Газета Завтра Газета - Газета Завтра 933 (40 2011)
Я слушаю глухой рокот могучих машин. Трясение земли от потоков морской воды, омывающей корпус реактора, шелест электрических разрядов в вершинах высоковольтных мачт.
Эта станция, возведённая в наши дни, продолжает вековечную историю иранской цивилизации. В ней таинственным образом присутствуют древние храмы огнепоклонников и заострийцев. В ней таится грандиозный город Персеполис царя Дария — из храмов, дворцов — собиравший в себя множество окрестных народов. Красота и величие мечетей, куда стекаются на свои моления исповедники ислама. В этой станции, как лист папоротника на куске кремния, отпечаталась современная история Ирана. Великая революция имама Хомейни. Война, когда бомбардировщики Саддама Хусейна подлетали к станции и сбрасывали на неё свой разрушительный груз. Воздушные бои, стрельба зениток. И павшие у подножия станции её защитники. Множество политических интриг и зловещих угроз, которыми окружили строительство станции Америка и Израиль, угрожая ей истреблением бомбами и ракетами. Эту станцию демонизировали, называя её тайным заводом, где Иран готовит свою ядерную бомбу. Государствам и корпорациям, которые желали принять участие в строительстве станции, грозили отторжением и наказанием.
И только Россия, пренебрегая американским давлением и эмбарго на поставки оборудования, пришла на помощь Ирану. И сюда, из прохладных русских лесов, из студёных вод, явились строители и монтажники, инженеры и менеджеры. И достроили станцию, которую начинали ещё во времена шаха немецкие фирмы.
Строительство было нелёгким. Немецкий долгострой, рассчитанный на германское оборудование и германские технологии, был освоен русскими инженерами, которые совмещали немецкие узлы и недостроенные агрегаты с русскими элементами, привезёнными сюда морем и сушей. Реактор, построенный в предместьях Петербурга, погружённый на гигантский корабль, огибая материки, явился в Персидский залив, и принёс с собой мощную весть о том, что Россия жива, выдержала падение и удары девяностых годов.
Пуск станции явился великой победой исламской революции Хомейни, продемонстрировавшей миру способность к сопротивлению и творчеству. Её пуск явился и русской победой, которая была одержана, несмотря на чудовищный удар, сломивший после девяносто первого года советскую техносферу. Русские технократы и политики продемонстрировали волю к суверенному русскому развитию, выстояли среди американских интриг и нападок.
Успехи Бушера побудили другие страны обратиться к русским за помощью по возведению атомных станций. И эти блоки были или будут заложены в Китае, в Индии, в Турции. И все эти станции — это атомные дети Бушера.
Двигаюсь вдоль станции, напоминающей громадную, возникшую в пустыне мечеть. Слушаю рассказы иранских и русских строителей и управленцев, чьими усилиями была воздвигнута эта циклопическая станция на перекрёстке времён и народов.
И вот я беседую с Мухамадом Ахмадианом — заместителем руководителя иранской атомной организации.
Александр Проханов. Господин Ахмадиан, позвольте поздравить вас с вашей замечательной победой — пуском атомной электростанции в Бушере. Как вы расцениваете эту победу? Как технологическую, экономическую, научную, или как победу вашего духа, вашего революционного смысла, вашей революционной идеологии?
Мухамад Ахмадиан. Вы знаете, господин Проханов, в каких условиях создавалась эта атомная электростанция. Регион, где она возводилась, был наполнен трагедиями, военными конфликтами, чрезвычайной международной напряжённостью, которая была чревата большой региональной, а возможно, и мировой, войной. Возведение станции сопровождалось бесконечными интригами Запада. Эту станцию демонизировали, её представляли народам мира как тайный завод, где правительство Ирана изготовляет свою ядерную бомбу. Мы преодолели все затруднения: психологические, технологические, моральные и финансовые. Мы выдержали множество видимых и невидимых миру боёв и построили нашу станцию. Конечно, это победа иранской технологии, иранской науки и иранской технической организации. Но это и победа нашего духа, нашей воли, победа исламских идеалов, провозглашённых в период революции нашим великом имамом Хомейни.
А.П. Почему были трудности при возведении станции? Почему её строительство тянулось столь долго? Чем объясняются всплески и подъёмы в строительстве, когда станция то бурно возводилась, то всё сменялось затишьем, падением темпов, почти полной остановкой?
М.А. Вам, должно быть, известно, что эту станцию задумал построить ещё шах. Он пригласил для её строительства очень солидные германские фирмы. И они здесь, на берегу Персидского залива, возвели два бетонных блока, две бетонные оболочки, в одну из которых уже начали монтировать оборудование: трубопроводы, всевозможные каналы и агрегаты. Потом, когда свершилась революция и Запад отшатнулся от нашей страны, немцы ушли, оставив после себя эти блоки, напоминающие древние руины. Мы искали подрядчиков, которые смогли бы заменить здесь немцев, обращались к разным мировым корпорациям. Но все они в той или иной степени были зависимы от американцев и отказались работать на нашей территории. Тогда мы повернулись лицом к России и просили русских атомных строителей прийти сюда. И те согласились.
Русским пришлось привезти сюда оборудование, технологов, монтажников, строителей и начать сложнейшую стыковку своих технологий с технологиями немцев. Приходилось совмещать каждый трубопровод, каждый насос, каждую электролинию. Всё это было мучительно и сложно, отнимало массу времени.
Когда станция стала оживать, американцы усилили своё давление и сделали всё, чтобы сорвать строительство. Русские подрядчики заказали для станции турбину на Украине. Вы знаете, что турбина — это один из узловых агрегатов станции, который вращает генератор. вырабатывающий электрический ток. Украина ухватилась за этот контракт, была готова начать работы, но американское давление сказалось на украинцах. И те, вопреки своим национальным интересам, отказались от строительства турбины, от выгодного заказа, который мог бы обеспечить множество рабочих мест.
И тогда русские построили турбину на своём турбиностроительном заводе. Но это привело к проволочкам, к утрате времени, к сбоям в темпах строительства.
Ещё один пример. Наш климат отличается от климата России. Здесь жарко, здесь высокая влажность, едкая солёная среда, от которой агрегаты и узлы корродируют. К тому же высокая температура моря затрудняет использование морской воды для охлаждения реакторов. Эту морскую воду необходимо саму предварительно охлаждать. В России климат совершенно иной, и в создании таких холодильных установок нет необходимости. Их решили заказать в Южной Корее. Но и Корея, в конце концов, отказалась поставлять нам эти агрегаты. Вновь России пришлось полагаться на свои силы. И таких примеров масса. Всё это вместе взятое удлиняло сроки выполнения заказов, сроки пуска станции.
А.П. Мне говорили, что западные страны прибегли к прямым агрессивным действиям против ваших учёных, против ваших технологических схем.
М.А. Перед самым пуском электростанции враги впустили в наши компьютерные системы смертоносный разлагающий вирус с целью вывести из строя все управляющие станцией механизмы, дезорганизовать систему защиты, охраны и управления станцией. Мы победили этот вирус. А до этого враг предпринял прямые террористические действия против наших опытных специалистов и учёных. Трое наших физиков, занимавшихся ядерной проблематикой, были жестоко убиты. По нашему телевидению показывали убийцу-террориста, который признался, что он был завербован израильскими спецслужбами, был перевезён в секретный лагерь под Тель-Авивом, где проходил обработку и изучал взрывное дело. Вернувшись в Иран, он подорвал на фугасе одного нашего учёного. Двое других физиков были убиты ножами.
Смысл этих террористических актов заключался не только в том, чтобы обезглавить нашу ядерную науку. Но и вселить ужас и страх в тех учёных, аспирантов и студентов, которые решили посвятить свои жизни иранской ядерной технологии.
Но у врагов ничего не вышло. Наши люди — учёные, студенты — узнав об этом чудовищном злодеянии, ещё с большим энтузиазмом принялись воплощать в жизнь нашу ядерную программу.
Приведу вам такой пример. Я изучал технические дисциплины и физическую науку в пору, когда в Иране проходила революция. Наш любимый преподаватель, профессор вскоре стал министром энергетики. И был жестоко убит теми нелегальными группировками, которые называли себя истинными исповедниками ислама. Мы же называем их лицемерами. Ибо их учение ничего общего не имеет с исламом, а реализуется как насилие и кровавые террористические акты.
