Гибель империи. Уроки для современной России - Гайдар Егор Тимурович
Рассекреченные документы показали, что и в 1930-х гг. система не была чисто командной, процесс иерархических торгов в ней присутствовал[260]. Речь идет не о качественных различиях, а о постепенной эволюции, о том, что с течением времени возможности верхних уровней власти навязать свою волю нижестоящим сокращаются. Усиление роли низших эшелонов управления в иерархических торгах не повышает эффективности функционирования социалистической системы, не решает проблем, порожденных отсутствием рыночных инструментов.
Попытки повысить эффективность советской экономики административными методами безрезультатны. Очевидна эрозия плановой дисциплины. Прирост трудовых ресурсов сокращается. Его невозможно компенсировать наращиванием капитальных вложений. Заместитель Председателя Госплана СССР Л. Воронин пишет в Совет Министров СССР 23 февраля 1984 г., что недостаток рабочей силы, вызванный устойчивым превышением числа рабочих мест по сравнению с имеющимися в наличии трудовыми ресурсами, приводит к снижению эффективности труда[261]. Невозможность в рамках существующей системы компенсировать сокращение притока рабочей силы капитальными вложениями С. Фишер и У. Уэстерли сочли главным фактором краха советской экономики[262]. Эти проблемы реальны, но они растянуты по времени, трудности нарастают на протяжении десятилетий. Экстраполяция подобной тенденции позволяет предсказать падение темпов экономического роста, его остановку, но не крах.
Темпы экономического роста снижались[263], но это не создавало угрозы сложившимся экономико-политическим установлениям. Расчеты, проводившиеся в СССР в рамках работ по долгосрочному прогнозированию развития советской экономики, показывали, что эта тенденция будет сохраняться. Включать прогнозы затухающих темпов роста в итоговые варианты документов, направляемых руководству страны, было рискованно. Но профессиональное экономическое сообщество видело картину именно так. Примерно так же представляло ее и большинство западных специалистов, изучавших советскую экономику в конце 1970-х – начале 1980-х гг. Если оставаться в рамках этого видения мира, то до остановки экономического роста в СССР оставалось 20–30 лет.
Вот как оценивал состояние советской экономики один из идеологов коммунистического руководства второй половины 1980-х гг. Секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС В. Медведев: “Восьмая пятилетка (1966–1971 гг.) была, пожалуй, последним успешным периодом социально-экономического развития страны. Темпы экономического развития под влиянием хозяйственной реформы 60-х гг., более или менее благоприятных внешнеэкономических факторов оказались даже несколько выше, чем в предшествующие годы. […] В дальнейшем экономическое развитие стало быстро и неуклонно ухудшаться. Два последующих пятилетних плана, включая их социальные программы, оказались сорванными. До поры до времени экономическая конъюнктура поддерживалась высокими мировыми ценами на топливно-энергетические и сырьевые ресурсы. Лишь один сектор экономики постоянно пребывал в цветущем состоянии – это военно-промышленный комплекс. Страна изнывала под гнетом непосильного бремени военных расходов”[264].
Эффективность коммунистической идеологии к этому времени была подорвана. Руководство страны воспринимало привычные идеологические формулы и лозунги как унаследованный ритуал, который приходится соблюдать. Общество либо не замечало их, либо использовало как базу для бытовых анекдотов. Линия на деинтеллектуализацию коммунистического руководства, проводившаяся на протяжении десятилетий, к концу 1970-х гг. воплотилась в формирование геронтократического и неспособного к принятию осмысленных решений Политбюро ЦК КПСС[265]. Но когда все идет по инерции, по устоявшимся правилам, высокий интеллектуальный уровень тех, кто руководит страной, не обязателен.
§ 3. Проблемы продовольственного снабжения страны
Социализм – это, как давно доказано, экономика дефицита[266]. Объяснить, как она работает, тем, кто с ней не сталкивался, трудно. Человеку, не жившему в таком обществе, почти невозможно дать представление о том, как выстроена социалистическая иерархия доступа к дефицитным ресурсам; как для семьи важно иметь знакомого продавца, еще лучше – заведующего секцией в магазине; о том, что, отправляясь раз в месяц в поездку за двести – триста километров в город с привилегированным снабжением, потратив несколько часов на ожидание в очереди, нормальный человек не ограничится покупкой 300 граммов колбасы, а возьмет продуктов столько, сколько удастся достать.
Все доступные нам социологические исследования показывают нарастание со второй половины 1960-х гг. остроты проблем, связанных с недостатком товаров на потребительском рынке. Переход от привычного дефицита конца 1970-х – начала 1980-х гг. к настоящему кризису продовольственного снабжения в конце 1980-х, неспособность власти обеспечить выполнение обязательств по выделению ресурсов даже в рамках рационированного распределения, были важнейшей экономической причиной утраты доверия общества к режиму и его краха.
Продовольственное снабжение крупных городов было важнейшей экономико-политической проблемой, с которой столкнулось еще царское правительство во время Первой мировой войны. Решить ее тогда не удалось. Результатом стала революция 1917 г. Вопросы продовольственного снабжения были главными в истории Гражданской войны 1918–1921 гг. Введя продразверстку и пролив реки крови, большевики показали, что они знают, как обеспечить мобилизацию продовольственных ресурсов.
На рубеже 1928–1929 гг. кризис снабжения городов продовольствием вновь оказался в центре острой экономико-политической дискуссии. Выбор сталинского варианта действий – раскулачивание, коллективизация, возврат к продразверстке – определил траекторию развития страны на десятилетия вперед.
Вопреки известному высказыванию К. Маркса о том, что история повторяется дважды, один раз как трагедия, другой – как фарс[267], развитие событий в СССР показало: история может повторяться не только дважды, и отнюдь не обязательно в виде фарса. Во второй половине 1980-х гг. продовольственное снабжение крупных городов снова стало ключевой проблемой экономической политики. От ее решения зависела судьба страны. Но прежде чем переходить к анализу того, как развертывался этот кризис, надо проанализировать его причины.
В странах, где индустриализация началась на рубеже XVIII–XIX вв., ускорению промышленного роста предшествовал процесс, получивший название “аграрная революция”. Используемая техника еще традиционна для Европы того времени. Но быстро распространяются знания об агрокультуре, выпускается все больше посвященных этому предмету книг и статей, улучшаются техника обработки почвы, севооборот. Это позволяет беспрецедентно быстро, по нормам предшествующих эпох, повышать эффективность сельскохозяйственного производства. Появляются возможности расходовать высвобождающиеся в деревне ресурсы для создания промышленности, снабжения растущего городского населения продовольствием. Темпы роста производства в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности. Однако по меркам времени они высокие и устойчивые. Такими на протяжении длительных периодов они раньше не были никогда[268].
Роль государства в финансировании индустриализации в странах, начавших современный экономический рост, ограниченна. О ее обеспечении за счет налогообложения крестьянства, направлении мобилизованных на этой основе ресурсов на государственные капиталовложения речь не шла вовсе.
