Александр Амфитеатров - О девице-торс и господах Кувшинниковых
Но Кувшинниковымъ неймется.
– Желаю черезъ стѣну!
– Зачѣмъ вамъ? Тамъ для васъ все дико, чуждо, скучно.
– Желаю черезъ стѣну! A для веселости дѣвицу-торсъ прихватимъ: пущай съ нами лѣзетъ и пѣсни поетъ!
И вотъ Кувшинниковы уже по ту сторону стѣны (охотники подсадить и лѣстничку принести и поддержать, за хорошую мзду, всегда найдутся), шаркаютъ ножками, рекомендуютъ и рекомендуются.
– Бетховенъ будете? Изъ нѣмцевъ? Слыхали. Шпрехенъ зи дейчъ, значитъ. A вотъ – Пригожій-съ, тоже композиторъ. Однимъ рукомесломъ, стало быть, занимаетесь, – коллеги. Почеломкайтесь.
– Здрассте! Позвольте вамъ быть знакомой. Артистка дѣвица-торсъ. Товарищъ по искусству. Будемъ вмѣстѣ служить русской антилигенціи…
Захочу – полюблю,Захочу – разлюблю…
Протянутыя длани, не столь къ удивленію, сколь къ озлобленію Кувшивниковыхъ, остаются безъ пожатія…
– Брезгуете, слѣдовательно? Ха-ха-ха!
– Не пара мы. Разныя y насъ дороги.
– Не пара? Ха-ха-ха! Ноздревъ, жарь! Тряпичкинъ, строчи!
И пошла писать губернія. Ноздревъ осипъ, организуя клаку во славу дѣвицы-торсъ и въ поношеніе артисткамъ, ее не признавшимъ. Тряпичкинъ переполнилъ свою «газетку-съ» филиппиками противъ отказа лицемѣрныхъ жрицъ серьезнаго искусства принять кафашантанное сокровище, во всей его неприкосновенности, въ свою строгую семью.
– Какъ будто не всякое искусство серьезно? – важно восклицаетъ онъ и, будучи человѣкомъ въ нѣкоторомъ родѣ литературнымъ, даже ссылается на авторитеты:
– Ха-ха-ха! Вепомнимъ, что говоритъ Печоринъ въ романѣ «Базаровъ» великаго Гончарова: «искусство для искусства, или нѣтъ болѣе геморроя!!!»…
Русская актриса читаетъ и недоумѣваетъ:
– Что же сей сонъ значитъ? Какой, собственно, эволюціи отъ меня хотятъ? Моя прабабушка, крѣпостная Лизка, завяла вмѣстѣ съ талантомъ своимъ, рабою въ помѣщичьемъ гаремѣ. Моя бабушка, Асенкова, преждевременно окончила и карьеру, и жизнь, надорвавшись въ борьбѣ за право актрисы быть честною женщиною, a не безвольнымъ предметомъ утѣхъ для господъ Кувшинниковыхъ. Наши матери тяжкимъ трудомъ, невѣроятными наиряженіями воли и таланта, добились того, что общество признало актрису полноправнымъ своимъ членомъ, стало уважать ея личность и дѣятельность. Наше поколѣніе – честно работающая, полезная соціальная сила; нашъ трудъ – одинъ изъ немногихъ видовъ интеллигентнаго труда, открытыхъ русской женщинѣ. Изъ насъ сложили сословіе. Насъ увѣряютъ и мы вѣримъ, что профессія наша – нравственная школа общества, въ которой мы должны быть учительницами. И, за всѣмъ тѣмъ, теперь, когда мы достигли успѣшнаго конца въ тяжелой эволюціи нашего класса, намъ, – благодаримъ, не ожидали! – предлагаютъ какъ разъ то, отъ чего мы отбивались всѣми нравственными силами нашими цѣлыя сто лѣтъ: работу на вкусы Кувшинниковыхъ и общеніе съ любезнымъ имъ кафешантаномъ, съ «кофеемъ поющимъ», какъ выражались въ шестидесятыхъ годахъ. И, когда мы заявляемъ, что не желаемъ ни сами идти въ кафешантанъ, ни чтобы кафешантанъ прицѣплялся къ намъ, – надъ нами смѣются, насъ бранятъ, насъ увѣряютъ даже, что не якшаться съ кафешантаномъ значитъ нарушать правила артистической… этики!!!
1902.
