользовался этой возможностью и

продолжаю нести наказание, которое мне вынес суд. Есть определенные ограничения – я

должен дважды в месяц ходить отмечаться в КУИС. Почему я отказался от амнистии? Для того

чтобы когда-нибудь обжаловать решение. Я уверен, что меня рано или поздно оправдают.

Амнистия – это акт признания вины и прощения, а мне не в чем каяться.

– Хорошо, переформулирую вопрос: вы знаете, кому перешли д орогу? Это б ыла месть?

Заказ?

– Ну откуда мне знать, был заказ на меня или нет? Если и был заказ, то это уже в прошлом.

Нельзя зацикливаться, мстить. Я недавно прочитал книгу Эриха Фромма «Душа человека», там он

людей делит на биофилов, которые любят жизнь, и некрофилов – людей, которые не любят жизнь,

а любят системы и все живое уничтожают (яркий пример тому – Гитлер). Фромм считает, что

месть присуща некрофилам. И я с ним согласен. Думаю, что на пике банковского кризиса

ситуация требовала сакральных жертв, а на заклание выбирают кого-то яркого и

запоминающегося большинству. Так было во все времена. Для меня сложнее всего было понять

и принять свою роль сакральной жертвы как уже свершившуюся данность. Чтобы отпустить

ситуацию и жить дальше.

– Какие у вас отношения с Маргуланом Сейсембаевым, бывшим топ -менеджером « Альянс

Банка», который, когда началось расследование, сбежал за границу и свалил все на вас?

– Когда-то я его боготворил. А сейчас... Ни с моей, ни с его стороны даже не было попыток

восстановить контакт. Если коротко, то Маргулан для меня – это самое большое разочарование в

жизни.

– Вы вернулись в бизнес. Готовы проходить все заново сейчас, когда новая волна к ризиса

грозит в мировом масштабе?

– Я по-прежнему считаю, что кризис – это очищение через боль, катарсис. Просто надо

больше работать, каждый день, усердно, тогда все получится. Многие говорят про коррупцию,

про пресловутый административный ресурс. Да, не без этого. Но вместе с тем в Казахстане

созданы все предпосылки для занятия бизнесом. Мы живем в правовом государстве, и тот факт,

что я на свободе, – тому доказательство. Я по-прежнему считаю, что кризис у нас в головах. Все

меньше становится людей, жаждущих заниматься бизнесом в чистом виде – делать добавленную