Александр Бушков - Крючок для пираньи
— Позвольте, я сейчас… — забормотал Кацуба. — Вы не подумайте, я только документы достану… — он вытащил из внутреннего кармана удостоверение, подсунул его Грише. — Вот это удостоверение, это командировка от института… Все написано…
Гриша мельком заглянул, бросил бумаги на стол:
— Я тебе сейчас эти бумажки в задницу забью и велю пердеть, пока не вылетят… Кто тебя сюда послал? И зачем?
— Там же написано…
Кацуба получил еще один удар, посильнее, вновь впечатался физиономией в стол, на сей раз основательно расквасив нос. Торопливо промокая лицо носовым платком, он зачастил:
— Честное слово, все так и есть, как в бумагах написано…
— Ни хрена они хорошего обращения не понимают, Гриша, — грустно констатировал один из подручных верзилы.
— Это точно, — кивнул Гриша. — Ни капельки не понимают. Придется воспитывать… Долго, старательно и больно. Начать, конечно, сподручнее всего с очкастого… Или нет? Девочку-то куда подевали? Девочки, они пугливее…
Как по заказу, именно в этот момент распахнулась дверь баньки, показалась Света, распаренная, облаченная в роскошный пушистый халат гостеприимного просто Владимирыча (все это время сидевшего истуканом и притворявшегося, будто ему жутко страшно). Недоумевающе пожала плечами:
— В чем дело, мальчики?
— Ага, — радостно сказал Гриша. — Вали-ка сюда, симпатичная, только не визжи, а то обижу…
Она робко приблизилась. Гриша неуклюже вылез из-за стола, взял ее за подбородок:
— Вот это — кто?
— Ученые. Из института…
— Стоп. А ты — кто?
— Я из газеты…
— Стоп, — сказал Гриша грозно-ласково, посильнее стиснув ее подбородок. — Вранье кончаем. Ты не слышала, а мы тут играем в «Поле чудес». Ответы должны быть абсолютно правильными… Вот ты мне сейчас и расскажешь, кто их сюда послал, кто тебя сюда послал, и вообще, зачем вас сюда послали…
— Да я журналистка, могу документы показать…
— Я тебя сейчас поставлю раком прямо посреди двора, кукла гребаная, так вдую, что сережки слетят!
Она выглядела невероятно испуганной, но стойко молчала.
— Значит, так, — заключил Гриша. — Толик, ком цу мир! Веди куклу назад в баньку, и там вдумчиво поспрошай. Только смотри, чтобы ротик у нее был не занят, а то знаю я тебя…
И сильным тычком отправил Свету в объятия одного из своих. Тот подхватил девушку на лету, поволок в баню, как ни визжала и ни вырывалась.
— Что за симфония! — вскрикнул вдруг Кацуба.
Это был сигнал конкретно Свете, и Мазур приготовился к тому, что вскоре будет подан второй. Дверь захлопнулась, слышно было, как в баньке отчаянно визжит Света, потом наступила полная тишина.
Гриша оглянулся чуточку удивленно — молчание его озадачивало. Но он не собирался упускать инициативу и терять темпа. Вновь уставился грозным взглядом:
— Если эта Зоя Космодемьянская окажется крепкой, придется, тварь очкастая, с тобой заниматься. Тебя-то мы трахать не будем, не педики, но от того тебе будет еще печальнее…
Хлопнула дверь. На порог вышла Света, подбросила на ладони тяжелый ТТ и недоуменно вопросила:
— Мальчики, а вы еще копаетесь?
— Бей! — взревел Кацуба.
Молниеносно уклонился, в хорошем стиле захватил руку того бугая, что торчал над ним, вмиг выкрутил пистолет, припечатал лицом о стол, развернулся, взял Гришу на прицел.
Второго «пистолеро» сшиб Шишкодремов, но Мазур не видел в точности, как это происходило — он был занят, взмыл со стула, взял на прием последнего, остававшегося на свободе, вырубил в две секунды, быстренько обыскал и стал обладателем старенького, но ухоженного нагана.
Хозяин так и не шелохнулся — с неподдельным уже страхом остолбенело наблюдал, как нахальных визитеров обыскивают в темпе, оттаскивают в угол двора. Кацуба подошел, охлопал и его, покривился:
— Ничегошеньки, впрочем, по роже видно — кабинетная шестерка.
Гриша сидел, положив на стол громадные руки — как приказал Кацуба. Без сомнения, он умел проигрывать, ни разу не дернулся, ни единого мата не выплюнул.
Кацуба уселся напротив него, поиграл пистолетом:
— Там кто-то что-то такое вякал насчет очкастой гниды…
— Извиняюсь, — угрюмо сказал Гриша. — За лишние эмоции. Ордер покажите.
— Господи ты боже мой, — скривился Кацуба. — В мои-то годы и вдруг выслушивать такое хамство… Я что, похож на человека, таскающего в кармане казенные бумажки по кличке «ордера»? — Обернулся к Шишкодремову: — Сходи посмотри тачку.
— Ну, так я же тебе и предлагал поговорить по-хорошему… — набычась, сказал Гриша.
— Ты мне хамил, славянский шкаф, — грустно сказал Кацуба. — Девушку обижал, за интеллигента меня принял… Что теперь с тобой делать? В колодце разве что топить…
— Давай поговорим по-хорошему, — предложил верзила.
Вернулся Шишкодремов, молча покачал головой и продемонстрировал пустые ладони.
— Поговорить, значит… — задумчиво протянул Кацуба. — Так зачем ты на нас устроил монголо-татарский набег?
— Ну, хотелось узнать, что вам тут надо…
— А с чего ты вообще решил, что мы не мирные ученые, а кто-то еще?
— Да так, взбрело в голову… Ведь правильно взбрело? Оказались те еще волчары…
— Не льсти, — хмуро сказал Кацуба. — Лести не выношу. «Взбрело в голову» — это глупая отговорочка. Для пацанов. Что-то ты должен был пронюхать…
Верзила с видом крайнего простодушия пожал плечами:
— Да слухи пошли…
— Ну ладно, — сказал Кацуба, хозяйственно прибрал в карман гранату. — Это я заберу, ни к чему тебе такие цацки… Смотри, ребятишки твои зашевелились. Распорядись-ка, пусть в темпе встают, поддерживая друг друга, стеная и охая. И выметайтесь.
Вот тут Гриша по-настоящему опешил:
— Чего? Куда?
— На муда, — сказал Кацуба. — Мне с тобой, Гриша, возиться нет никакого интереса. Поэтому валяйте на все четыре стороны. Но чтобы здесь больше не отирались, садитесь в тачку и бейте по газам со всем усердием. И запомни: ты сегодня немножко посмотрел, на что мы способны, но я тебя заверяю: если начнешь делать пакости, если мне в городе станет неуютно, вот тогда-то и пойдут настоящие неприятности… Усек? Усек, спрашиваю?
— Усек, — признался Гриша. — Нет, ну давай поговорим…
— Не о чем пока, — отрезал Кацуба. — Не нужен ты мне, такой толстый и красивый… Ну? Особого приглашения ждешь? Вставай и дуй…
— Не люблю непоняток, — проворчал Гриша, поднимаясь.
— Кто ж их любит-то? — пожал плечами Кацуба. — Уж не посетуй, нынче я банкую, так что сматывайся, пока честью просят… Я не требую, чтобы ты непременно оценил мое высокое благородство души, но потом, на досуге, обмозгуй нашу встречу как следует, ты ж не тот дуб, какого лепишь…
— Отдай пушки, — буркнул Гриша. — И лимонку.
— Ну… — страдальчески поморщился Кацуба. — Я, конечно, добряк, но не до идиотизма же…
— Семечки выщелкни, если очко жмет…
— С пушками потом утрясем, если вести себя будешь правильно, — отрезал Кацуба. — Ну, процессия шагает!
Он отодвинулся в сторону, оставив меж собой и разбитым морально противником порядочное пространство. Те принялись отступать. На переправу Наполеона через Березину это, в общем, не походило, но и ликования не было никакого — крепкие ребята, иногда охая и морщась при неосторожном движении, гуськом потянулись в калитку. Гриша замыкал шествие. Проходя мимо Светы, он повернул голову и проворчал:
— Он тебя только попугать должен был…
— Верю, — ослепительно улыбнулась Света. — И все равно — поросята. Шагай уж, Геракл…
Кивком головы Кацуба отправил Шишкодремова за ворота — проследить за бесславным отступлением противника. Мазур увидел Шишкодремова настоящим — собранного, грациозно-хищного, как идущий по следу тигр.
— Ну вот, — вздохнул Кацуба, оглянулся. — Теперь ваша очередь, ангел мой. Сие логично, нет?
— Михаил Иванович, это кошмар какой-то… — торопливо начал хозяин.
И умолк, получив раскрытой ладонью по уху — что довольно болезненно и на какое-то время вышибает из равновесия. Спокойно подождал, когда просто Владимирыч малость оклемается, звонко передернул затвор трофейного ТТ, приставил дуло к голове враз побелевшего хозяина заимки и с некоторой даже ленцой изрек:
— Если я тебя, козел, сейчас утоплю в колодце, ни одна сволочь не хватится… И не пожалеет навзрыд. Отвечать на вопросы!
После чего началось полное духовное испражнение. Просто Владимирыч кололся, как сухое полено без сучков, с некоторой даже извращенной радостью стукача.
Великан Гриша по кличке Нептун оказался местным «крестным отцом». По шантарским меркам он был мелкой рыбкой по имени плотва, но здесь успешно играл роль первого парня на деревне, промышляя в основном «левой» рыбкой, отправляемой в губернский град, а также, согласно традиции, взиманием дани с залетных торговцев. Были еще делишки в порту, но опять-таки мелочь. Других хлебных местечек, с которых мог бы кормиться толковый криминал, в Тиксоне попросту не имелось. Просто Владимирыч, как легко догадаться, за мелкий процент обеспечивал должное прикрытие из своего кабинета в огромном здании, осененном выцветшим триколором.
