Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6571 ( № 41 2016)
Землю всю: обнажённой, нагою…
* * *
Здравствуй, ветер мой степной,
Здравствуй, брат мой вольный,
Я пойду вослед тебе –
Брошусь с колокольни,
Не достигну я земли –
Ты меня поднимешь,
Заигравшись, невзначай,
Душу мою вынешь,
Но теряя облик свой,
Не пойду с разгулом,
Вспомнив, что меня роднит
С колокольным гулом…
* * *
А воздух без движения,
Сегодня воздух пуст,
Не ловит отражения
Моих угасших чувств,
Не просит воздаяния,
Не молит, не корит,
Как тень воспоминания
В безмолвии висит…
Университету книги не нужны?
Университету книги не нужны?Выпуск 2 (21)
Спецпроекты ЛГ / Словесник / Собеседник
Ярикова Ольга
Теги: филология , коллекция
„Французская библиотека“ стала бомжом
"ЛГ"-ДОСЬЕ
Валерий Александрович Никитин – кандидат филологических наук, переводчик, кавалер Ордена искусств и литературы Французской Республики, лауреат премии Французской академии.
Благодаря его переводам российские читатели смогли познакомиться с целым рядом произведений классиков французской литературы XX века: Марселя Эмме и Жозефа Кесселя, Фелисьена Марсо и Франсуа Нурисье, Жака Шардона и Жана Жионо, Жюльена Грака, Франсуа Мориака, Эмиля Сиорана и других. Кроме того, Никитин – создатель уникального культурного центра, получившего название «Французская библиотека – Музей французской цивилизации», насчитывающего более 40 тысяч томов.
– Валерий Александрович, как вам удалось в одиночку поднять центр?
– Центру уже 16 лет, и последние десять он существовал в недрах РГСУ – Российского государственного социального университета. Однако два года назад приказом нового ректора Натальи Борисовны Починок «Французская библиотека» была ликвидирована. Между тем речь идёт о 30 тысячах томов на французском и о более чем 10 тысячах – на английском, немецком, итальянском, польском, китайском, испанском и ряде редких азиатских языков.
Моя коллекция возникла как «побочный результат» работы переводчика, и все эти годы она требовала от меня многих усилий, в том числе и физических: приходилось постоянно перевозить книги с места на место, запаковывать, распаковывать, грузить и расставлять, а затем снова собирать и упаковывать…
Поначалу она складывалась случайно. Был в нашу студенческую бытность магазин иностранной книги на улице Веснина, ныне именуемой Денежным переулком. Книжка за книжкой покупались сначала для учёбы, потом для работы. В 80-е годы, во время научных командировок, удалось установить контакты с французскими издательствами, и книги пошли потоком, удовлетворяя не только мои потребности, но и нужды коллег и издателей. Дарили книги писатели, которых я переводил. Один Морис Дрюон подарил более тысячи томов, столько же – Франсуа Нурисье. Пополнили мою коллекцию книги Жиля Лапужа, Паскаля Лене, Жана-Луи Гуро, Пьера Нора. Меня одаривали Французская академия, парижский Дом наук о человеке, другие организации и люди, порой не связанные с литературой. Особо хочу отметить коллекцию немецких книг, переданных известным учёным-германистом и переводчиком Юрием Ивановичем Архиповым.
– Понятно, что вас как филолога интересовали прежде всего художественная литература, филологические науки, философия и история. Что ещё?
– Буквально все гуманитарные науки: психология, социология, теология, юриспруденция, искусствознание, лингвистика, страноведение, политология и так далее. Практически всю свою сознательную жизнь я провёл в библиотеках и научился понимать истинную ценность книг. Остаюсь благодарным своей стране за её библиотеки и стремлюсь выразить эту благодарность доступным мне способом. Я только что привёз из Парижа много книг. Значительная часть – совсем новые, изданные в прошлом и нынешнем году. В числе последних – энциклопедический «Словарь Оттоманской империи», над которым трудились 175 учёных; это 1332 страницы. Цена этого словаря 170 евро, по нынешнему курсу – 12 тысяч рублей. Могут ли наши библиотеки покупать такие книги? А у меня подобных энциклопедических изданий сотни. По Индии, Китаю, Японии, Ватикану, эпохе Просвещения, Античности, по отдельным периодам истории европейских стран, истории искусств и культурологии…
Когда наше жилище окончательно переполнилось, жена пошла в управу с предложением передать книги в дар городу, тем более что я собирал их не только для себя. В результате нам временно выделили комнату в новой детской библиотеке, огромной по площади, но почти не располагавшей книжным фондом. Так появился культурный центр «Французская библиотека – Музей французской цивилизации», и я на общественных началах стал его директором. Начальство даже планировало открыть поблизости школу с углублённым изучением французского языка, но этого, увы, не случилось. А вскоре решили, что от французской библиотеки району нет никакого проку, и мне предложили срочно вывезти книги в подвалы библиотечного управления, а там, где до этого планировалось разместить библиотеку, расположился стриптиз-клуб.
– И именно тогда вы обратились в «Литгазету»…
– На всю жизнь останусь должником газеты и её главного редактора Юрия Полякова, который дал добро на публикацию моего призыва о помощи: прочитавший его ректор РГСУ Василий Иванович Жуков прислал к нам делегацию для ознакомления с фондом, и вскоре библиотека переехала в университет. При первой нашей встрече ректор сказал, что хочет купить библиотеку, но я ему ответил, что пришёл её дарить. «Тогда назначаю вас её бессменным директором с зарплатой, эквивалентной 500 долларов, и без обязательного присутствия на работе». Я был бесконечно тронут и с удвоенной энергией принялся трудиться на славу РГСУ, поставив целью сделать его библиотеку одной из самых мощных в университетском сообществе. А выделенную мне зарплату расходовал на поездки в Париж, откуда регулярно привозил десятки и сотни новых книг.
Изгнание библиотеки из РГСУ я воспринимаю как следствие своего рода политического переворота, произошедшего сразу после назначения ректором РГСУ Н.Б. Починок: дело в том, что детище В.И. Жукова – а это именно он создал социальный университет – носило на себе отчётливый налёт «советскости» в самом положительном смысле этого слова. Здесь был культ ветеранов, поставлен памятник погибшим советским воинам, создана выставка оружия Победы, было уважительное уважение к коминтерновскому прошлому главного здания и при этом начато строительство православного храма – словом, явно наблюдалось желание объединить нашу давнюю и недавнюю историю через самые славные её страницы.
– Как новый ректор обосновала своё намерение ликвидировать «Французскую библиотеку»?
– Никак, она даже не соизволила меня принять. Мне рассказывали, что, когда в моё отсутствие ей показали старинную французскую книгу, кажется, XVIII века, она небрежно заметила: «И это вы называете антиквариатом?» Изюминкой коллекции её покойного супруга, известного библиофила, было собрание роскошно изданных и прекрасно иллюстрированных томов зарубежной классики. Каждый такой том, с воссозданными картинками и русским текстом, стоит от тысячи евро. Именно эти издания заняли почётное место в кабинете нового ректора. Похоже, ценность для госпожи Починок имеют лишь те издания, которые принадлежат лично ей…
Портрет Починок, который рисует интернет, по меньшей мере неоднозначен: светская львица; подруга Сергея Пархоменко, Божены Рынской и Евгении Альбац; вдова высокопоставленного российского чиновника, дважды рожавшая в США, чтобы дети автоматически получили право на американское гражданство; ректор почти без педагогического стажа. Непонятно, какой аргумент для министра Ливанова стал определяющим при назначении её на высокую должность ректора социального университета – при таких-то социальных ориентирах.
– Скажите, что сейчас размещается в помещениях, которые занимала «Французская библиотека»?
– Там планировалось создать развлекательный комплекс, что-то вроде музыкального кафе. Но обнаружилось, что денег у студентов немного, а значит, доходы от кафе будут незначительными. Сейчас там нет ничего, кроме пачек списываемых книг университетской научной библиотеки. Кстати, убрать «Французскую библиотеку» от меня потребовали в ультимативной форме.
Бóльшую часть приютил Суриковский институт, где работает моя жена. Огромное спасибо ректору Анатолию Александровичу Любавину и проректору Валентине Прокофьевне Кулай: приняли, сколько смогли. Но пространство там ограничено, финансовые возможности – тоже. Кое-какие альбомы расставлены и в полной мере участвуют в педагогическом процессе, но большая часть книг лежит в коробках и связках.
