Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6320 ( № 16 2011)
А прежде? А теперь? Поморы и сибиряки говорят: сумёт, талинка, колышень. Скобари говорят: баркан, калевка, вшодчи. Легко ли им понять друг друга? Державу, как обруч бочку, удерживал и удерживает в едином целом русский литературный язык. Петербургский язык, потому что явился он из Петербурга в петербургский период русской истории. Теперь он общий. Так парижский язык сцементировал Францию времён Людовиков. Так берлинский немецкий выковал Германию. Об этом языке и речь – о языке русской литературы. Так мы решили к четвёртой рюмке под наваристую ароматную уху, в которой плавали нарубленный укроп и ломтики лимона.
Чем этот язык отличается от языка улицы, пусть и петербургской? Да хотя бы тем, что язык многих писателей, купающихся в самой стихии русской речи, в её эйдосе, в её льющихся прямиком с небес струях, не существует в чистом виде за пределами их произведений. На нём не говорят нигде. И никогда не говорили. Таков язык Набокова и Платонова, Андрея Белого и Саши Соколова. И тем не менее этот язык читателю понятен.
Здесь тот же фокус, что и с правдой жизни. Литература существует по законам художественного, её территория – область символического. Правду жизни оставьте очерку и публицистике – для художественной литературы важна не правда, а замысел о правде. То есть важна правда художественная. А художественная правда от правды жизни отличается так же, как Государь от милостивого государя. В своё время Олеша говорил: когда читаю у нынешнего автора, что комсомолка Клава сработала за смену двести пар чулок, то отчего-то не верю, а когда читаю у Гофмана, что дверь без скрипа отворилась и в комнату вошёл дьявол, верю. Просто одно написано талантливо, а другое – нет. И никакая правда жизни не сможет сделать мёртвое живым.
И язык улицы, как правда жизни, литературе не важен. Они вроде бы одной природы, но несовместимы, точно кровь разных групп с полярными резусами («Если я что-то не путаю», – добавил приятель). Язык улицы в доме литературы будет всё время фальшивить, задевать углы, бить посуду, фонить, как микрофон в руках у неумелого шансонщика. Он, язык улицы, в литературе может прописаться лишь в качестве приёма, как инструмент выстраивания той же речевой характеристики. Рекламный плакат и олбанская мова схлынут с нашей жизни как с гуся вода, а литература, словно бел-горюч алатырь-камень, словно пуповинная скала, останется. Потому что по преимуществу именно она своею силой, своим художественным языком создаёт тот культурный миф, с которым мы все в России себя отождествляем, который позволяет нам чувствовать свою исключительность, свою неравность остальному миру. А без того не быть счастью.
Потому что без собственного яркого и могучего культурного мифа мы сиры, ничтожны, никчёмны, а это ощущение – главная язва, глодающая счастье человека. Не объём купли-продажи, не производство и потребление, не валовой продукт и рост благосостояния – культурный миф народа делает его жизнь осмысленной и достойной, позволяет одолеть беду не через личную измену, а через общее сверхусилие. Позволяет противостоять экспансии чужого культурного мифа, издавна ведущего с твоим тихое соперничество и всегда готового забрать тебя в услужение.
– Я ничего не имею против, – сказал мой приятель, – когда Григорий становится Борисом, а Евгений – Егором. Они просто морочат своих ангелов-хранителей, и только. Но когда Алексей называет себя Алексом, а Николай – Ником, я чувствую, что ковчег моего спасения под названием Русская Культура даёт течь.
– Но ведь в этой течи виноваты мы. – Несмотря на замечание, в мою тарелку хлынула новая порция ухи. – Потому что это мы с тобой не смогли навести победительный образ, вызвать и удержать тот великий мираж, перед которым в немом восторге замер бы остальной мир. И Джон в своих детских играх называл бы себя Ваней, а Линда – Алёнкой.
Конечно, не обошлось без лукавства. Дело, само собой, не только в нас. Государство должно из года в год вкладываться в культуру, не ожидая коммерческих дивидендов, поскольку вклад в культуру – вклад в вечность, как всякое дело любви. Идёт состязание грёз, война соблазнов – ни горячая, ни холодная, ни на жизнь, ни на смерть – война на очарование. Быть зачарованным чужим культурным мифом в исторической перспективе – хуже смерти. Это добровольное рабство, рабство без принуждения. Когда чужой язык, чужая культура и чужой образ жизни начинают казаться более соблазнительными, чем твои собственные, – это и есть поглощение. Поэтому лидеры нации должны биться за русский язык столь же непреклонно, как бился за французский боевой генерал де Голль. Но об этом друг другу мы не сказали ни слова, потому что нам было неведомо малодушие и свою вину мы не собирались уступать никому. И ни с кем делить её не собирались тоже.
Так мы допили бутылку, чувствуя, что наш разговор достоин нашей дружбы. И «рука головы массажир» на этот вечер выветрился из нашей памяти. Картонка больше не страшила нас. Достав из холодильника следующую, мы принялись решать вопрос, какую достойную цель можно придать человеческому существованию. Домостроительство? Подрубить столько денег, чтобы купить себе недолговечную и эфемерную благоустроенность? Но аскет, не имеющий страха перед миром, будет свободнее и счастливее тебя, сторожащего своё добро. Милосердие? Облегчение людских страданий? Но костлявая справляется с этим делом ловчее. Нестяжание…
И тут мой приятель заплакал – тихо, как сыр. Я спросил, имеют ли его медленные слёзы какое-то отношение к проблеме языка? К деструктивному влиянию культурно-речевой ситуации на массовое сознание? К нарастающему коммуникативному кризису, обусловленному размыванием традиционных культур? Или его печалит проблема цели? «Небесный град Иерусалим горит сквозь холод и лёд…» – грустно сказал он в ответ.
Вот! Именно так! И я… я тоже чувствовал это.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Майские тезисы садовода
Cовместный проект "Невский проспект"
Майские тезисы садовода
АКТУАЛЬНО
Сергей МИРОНОВ, председатель Совета Федерации, председатель Совета палаты депутатов партии «Справедливая Россия»
Наконец-то мы дождались весны, а вместе с ней дачных трудов и забот. Я неоднократно выступал с предложением увеличить количество майских праздничных дней, которые так нужны людям. Надеюсь, что в следующем году Госдумой будет принято это здравое решение.
Роль садоводства и огородничества в продовольственном обеспечении населения всем известна. Цены на продукты питания растут. Труд на своей земле позволяет многим семьям существенно улучшить материальное положение. Для миллионов россиян земельный участок – главный семейный капитал. Своя земля не только кормит, но и лучше Пенсионного фонда защищает в старости. Работая на земле, люди продлевают свою жизнь, по некоторым оценкам, более чем на 10 лет.
Любительское садоводство и огородничество в нашей стране, по сути, стало отраслью хозяйства. Чуть ли не каждая вторая семья имеет земельный участок и обрабатывает его. Это огромный оборот ресурсов: электроснабжение, водоснабжение, выращивание рассады и семян, производство удобрений, стройматериалов, строительство домов.
Однако последние двадцать лет эта отрасль развивалась стихийно, в основном благодаря трудолюбию, энтузиазму и природной смекалке народа, без какой бы то ни было помощи со стороны государства и без надлежащего правового регулирования.
Ключевые проблемы отрасли не меняются годами: отсутствие инфраструктуры, отсутствие удобного транспортного сообщения, большое количество должников, бросивших свои участки, несоблюдение норм пожарной безопасности, отсутствие возможностей складировать и вывозить мусор.
Законодательная база, регулирующая жизнь отрасли, также несовершенна. Возьмём 93-й закон, установивший якобы упрощённый порядок оформления прав граждан на земельные участки. Народное название этого закона – «дачная амнистия». Это метафора, причём не очень удачная. В чём виноваты люди, зачем их надо «амнистировать»? Но «дачную амнистию» сегодня ставят в кавычки и по совершенно другой причине. 93-й закон не только не улучшил ситуацию, но привёл к росту коррупции и недовольства в обществе. Другому, 66-му ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» в этом году исполнилось тринадцать лет (принят в 1998 году). И все эти годы он подвергался серьёзной критике. По действующему закону органы государственной власти и органы местного самоуправления вправе оказывать садоводческим товариществам и кооперативам поддержку, но не обязаны этого делать. Поэтому примеров такой поддержки очень мало. А 131-й Закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» вообще не регламентирует подобных статей расходов.
