Николай Чистяков - Тайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов»
Военный прокурор поручил мне срочно расследовать дело начальника финансовой части местного райвоенкомата командира Чекурдаева, совершившего растрату государственных денег. Дело я расследовал сравнительно быстро. После допроса я избрал Чекурдаеву в качестве меры пресечения содержание под стражей в городской тюрьме. Военный прокурор немедленно санкционировал арест. Объявив обвиняемому постановление о мере пресечения, я вышел из кабинета, чтобы пригласить конвоиров. На это потребовалась мне одна минута. Однако, когда я вернулся в кабинет, обвиняемого там не обнаружил.
У меня на лбу выступил холодный пот. Я понял — Чекурдаев сбежал, выпрыгнув в открытое окно. Из окна противоположного дома на меня смотрела женщина. Она, видимо, поняла, в чем дело, и крикнула:
— Вон он бежит по улице!
Вместе со следователем В.И.Голубцовым мы выбежали на улицу и пустились в погоню. Но не тут-то было. Улица, по которой бежал Чекурдаев, вела к городскому рынку, где было полно народу. В такой толчее найти его нам не удалось.
От стыда я не знал куда деваться. Ругал себя самыми отборными ругательствами.
Через несколько дней Чекурдаева задержали работники милиции и привели ко мне. Я тут же направил его в тюрьму. К статье, предусматривающей ответственность за растрату, прибавилась статья об ответственности за побег из-под стражи. Чекурдаев был осужден военным трибуналом.
Так закончилось это злосчастное дело, причинившее мне много волнений и переживаний. Но говорят, что нет худа без добра. Урок с Чекурдаевым не прошел даром. Он многому меня научил. Я стал более бдителен, более осторожен и менее доверчив к людям, совершившим преступление.
В то же время я понял, что в следственной работе нет мелочей. В ней все важно, и каждый шаг, каждое действие следователя должны быть тщательно продуманы до мельчайших деталей.
Со временем мне стали поручать все более сложные дела. Я был рад, что наконец начинаю осваивать профессию следователя.
В начале 1941 года В.Г.Зайцев был назначен военным прокурором корпуса, в который входила и наша дивизия. Мне было жалко с ним расставаться. Человек он был хороший, да и работник великолепный. Но через несколько месяцев судьба снова свела меня с Василием Герасимовичем, только уже в другой обстановке. Об этом я расскажу позднее.
После отъезда В.Г.Зайцева военным прокурором дивизии был назначен Василий Иванович Голубцов. Это был краснощекий, пышущий здоровьем немного полноватый офицер в звании военного юриста. Высшего образования он не имел, но работу прокуратуры знал, и особенно следственную, которой отдал много лет. На должность следователя прибыл военный юрист Иван Семенович Моргунов. Об этих людях я расскажу несколько подробнее ниже, поскольку мне пришлось с ними работать во фронтовых условиях.
Военная служба в 1940–1941 годах строилась в соответствии с приказом Наркома обороны СССР применительно к условиям боевой обстановки. Даже питание в столовой должно было отвечать этим требованиям. Два дня в неделю в столовой выдавался сухой паек, создававший немало мороки и трудностей с его употреблением. В рацион сухого пайка входили сухари, брикеты горохового пюре, пшенной или гречневой каши. Чтобы приготовить, например, гороховое пюре, надо было наполнить одну миску кипятком, растворить в нем брикет, а затем накрыть другой миской, чтобы горох хорошо распарился. Но далеко не всегда удавалось это сделать: или не было кипятку, или не хватало мисок. Побегает солдат по столовой и, видя, что ничего сделать нельзя, нальет теплой водички в кружку, помочит брикет и, ругаясь на чем свет стоит, глотает его вместе с чуть размокшим сухарем. Не думаю, чтобы это нововведение приносило какую-либо пользу.
Весной 1941 года нашу дивизию отправили в лагерь. Но пробыли мы там недолго.
Несмотря на заключение договора о ненападении с Германией, международная обстановка с каждым днем осложнялась все больше и больше. Чувствовалось, что мир недолог и непрочен. Вот-вот должна вспыхнуть война, и не с кем-нибудь, а именно с фашистской Германией.
По военным дорогам
День 22 июня 1941 года выдался в Уфе какой-то особенный, очень теплый и ласковый. На небе — ни облачка.
Утром, выполнив поручение прокурора, я направился на Главный почтамт, чтобы отправить письмо маме.
У почтамта я увидел множество людей, внимательно слушавших репродуктор. До моего слуха донеслись тревожные слова: «…наши города Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек».
Я узнал голос В.М.Молотова — заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и народного комиссара иностранных дел.
…Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении…
Итак, война с Германией.
В тот же день я вернулся к месту службы. Прокурор мне сообщил, что наша дивизия в ближайшее время отправится на фронт…
С началом войны вся страна немедленно стала перестраиваться на военный лад. Обстановка требовала создания порядка, твердо обеспечивающего условия, необходимые для победы над врагом.
Вдень нападения гитлеровской Германии на нашу страну Президиум Верховного Совета СССР издал ряд указов. Первый — «О военном положении». Указ устанавливал, что в местностях, объявленных на военном положении, все функции органов государственной власти в области обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности принадлежат военным советам фронтов, армий, военных округов, а там, где нет военных советов, высшему командованию войсковых соединений.
За неподчинение распоряжениям и приказам военных властей, а также за преступления, совершенные в местностях, объявленных на военном положении, виновные подлежали уголовной ответственности по законам военного времени.
Все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, передавались на рассмотрение военных трибуналов (дела о государственных преступлениях, хищениях государственной и общественной собственности, дела о разбое, умышленных убийствах и другие).
Военным властям, кроме того, предоставлялось право передавать на рассмотрение военных трибуналов дела о спекуляции, злостном хулиганстве и иных преступлениях, если командование признавало это необходимым по обстоятельствам военного времени.
Другим указом было утверждено Положение о военных трибуналах, которое предусматривал о организацию и комплектование военных трибуналов, подсудность, порядок рассмотрения дел, опротестование приговоров военных трибуналов.
По этому Положению военные трибуналы действовали при военных округах, фронтах, морских флотах, армиях, корпусах, иных воинских соединениях и военных учреждениях.
Линейные суды железнодорожного и водного транспорта были реорганизованы в военные трибуналы соответствующих железных дорог и водных путей сообщения.
Произошла перестройка судебных органов применительно к условиям военного времени. Помимо реорганизации линейных судов железнодорожного и водного транспорта в военные трибуналы некоторые общие суды также были преобразованы в военные трибуналы. Так, по постановлению Военного совета Западного фронта от 25 октября 1941 года все судебные органы города Москвы были реорганизованы в военные трибуналы. На базе Московского городского суда был создан военный трибунал города Москвы. Для рассмотрения гражданских дел в Москве было сохранено по одному участку народного суда в каждом районе.
Положение предусматривало упрощенный и более быстрый порядок рассмотрения уголовных дел — по истечении 24 часов после вручения обвиняемому копии обвинительного заключения.
Дела рассматривались в составе трех постоянных членов военного трибунала. Однако это правило действовало недолго. Уже в 1942 году военные трибуналы стали рассматривать дела с участием народных заседателей. Согласно Положению приговоры военных трибуналов кассационному обжалованию не подлежали и могли быть отменены или изменены лишь в порядке надзора.
Обстановка военного времени потребовала перестройки организации и деятельности органов военной прокуратуры. Надзор военных прокуроров за соблюдением законности распространялся во время войны не только на Вооруженные Силы, но и на объекты, переведенные на военное положение и работавшие на нужды обороны.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» были отменены очередные и дополнительные отпуска, введены обязательные сверхурочные работы от одного до трех часов в день.
