Виктор Суворов - Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия
Со временем Ловенталь и МакДауэлл пришли к выводу, что эти постановления Политбюро были частью большого набора документов, похищенных немецкой разведкой из Советского Союза. Эти документы подразделяются на четыре группы: документы 1925–1929 гг., 1931–1933 гг., 1934–1936 гг. и 1936–1937 гг. Эти документы проливают свет на «великую чистку», пакт Сталина — Гитлера, политику Сталина и решение Гитлера напасть на Советский Союз в 1941 г. Важно отметить, что сам Сталин сетовал на недостатки в советской системе безопасности. В письме 1927 года он писал: «Мы не можем допустить, чтобы за нами шпионили повсюду, вплоть до самого высокого уровня. Практически ни одно секретное распоряжение не остается в секрете. В течение менее восьми дней [курсив наш] многочисленные копии передаются в Берлин, Париж и Варшаву. От левых радикалов они попадают к меньшевикам, а затем передаются капиталистическим правительствам; таким образом, они всегда информированы о самых секретных наших материалах и решениях»[298].
Обоснованность этого недовольства Сталина демонстрируют даты получения постановлений 1934-36 гг. в Германии, которые, как мы показали в 1980 г. в журнале San Jose Studies, подтверждают, что 96 % постановлений Политбюро дошли до Германии не позже, чем через восемь дней после соответствующих собраний Политбюро.
В 1962 году Эдгар Андерсон, основоположник балтийских исследований в США, опубликовал первую статью об этих постановлениях Политбюро, включив их в анализ предпосылок Восточного пакта в 1934–1935 гг.[299]. В 1963 году чешский дипломат Джозеф Корбел (отец Мадлен Олбрайт и наставник Кондолизы Райс) опубликовал два постановления 1931 г. той же группы материалов в своей книге Poland Between East and West («Польша между Востоком и Западом»). Корбел выяснил, что на постановлении 17 августа 1931 г. канцлер Генрих Брюнинг написал: «Строго секретно. Ни в коем случае не разглашать источник этого секретного отчета»[300]. Корбел также считал постановления 1934-36 гг. подлинными[301].
В 1980–1981 гг., в журнале San Jose Studies, Ловенталь и МакДауэлл опубликовали три ключевые статьи об этих постановлениях Политбюро, содержащие описание документов, историю и методологию исследования, а также экзегезис ключевого документа[302]. Эти статьи дают наиболее полный обзор предмета и окончательно обосновывают аутентичность документов. В 1991 г. в Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas было опубликовано письмо о документах[303]. Аутентичности документов были посвящены две статьи, представленные на Конференции ассоциации славистов Роки Маунтин в Денвере в 1998 г., еще раз привлекая внимание к этой проблеме.
Как упоминалось ранее, Свораковски инициировал исследования по данным постановлениям Политбюро в Гуверовском институте в середине марта 1955 г., а затем, в июне 1955 г., он занялся исследованием сообщения, опубликованного французским новостным агентством Havas 27 ноября 1939 г. Этот материал воспроизводит секретную речь Сталина 19 августа 1939 г., в которой он объясняет Политбюро, почему он принял пакт о ненападении с нацистской Германией ранее в тот же день.
Значение советско-нацистского пакта хорошо понял исследователь Сталина Олег В. Хлевнюк, отметивший, что «Сталин лично ответственен за пакт с Гитлером…»[304]. Это подтверждает доклад от агентства Havas. Свораковски считал, что этот доклад и постановления Политбюро относятся к одному типу материалов и что доклад и постановления подлинны. Эти взгляды разделял и эксперт по внешней политике Советского Союза Роберт М. Слассер, который в 1960 году назвал постановления Политбюро «Свитками Мертвого Моря в советских исследованиях»[305].
В работе 2006 г. Виктор Дорошенко, Ирина Павлова и Р.Ч. Раак представили наиболее полную на сегодняшний день картину того, что произошло 19 августа 1939 г. и позже, объединив материал агентства Havas и исследования Свораковски в высокоинформативном, основанном на детальном анализе сообщении о том, что произошло в этот судьбоносный промежуток времени[306].
Постановления Политбюро и материал агентства Havas органически объединяют основные идеологические и политические лейтмотивы деятельности Сталина, подчеркивая твердую приверженность Сталина идее мировой революции и его макиавеллиевские методы достижения своих целей. Эти лейтмотивы вылились в 1939 году в заключение Сталиным экстраординарного союза с нацистским правительством, ведущим политику расового неравноправия. Давайте рассмотрим эти лейтмотивы.
1. Вторая мировая война является предварительным условием для мировой коммунистической революции
11 февраля 1934 года Политбюро пришло к единогласному заключению, что лишь новая европейская война может создать в Европе положение, способное вызвать мощное коммунистическое движение в объеме и размахе, достаточных для успешного захвата власти революционным пролетариатом в наиболее крупных европейских центрах[307]. 19 августа 1939 года Сталин считал, что «опыт предыдущих двадцати лет полностью доказал нам, что в мирное время в Европе невозможно создать коммунистическое движение, достаточно сильное для захвата власти Коммунистической Партией. Такое движение — и, как результат, диктатура Коммунистической Партии — может быть вызвано только великой войной»[308].
2. Во Второй мировой войне СССР следует сохранять нейтралитет
Невовлечение в предстоящую мировую войну упоминается в постановлениях Политбюро более двадцати раз. Например, 10 ноября 1934 г., в докладе на Политбюро, Сталин утверждал, что приближается вторая мировая война и что Советский Союз не должен принимать в ней участие, в то же время стараясь вовлечь Германию и Японию в конфликт с их наиболее сильными врагами. В то же время Советский Союз должен проводить «линию умиротворения и разоружения в Европе».
19 августа 1939 года Сталину приписываются следующие слова: «Если мы примем предложение Германии… она, несомненно, нападет на Польшу, и тогда вступление Англии и Франции в эту войну станет неизбежным. При таких обстоятельствах у нас будут хорошие шансы остаться в стороне от конфликта, и мы сможем, находясь в выгодном положении, выжидать, когда наступит наша очередь».
3. Война должна продолжаться как можно дольше, чтобы обе стороны исчерпали свои ресурсы, тогда в войну должна вступить Красная Армия
В постановлении Политбюро от 1 мая 1935 г., основанном на докладе Сталина, Политбюро поддержало взгляды Сталина на разворачивающиеся в мире события: «…Политбюро ВКП (б) с одушевлением видит в заключительных словах доклада тов. Сталина ясный прогноз предстоящего развития событий: «На Западе подготовляется новая война держав против германского милитаризма. В Азии неминуемым становится столкновение между Японией, США и Великобританией… Советский Союз примет участие в этих конфликтах лишь в той мере, которая позволит ему сказаться решающим фактором в смысле превращения мировой войны в мировую революцию».
Эти взгляды объясняют мотивы Сталина при заключении пакта с Гитлером.
В том же тоне Особый отдел НКИД в Москве писал в Венский отдел 20 сентября 1934 г. о том, что Красная Армия будет оказывать помощь революциям в других странах после второй мировой войны: «Наш тезис чрезвычайно прост: торжество коммунизма в Центр. Европе проходит через три стадии: 1) подготовка сил и условий революционного выступления; 2) вооруженное столкновение капиталистических держав между собою без участия СССР в конфликте; 3) революция, поддержанная Вооруженными Силами СССР»[309].
19 августа 1939 года Сталин утверждал, что «для нас очень важно, чтобы эта война [между Германией и англо-французским блоком] продолжалась как можно дольше, чтобы обе стороны исчерпали свои ресурсы… В то же время мы должны усилить коммунистическую работу в воюющих странах, чтобы быть готовыми к тому моменту, когда закончится война [для вторжения Красной Армии]».
Подтверждение подлинности сообщения Havas о речи Сталина исходит не от кого иного, как от Уинстона Черчилля, который в 1948 году, в книге «Надвигающаяся буря», публикует следующее: «Вечером 19 августа [1939 года] Сталин объявил Политбюро о своем намерении подписать с Германией пакт»[310]. Нужно помнить, что Черчилль имел доступ к данным британской разведки с 10 мая 1940 г., когда он стал премьер-министром.
В ходе своей работы по аутентификации документов, в 1960 году, Ловенталь дискутировал по поводу их подлинности с генералом Александром Орловым, одним из наиболее выдающихся инструкторов разведки Советского Союза. Орлов подготовил «Кембриджскую тройку» — Кима Филби, Дональда Маклина и Гая Берджеса; эта разведывательная операция изменила ход истории, потому что благодаря ей Советский Союз узнал секрет атомной энергии. Орлов был доверенным лицом НКВД при испанском республиканском правительстве во время гражданской войны в Испании, и в Испании он организовал убийство Андреса Нина. Нин организовал в Испании коммунистическую партию и сделался лидером ПОУМа, испанской антикоммунистической левой партии, в которую вступил анархист Джордж Оруэлл. Орлов убивал троцкистов и других антисоветских активистов в Испании, а в июле 1938 года бежал из Испании в Соединенные Штаты, опасаясь, что Сталин может убить его самого в ходе «великой чистки».
