Сергей Лойко - Шок и трепет. Война в Ираке

У Станислава Лема есть рассказ о планете, на которую все время падали метеориты, и в конце концов жители сумели приспособиться к этому небесному явлению — просто стали все очень быстро делать. Стали быстро жить.

В Багдаде, где опоздание на два часа на работу или на важную встречу считается нормой, жить быстро еще не научились, даже в условиях постоянно падающих бомб и ракет. А вот хоронить научились очень быстро…

В пятницу город опустел. По городу быстро разлетелась новость — американцы в аэропорту. Люди почти исчезли с улиц. Даже нищие и чистильщики ботинок. Редкие машины старались ехать быстро, не останавливаясь на светофорах. У многих из них были открыты багажники, из которых торчали какие-то поспешно собранные тюки. Машины, как правило, были битком набиты женщинами и детьми и направлялись на северо-запад, в Иорданию и Сирию.

Журналист попросил майндера остановить одну из таких машин, чтобы поговорить. «Нет, нельзя, — сказал тот. — Это дезертиры, предатели. Они бегут из страны».

«А что им делать? Погибать под бомбами или под перекрестным огнем во время штурма Багдада?» — спросил журналист.

«Да, — ответил гид. — Мы же остаемся».

Да, действительно, они остаются. Остаются в отеле «Палестина» под защитой журналистов. Уже и министерства их нет. И местных «железных феликсов» скоро сдадут в металлолом, а они все равно останутся, всех переживут и изберут себе нового президента. Из своих.

Из дневника

Иракцы в массовом порядке покидают Багдад. Все в ужасе от приближающегося кошмара уличных боев. Дороги, ведущие на север от Багдада, уже просто забиты машинами с беженцами. На крышах наспех привязанные к багажникам тюки, одеяла, одежда. В машинах битком народу. Люди целыми семьями сидят и стоят в открытых кузовах грузовиков на тюках с барахлом.

Начиная с двух часов дня телевидение все время передает один и тот же 12-минутный сюжет о том, как Саддам гуляет по Багдаду.

Несколько журналистов уже подходили к нам и говорили, что видели нашу машину в телесюжете о Саддаме. Он якобы проходил мимо нее. Ее легко узнать. На лобовом стекле приклеен огромный транспарант Russian Press. Я посмотрел сюжет — машина действительно наша. Видимо это было сегодня утром в тот момент, когда нас опять арестовали. Мы показались подозрительными. Нас отвели вооруженные люди в районный штаб партии, где долго и нудно проверяли документы и слушали Ахмеда, а потом долго и нудно угощали нас чаем. Вот мы и пропустили Саддама. Юра готов выброситься в окно.

Хотя я не верю, что это действительно был Саддам. Один чиновник в Министерстве информации на днях сказал мне по секрету, что знает человека, которому личный фотограф президента признался тоже по секрету, что не видел настоящего президента уже семь лет. И этому я тоже не верю.

Между тем в телевизоре Саддам жал руки представителям остолбеневшей толпы и спрашивал их, как дела. Хусейн был в зеленой военной форме и черном берете с пистолетом в кобуре на боку. Саддаму вручают ребенка с черными кудряшками. Тот с трудом поднимает его и целует. Такое ощущение что идет президентская предвыборная компания, а не битва за Багдад.

Последний раз он так вот вышел в народ в перерыве между бомбардировками во время Войны в Заливе в 1991 году.

В больницу Ярмук в центре города день и ночь доставляют раненых. Не гражданских лиц, а солдат с поля боя. Подъезжают один за другим заляпанные грязью джипы, из которых солдаты, обвешанные оружием достают своих раненных товарищей и бегом относят их в приемный покой. Каталок и кроватей не хватает на всех. Раненых кладут на пол.

Юра успел на одну секунду ворваться внутрь и до того, как его выкинули обратно, сделать пару кадров. Говорит, что там как в аду. Изувеченные, обгоревшие и окровавленные солдаты лежат на кроватях и на полу друг на друге.

Машины все подъезжают. Солдаты с вытекающим из глаз адреналином вытаскивают из машин новые жертвы. Такое ощущение, что от них до сих пор идет дым. Они привезли с собой ужас, ярость и боль оттуда, где Голиаф нещадно лупит Давида, потерявшего свою пращу.

В больницу имени Шахида Аднана тоже привезли около 70 раненных гвардейцев из Специальной республиканской гвардии (Саддам пустил в ход свои элитные войска).

Здесь нам повезло немного больше. Удалось с одним поговорить. Он представился нам только своим первым именем — Ахмад.

Ахмад со своим подразделением находился в районе Радвания, на юге Багдада, недалеко от аэропорта. В 3:30 дня получили приказ выдвинуться в район аэропорта и выбить оттуда американский десант.

Ахмад: «Я был в кузове пикапа с гранатометом на крыше кабины. После поворота мы буквально лоб в лоб столкнулись с четырьмя американскими танками. Я успел выстрелить из гранатомета два раза. Потом меня подбросило в воздух взрывом, и я очнулся здесь. Я не знаю, что случилось с остальными».

Ахмад контужен и серьезно ранен в обе ноги. Его увозят на операцию.

Больница Ярмук с сегодняшнего дня закрыта для гражданских лиц. Принимает только военных.

Рядом со своим уютным двухэтажным домом с садиком и цветником в центральном районе Мустансирия Сумер Абдель Джаббар (41 год), инженер, укладывает в багажник машины все, что можно увезти. В салоне поедет вся семья — жена и четверо детей. Для багажа почти нет места. Надо спешить. Шум боя на окраинах Багдада не смолкает ни на минуту.

Сумер: «Мы должны уехать из-за детей. Нельзя здесь больше оставаться и подвергать их такому шоку и страху».

Навстречу потокам беженцев с севера в город входят механизированные части и артиллерия — танки и тягачи с орудиями. На танках сидят солдаты в камуфляже. Они машут руками и что-то кричат и поют.

Ахмед говорит, что он в первый раз видит танки в городе не по случаю парада. «Значит, дело совсем плохо», — заключает Ахмед.

На каждом перекрестке пост добровольцев партии Баас. У моста Шахида Аднана партийцы разрешили нам провести с ними целый вечер.

В их районном штабе никого нет, кроме часового. Штаб — это мишень. Все они переместились в чайхану на площади перед мостом. Я столько выпил с ними чаю, заваренного на плодах вяленого лайма, что даже губы обжег. Это как наш чай с лимоном, только вкуснее. В микрорайоне, примыкающем к площади, около пятисот домов. Здесь все друг друга знают. Это старый Багдад. Местного партийного босса зовут Гаех Хамид. Он руководит всеми местными патрулями. Сегодня дежурит великолепная семерка, в состав который входят рыбак, токарь, инженер, книгоиздатель, торговец канцтоварами, маляр и студент-юрист.

Они вооружены автоматами и дежурят в микрорайоне 24 часа (4 часа спят) через три дня на четвертый. В остальные дни дежурят другие. У партии много бойцов.

Сейчас их основная задача — выявлять чужаков (своих-то они всех знают), останавливать их, проверять документы и, если надо, доставлять в штаб или в полицию.

Когда здесь появятся американцы, их задачей будет защищать мост до последней капли крови.

Чайхана, в которой мы пьем чай, имеет богатую историю. Сам Саддам Хусейн часто заходил в эту чайхану, когда учился в школе неподалеку.

В самой чайхане ничего особого нет. Вполне затрапезное убранство с обыкновенными столами и стульями и с обшарпанными стенами.

Сегодня все бойцы дежурной смены возбуждены до предела. Ночью их посетил сам Удэй Саддам, старший сын президента.

Инженер Абдулла Фахми так описывает эту встречу: «Ночью к мосту медленно подъезжает джип с включенными фарами. По нашему сигналу машина останавливается, и из нее выходит сам Удэй. Он решил лично проверить, как мы охраняем город, спросил, нужно ли нам что-нибудь, поблагодарил за хорошую службу и уехал. Мы были так рады его видеть».

Так. Семейка серьезно пошла в народ. Что-то будет.

Первую половину дня провел в доме политолога Вамида Надхми за беседой. Вамид почти единственный в Ираке живой официальный оппозиционер. Ему одному разрешено критиковать режим и его лидера. На стене висит пожелтевшая фотография, на которой Саддам снят весте с Вамидом.

Я очень люблю разговаривать с Вамидом и знаю его давно. Но сегодня нам очень мешают крылатые ракеты, которые каждые десять минут пролетают низко над домом профессора. В ужасе я уезжаю обратно в гостиницу. От страха я ничего не понял из того, что говорил профессор. Но у меня есть пленка, и я ее расшифрую, когда приду в себя.

Вамид: «Кровь, разрушения, постоянные бомбежки иракцы не забудут. И потому американцам будет очень трудно в дальнейшем управлять этой страной прямо или косвенно».

Как умный человек, не связанный с Министерством информации, профессор понимает, что американцы будут управлять этой страной. Но им будет трудно.

Конечно, трудно. Нам-то и своей собственной страной управлять ой как трудно. Особенно последние 80 лет.