Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6464 ( № 21 2014)
Тот, как правило, относится к появлению ещё одного «клиента» без энтузиазма. Когда же возвращается прежний следователь, то уголовное дело передают обратно, что тоже делается совсем не быстро.
А тем временем… проходит ещё два месяца. И все эти дни и ночи обвиняемый томится в тюрьме. И вот его снова везут в суд, где судья, ознакомившись с ходатайством следователя и ходатайством адвоката, а также учтя мнение прокурора, вновь продлевает срок содержания под стражей ещё на два месяца .
Если человек обвиняется по «тяжкой» статье – их перечень имеется в УПК РФ, то срок содержания под стражей до одного года считается чуть ли не нормой. Здесь триумвират бессердечных функционирует без сбоев. Ведь на основании части 3 статьи 109 УПК РФ срок содержания под стражей может составлять до 18 месяцев.
Гражданину Ананьеву (назовём его здесь так) было предъявлено обвинение по части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ – за приискание исполнителя на совершение убийства, которое так и не состоялось. Дело это производило впечатление плотного тумана, так много в нём было неясностей. Но тем не менее мера пресечения обвиняемому каждый раз оставалась без изменений.
Когда один из защитников перед Новым, 2014 годом навестил своего клиента в следственном изоляторе, то замначальника СИЗО, случайно встретившийся адвокату на территории изолятора, жизнерадостно произнёс:
– А ваш-то у нас чемпион по сроку содержания!
Этот начальник, оказывается, гордился наличием таких сидельцев и его не тревожила мысль о том, что – а вдруг имеет место ошибка следствия?
В итоге до приговора суда прошёл год и более двух месяцев, когда выяснилось: задержанный не виновен… Его оговорили…
«Клиент» дозревает
…И ещё один эпизод: обвиняемый Дорофеев через шесть месяцев содержания под стражей очень надеялся на то, что теперь мера пресечения ему будет изменена. Тем более что статья, по которой он обвинялся, предусматривает срок наказания от двух до пяти лет. И хотя адвокаты были более сдержаны в своих ожиданиях, он всё-таки надеялся. Увы, следователь повторил то же, что он повторял ранее три раза: «Может скрыться от следствия; может повлиять на свидетелей; сложность ведения предварительного следствия вынуждает оставить его под стражей…»
Пока на суде говорил следователь, прокурор согласно кивал. И тут обвиняемый не выдержал и попросил слова. Судья милостиво разрешила.И он запальчиво крикнул:
– Мне следователь сказал, что, пока я не признаю себя виновным и не соглашусь на особый порядок рассмотрения дела, я буду сидеть в СИЗО не меньше года! Мне что, на это соглашаться?!
Следователь и прокурор переглянулись и понятливо улыбнулись друг другу: «клиент», как говорится, дозревает. Тут же следователь сделал обиженное лицо и строго посмотрел на обвиняемого: мол, что ты несёшь?
Судья не удержалась от комментария:
– Суд сейчас не разбирает характер преступления, которое вам инкриминируется, не рассматривает материалы дела, а только решает вопрос о сохранении прежней меры пресечения, как об этом ходатайствует следователь, или об изменении меры пресечения после шести месяцев на более мягкую, как об этом ходатайствует адвокат. Обвиняемый, вам всё понятно?
Ему понятно. Он уныло опускается на скамью.
Судья тут же делает ему замечание:
– Обвиняемый, а кто вам разрешил сесть? Разве было на это указание суда?
Дорофеев, будто ошпаренный, вскакивает и вытягивает руки вдоль тела. Судья удовлетворённо кивает. Затем удаляется для вынесения Определения и… продлевает срок содержания под стражей сразу на три месяца.
Когда через несколько минут после оглашения обвиняемому вручают экземпляр Определения , руки у него дрожат, и он два раза чуть не роняет на пол документ.
Без ноги, но в камере
…Можно перечислить множество случаев, когда следствие могло бы с самого начала избрать иную меру пресечения, но не сделало этого. А ведь в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации имеется статья 99, где предусмотрены обстоятельства, которые необходимо иметь в виду при избрании меры пресечения.
Так вот я не знаю ни одного случая (и мои коллеги-юристы тоже не знают), когда бы у задержанного поинтересовались состоянием его здоровья. Или по инициативе дознавателя послали бы в поликлинику запрос о характере его заболевания и уточнили бы: нет ли у подозреваемого болезни, что упомянута в специальном Перечне заболеваний , при которых нельзя брать под стражу или помещать в СИЗО.
Вот вам одна душераздирающая история на эту тему: безногий вор два месяца сидел в СИЗО, так как, гласил документ, «состояние его здоровья не препятствует его нахождению в следственном изоляторе, а потому мера пресечения не может быть изменена на более мягкую» .
И когда по вечерам уставший инвалид отстёгивал со стонами свой протез, а утром всего тремя салфетками, именно столько ему давали тюремные медики, промокал свою культю, а потом снова под стоны и проклятия надевал свой протез, сокамерники отворачивались и закрывали уши руками.
В итоге инвалида потом выпустили, назначив наказание в виде уплаты штрафа, так как украденное давно было возвращено потерпевшему в полном объёме.
Так неужели нельзя было к этому калеке применить иную меру пресечения?
В наше время гласности, открытости и отсутствия закрытых для полемики тем избрание меры пресечения почему-то нигде не обсуждается. Да, нам регулярно сообщают, сколько совершено в нашей стране преступлений и сколько людей осуждено. Но общество не знает: сколько оправдано и сколько следователей понесло наказание за небрежную свою работу, из-за которой томились невиновные в тюрьме. Нам неизвестно, сколько у нас случаев злоупотребления мерой пресечения. И – сколько в среднем длится одно следствие. И какие меры пресечения должны применяться, если человек совершил незначительное преступление или преступление средней тяжести: подписка о невыезде? Домашний арест? Освобождение под залог или под личное поручительство? Присмотр над несовершеннолетним, нарушившим закон?
Все эти вопросы ни в коей мере не ущемляют право следователя принимать самостоятельные решения о мере пресечения. Но уж больно много случаев, когда следователь идёт по самому лёгкому и простому пути, а прокурор поддерживает его, избирая в качестве меры пресечения содержание под стражей. А если двое сказали, то зачем сомневаться суду?
Да не потому ли у нас сейчас тюрьмы переполнены под завязку – с нарушением всех санитарных норм?
В УПК РФ есть такая «статья надежды». Её номер – 94. В части 5 этой статьи говорится: «При освобождении подозреваемого из-под стражи ему выдаётся справка, в которой указывается, кем он был задержан, дата, время, место и основания задержания; дата, время и основание освобождения».
А если задержание было неосновательным? И подозрение не доказано (правда, иногда следователи кричат, впадая в раж: «Я нутром чую, что ты виноват! Я всё равно тебя посажу и докажу!»), то почему в УПК РФ не указано право на реабилитацию задержанного и подозреваемого?
Ведь человек, оказавшийся задержанным, испытывает огромный стресс! А что переживают его родные, обивавшие пороги полиции? И кто возместит затраты на адвоката? И как объяснить инцидент с задержанием недоверчивым сослуживцам?
Всё это остаётся вне поля зрения наших законодателей и правоохранителей. К великому сожалению. Правда есть одно слабое утешение – право носить с собой справку и показывать её как мандат счастья!..
Теги: судебный очерк
У иконы с предком
Бывает, приедет паломник поклониться далёкой святыне - в Дивеево или на Соловки, в Печоры или Оптину пустынь – и размягчится сердцем, мечтает: поселиться бы здесь, вдали от городской суеты, купить домик возле древней обители[?] Смотрит на местных жителей, занятых повседневными делами, и дивится: как это они не понимают, в каком благословенном уголке им посчастливилось жить?
А о тех святынях, что рядом, возле дома своего, мы порой и толком-то ничего не знаем, не ценим того, что повседневно доступно. Вот и я, обосновавшись в старом Южном Бутове, довольно долго не ведал, что живу на святой земле, подле места, которое православная церковь именует московской и российской Голгофой.
…В пяти километрах от Кольцевой автодороги, на обочине Варшавского шоссе, – высокий могильный крест на фоне дубравы. Грешным делом думал я: мол, наверное, погиб здесь кто-нибудь, и, как водится, установили на месте трагедии скорбный знак…
