По наклонной - Дмитрий Шестаков
А кому могли жаловаться тысячи детей, питавшихся в яслях-садах? Сколько из них расплатились своим здоровьем за «успехи передовиков», соревновавшихся в мастерстве по извлечению нетрудовых доходов?
Махровый преступник Эрик Южаков официальной характеристикой нарисован как «активный общественник, член товарищеского суда» (представьте, кого и как он «судил»!) и даже «руководитель школы коммунистического труда»! Во всем этом — признаки социально опасного явления.
Спекулятивное, лицемерно-наглое использование приспособленцами-махинаторами демократических форм социалистического общества, его завоеваний может порождать и порождает тип своеобразных оборотней, извращающих нашу мораль, злейших врагов нашего общества, рядящихся в одежды передовых людей. Особую опасность представляют эти оборотни, когда им удается образовать связку: махинатор, пробравшийся на пост руководителя предприятия, и специально подобранное им окружение, узурпирующее право представлять весь коллектив, выражать его мнение.
Проникновение нечестных людей на руководящие посты, а соответственно, и ослабление роли трудового коллектива в определенной степени облегчались издержками встречавшихся прежде, а ныне осужденных сугубо «технократических» подходов, когда достижение поставленных перед предприятием экономических целей в значительной мере заслоняло недопустимые затраты.
Случалось, что на гребне «технократической» волны могли всплыть и руководители градусовского типа с их «деловой хваткой». Используя выгодную ситуацию, «волевой, энергичный, твердый» руководитель Градусов действовал под лозунгом «План — любой ценой», а при этом, обезличивая коллектив, не хотел видеть «за лесом деревья», за понятием коллектив — конкретных живых людей с их человеческими нуждами, заботами, интересами. Человек-работник для Градусова и его махинаторских целей удобнее всего смотрелся как всего-навсего механический придаток к хозяйственному механизму — тот «винтик», о котором уже говорилось. Если так, то какое у него может быть «свое мнение», «человеческое достоинство», кто с ним считаться будет? Из таких «технических деталек» и сложить можно только что-то механически послушное воле Градусова.
Из всего сказанного видно, что махинаторы в полной мере берут на вооружение в борьбе против коллектива методы бюрократизма и формализма. Обман, подмена живого дела его видимостью, когда по форме — правильно, а по существу— издевательство, молчалинское двуличие, угодничество, хамелеонство, фамусовский подбор: «Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, ну как не порадеть родному человечку!» Бюрократы, как и «акулы», тоже оборотни. Не случайно махинаторы встречали поддержку или благожелательный нейтралитет в бюрократической среде их вышестоящего начальства, где фальшивые победные реляции жуликов о выполнении плана поднимались на щит, ставились в пример как образцы хорошей работы. Бюрократизм и формализм — питательная среда и для совершения преступлений, злоупотреблений, извлечения нетрудовых доходов. Поэтому «акулы», оборотни и бюрократы — злейшие враги трудового коллектива.
В спаянном коллективе «акула» не приживется, ей нужна атмосфера замалчивания, она таится в тиши кабинетов людей, настроенных эгоистически, корыстно, заинтересованных в ослаблении трудового коллектива, который не позволит нарушать принципы социалистической справедливости, поставит на место зарвавшихся жуликов, лодырей, болтунов, претендующих на незаработанные блага. О таких сильных коллективах рассказано в очерках «На единый наряд», «Люди — для людей», «В коллектив пришел руководитель», «Как Григораш с товарищами змея убил» и других.
В слабом же коллективе может встать на скользкий путь человек, взгляды которого еще не устоялись. Борис Карелин, окончив технический вуз, мог и должен был стать хорошим инженером (сборник «По наклонной»). Но способствовала ли этому обстановка в лаборатории, куда он поступил работать? Нет. Там не коллектив специалистов, а, скорее, чиновничье присутствие во главе со столоначальницей Варварой. Бюрократическая обстановка получения денег не за фактическую работу, а за высиживание и суету сделала свое недоброе дело — приучила к мысли, что доходы можно «законно» получать и не за труд.
И в заключение вернемся к письму читателя А. Я. Киткова. Верно, «акулы» изворотливы, хитры и особенно опасны, когда попадаются «на крючок». В ход могут пустить не только угрозы и шантаж, но и зубы. Могут оклеветать и опорочить тех, кто их разоблачает, и тех, кто по долгу службы ведет дело по их обвинению. Может быть, Алексей Яковлевич имел в виду эту жизненно реальную ситуацию, когда писал о том, что правоохранительные органы любят ловить скорее «мелкую рыбешку», чем «акул». Крупные хищники действительно создают противодействие их разоблачению, подключают «солидных» покровителей, всеми путями пытаются оказать давление на тех, кто их изобличает.
Позвольте, Алексей Яковлевич, ответить вам с той же откровенностью, с какой и вы написали нам. Работая в прокуратуре с 1942 года, я знал и знаю многие сотни следователей, прокуроров, судей, работников органов внутренних дел. Встречались и среди них единицы отщепенцев, которые совершали не просто нарушения по работе, но даже и преступления, за что, как и положено, привлекались к уголовной ответственности. Но что примечательно, почти все они были полностью разоблачены именно в том коллективе, где и служили. Подавляющее большинство наших работников понимают, что «блюсти честь мундира» — это означает не закрашивать пятна на нем, а очиститься от них, признавать свои недостатки без подсказок и принимать меры к тому, чтобы впредь их не допускать. В частности, избавляться от недостойных работников, не позволяя им уйти от ответственности, если они в чем-либо повинны.
Знаю, что подавляющее большинство товарищей, с которыми мне довелось работать в течение нескольких десятилетий, не проявят малодушия и не спасуют перед любыми «акулами» и их покровителями. В таком же духе мы воспитываем и нашу смену.
Но есть еще
