Алексей Пишенков - «Штрафники» СС. Зондеркоманда «Дирлевангер»
Совершая то, что совершили на оккупированных территориях СССР, Польши и Словакии, были ли немцы, служившие в зондеркоммандо, нацистскими фанатиками?.. Ни в коем случае не хочу казаться защитником военных преступников различного рода, но в случае именно этой воинской части и учитывая, как и из кого она была составлена, крайне тяжело ответить положительно. Поставленный перед этими людьми жизненный выбор был крайне узким — заключение в концентрационном лагере или хотя бы относительная свобода в воинской части, пусть даже на передовой. Из двух зол обычно выбирают меньшее, тем более никто из этих будущих солдат заранее не представлял себе ожидающую их деятельность. Многих рекрутов «браконьерского коммандо» СС, особенно на заключительном этапе формирования части, вообще никто ни о чём не спрашивал, а при такой системе поддержки дисциплины, какая существовала в зондеркоммандо «Дирлевангер», не оставалось ничего иного, кроме как выполнять приказы или дезертировать, поэтому делали и то и другое… В регулярных частях вермахта и СС, при проведении тыловых зачисток, были часты случаи тихого саботажа или отказа военнослужащих проводить карательные акции, хотя за это и грозили дисциплинарные взыскания различного рода. Солдаты зондеркоммандо себе такого позволить не могли, за неподчинение наказание было одно — смерть. Кадровые офицеры СС в часть попадали опять же или в наказание, или по назначению командования.
Совсем другая, но не менее неоднозначная ситуация была с иностранной (так называемой «русской») частью зондеркоммандо — подавляющее большинство этих людей никто не принуждал взять в руки оружие и надеть немецкую военную форму, и о своей будущей антипартизанской деятельности они также имели достаточные представления, в конце концов, различные подразделения «Шума» и им подобные изначально именно для этих целей и создавались. Таких называют предателями Родины. И их было много: люди в зондеркоммандо «Дирлевангер» и других частях немецких Ваффен-СС, в «Шума», в «Восточных батальонах» вермахта и люфтваффе, в различных вспомогательных и строительных частях организации «Тодт», в казачьих дивизиях в составе германских вооружённых сил, в «Русской Освободительной Армии» генерала А.А. Власова, в украинских, прибалтийских, кавказских и других национальных формированиях немецкой армии и тд… Было их слишком много — даже по официальным данным, около миллиона, и это даже не считая бывших белоэмигрантов и их потомков на немецкой службе. Целый миллион советских граждан так или иначе добровольно оделся в немецкую униформу. Такое количество жителей одного государства, перешедших во время военных действий на сторону противника, является абсолютным прецедентом во всей мировой истории. Как-то многовато оказалось у Родины предателей… Причём в прямой контакт с противником вступила, то есть поимела возможность стать изменниками, далеко не большая часть населения огромного СССР. А что было бы, если бы вермахт дошёл до Сибири и Средней Азии?.. Сколько миллионов таких предателей могло бы ещё появиться?.. Может, всё-таки что-то не в порядке тогда было на самой Родине, если её предавали такие массы людей?.. И это тоже тема на целую отдельную книгу и даже не на одну, поэтому на этом я и остановлюсь. Хочу лишь заметить, что мы изучаем историю, чтобы чему-то научиться и использовать это в будущем, а в этом случае никогда нельзя рассматривать и давать однозначные оценки лишь следствиям определённых действий, не углубляясь в породившие их причины. А причиной вступления в немецкие вооружённые силы так называемых «восточных добровольцев» могло в каждом конкретном случае являться всё что угодно, но какая-либо сознательная склонность к тогдашней гитлеровской идеологии при этом наверняка бы находилась на самом последнем месте.
Как одна из многих причин, невыносимые условия в лагерях, где содержались миллионы советских военнопленных, фактически возникшие из-за отказа руководства СССР выполнять международные постановления Женевской и Гаагской конвенций по обеспечению своих граждан, находящихся в плену на территории противника, лишь способствовали массовому расширению «изменничества Родине» среди пленных солдат и офицеров Красной Армии.
То есть в обеих — как немецкой, так и в «иностранной» — частях зондеркоммандо СС «Дирлевангер» корни совершённых военных преступлений следует искать совсем не в безграничной отданности личного состава нацистской идеологии. И те и другие являлись продуктами и одновременно жертвами и заложниками двух противоборствующих бесчеловечных тоталитарных систем, не дававших этим людям возможности лучшего выбора, и точно такими же жертвами и продуктами системы, но на другой стороне являлись и их противники — партизаны.
Партизанская война жестока и беспощадна, она не имеет правил и не подчиняется никаким писаным законам и конвенциям. Со времён Второй мировой войны методы партизанской войны не претерпели фактически никаких изменений, но современных партизан уже называют террористами, потому что способ их борьбы был и есть террор — скрытые мины и засады на дорогах, захваты заложников, взрывы бомб в государственных учреждениях и общественных местах, убийства высокопоставленных функционеров, запугивание мирного населения, жестокие наказания «предателей, сотрудничающих с оккупантами» и т. п. При этом даже хорошо вооружённые и организованные партизанские формирования не могли тогда и сейчас не могут себе позволить вступить в открытый бой с силами регулярной армии противника — для них это равнозначно самоубийству.
С настоящими террористами боролись немцы на Украине и в Белоруссии в первой половине 40-х годов двадцатого столетия, во второй уже советские части воевали с «лесными братьями» в Прибалтике и оуновцами на Украине, французы в 50-х и 60-х годах в Индокитае, потом в Африке, американцы во Вьетнаме, и снова армия СССР в Афганистане, сейчас всё это продолжается в Чечне, Ираке и других «горячих точках» планеты. И ни в одном из всех этих конфликтов сильные, хорошо обученные и вооружённые самой современной техникой регулярные армии ведущих стран мира не достигли и не достигают успеха, так как подчинялись и подчиняются определённым правилам ведения боевых действий и находятся под официальным, часто даже международным контролем. У террористов или партизан таких ограничений никогда не было и нет, для них законы не писаны. Поэтому одерживать над ними победы каким-либо «законным и честным» способом невозможно. Успеха в борьбе с террористами можно достигнуть, лишь обернув против них их же собственное оружие — террор безо всяких конвенций и моральных ограничений. Именно это и начали применять в зондеркоммандо «Дирлевангер» и ему подобных немецких антипартизанских частях во время Второй мировой войны, и именно таким же образом действовали и в остальных конфликтах успешные на антипартизанском поприще спецподразделения иных армий.
Изначальным ключом к успехам зондеркоммандо в антипартизанских операциях являлось принятие его командиром жестоких правил игры, навязанных самим противником, плюс использование для лесных операций самых что ни на есть подходящих кадров — осуждённых немецких браконьеров, которые обладали всеми необходимыми качествами и способностями и при этом не были в состоянии отказаться от выполнения самых тяжёлых заданий в самых невыносимых условиях. Также огромную роль сыграла и сама личность Оскара Дирлевангера, беспощадного бойца по призванию, ни во что не ставившего цену человеческой жизни (не исключая и свою собственную) и требовавшего самыми суровыми методами того же и от своих подчинённых.
Уже при этих двух условиях дальнейшее развитие ужасных последствий было лишь делом времени. На вопрос «Как максимально эффективно обезвредить малое, скрытое и мобильное вооружённое формирование противника?..» во всех военных учебниках мира существует лишь один разумный ответ примерно следующего содержания: «…При невозможности прямого уничтожения необходимо отсечь данному формированию противника возможность доступа к тыловому обеспечению, к базам снабжения», таким образом скрытое и мобильное формирование постепенно или само потеряет боеспособность, оставшись без боеприпасов, продовольствия, медицинской помощи и т. д., или будет вынуждено с целью прорыва блокады вступить в фатальный для него открытый конфликт. А что являлось базами и источниками «тылового обеспечения» партизанских отрядов? Прежде всего хозяйства и жилища местного населения. И следствия из этого факта не заставили себя долго ждать. Отрезать населённые пункты от окружающих бесконечных лесов и болот было нереально, значит, эти «базы» в опасных районах приходилось просто ликвидировать — первым шагом со стороны германских оккупационных властей было, как правило, предупреждение местных жителей о грозящем наказании за помощь лесным бандформированиям, потом конфискация запасов провианта, а крайней, но при этом далеко не редкой мерой воздействия — физическое уничтожение населённого пункта и насильственное переселение (или угон на работы) большинства его жителей. Причём в случае конфискации немцы быстро поняли, что если уж забирать у населения скот и продовольствие, то только абсолютно всё «под корень», что фактически обрекало оставшихся без пропитания людей на голодную смерть. В моём разговоре с одним из, наверное, последних живых участников тех событий я поинтересовался, почему немецкие карательные коммандо не оставляли хоть что-нибудь для возможности последующего пропитания самих местных жителей… Ответ был прост: «…если мы забирали у крестьянина не всех поросят или куриц и оставляли ему хотя бы что-то для него и его семьи, то это «что-то» тут же вслед за нами у людей забирали партизаны, и так целая акция становилась для нас бессмысленной, а крестьянин оставался всё в том же положении…», примерно то же самое касалось и «частичного» уничтожения деревень — логика проста и убийственна, и в ней кроется трагедия миллионов людей.
