Газета Завтра Газета - Газета Завтра 892 (51 2010)
Тогда этот человек перешёл линию фронта, направившись в сторону противника. Через несколько часов он по рации сообщил командиру, что взял в плен около двухсот солдат противника: "Пошлите мне дополнительные силы, чтобы этих 200 пленных вывести за линию фронта на нашу территорию". Командир ответил, что лишних сил для такой операции нет, он не может послать солдат за линию фронта, пусть молодой человек сам выводит пленных в тыл. Тот ответил, что пленные не хотят переходить линию фронта. Командир посоветовал: коль пленные не хотят, то ты один возвращайся. Солдат сказал: "Я хочу вернуться, но пленные не пускают меня".
В подобной ситуации оказался в своё время господин Буш. В Америке ещё остались мудрые люди, и они предупреждали, что вторжение в этот регион имеет непредсказуемые последствия. Если Иран будет превращён в театр военных действий, то линия фронта для Америки протянется от Китая до Средиземного моря, до границы Сирии, до границы Палестины. Мы оказались правы, что неоконсерваторы, склонные к войне, не решатся предпринять эти авантюрные действия. Пришедшие ныне к власти в США демократы и подавно не имеют возможности вовлечь свою страну в подобный непредсказуемый кризис. Но, поскольку мы находимся в кризисном регионе, то вынуждены прибегать к усиленным оборонительным мерам. Не исключена вероятность войны против Ирана ни со стороны Америки, ни со стороны Израиля.
А.П. Господин министр, как вы полагаете, что могло случиться во внутренней или внешней политике России, чтобы она столь резко изменила свои позиции по отношению к Ирану, в частности, поддержала санкции против вашей страны, отказалась продать оборонительный противовоздушный комплекс С-300 и заморозила целый ряд очень выгодных для России военных контрактов?
М.М. Вы, господин Проханов, затронули очень деликатный непростой вопрос. Мы с Россией — соседи, нас связывает долгая история: были вершины и спады, история наших взаимоотношений полна периодами недоверия и стремлением избавиться от него. В период, предшествующий Исламской революции в Иране, между нашими странами господствовали длительные периоды недоверия.
После победы Исламской революции в Иране те группы и политические круги нашей страны, которые равнялись на Запад, были отстранены от власти. Иранский народ стремился сам выработать свои внешнеполитические решения. Руководители Советского Союза были довольны тем, что прозападная политика Ирана рухнула, и народ стал вырабатывать суверенную самостоятельную политику. Мы исключили Советский Союз из перечня угроз, которые нависали над Ираном, его безопасностью. Мы понимали, что нам необходимо установить добрососедские отношения, определить сферы национальных интересов и объединить наши усилия против общих врагов. К сожалению, вторжение СССР в Афганистан и поддержка Советским Союзом Ирака, который напал на Иран, внесли в наши отношения много негативного и резко осложнили их.
Новые лидеры Советского Союза были убеждены, что необходимо наладить дружественные отношения с соседним Ираном. И в Иране, который занял резко антиимпериалистическую позицию, были люди, полагавшие, что нужно наладить дружеские связи с Советским Союзом. Наши страны начали плодотворные интенсивные переговоры об установлении новых отношений. Но в процессе этих переговоров в самом Советском Союзе произошли внезапные и необратимые перемены. И мы стали соседствовать не с одним Советским Союзом, а с несколькими странами, в том числе с Российской Федерацией в районе Каспия.
Нам стало казаться, что Россия ускоренными темпами движется к Западу. Но когда во главе России встал господин Путин, он стремился восстановить былую силу России и сделать её политику самостоятельной, установить отношения со странами, с которыми эти отношения вошли в прохладную фазу. С приходом господина Путина возможности нашего взаимодействия с Россией изменились к лучшему. В этот период мы вступили в серьезные переговоры в области стратегического сотрудничества. Россия начала строительство атомной станции в Бушере, что стало основой для сотрудничества в сфере энергетики. Многие проекты в Иране заинтересовали Россию для дальнейшей совместной их реализации.
В это же время страны Запада и Америка, используя события 11 сентября, начали своё наступление против всего исламского мира. Ирану пытались устроить интеллектуальную блокаду. Иран не мог согласиться с научным апартеидом. Мы полагали, что если существуют равные права для всех стран мира пользоваться благами науки и цивилизации, то мы наряду с другими государствами вправе пользоваться этими благами. Мы не могли согласиться с тем, что перед Ираном захлопнулись двери, когда он пожелал приобщиться к мировым научным знаниям. И мы не соглашались с тем, что пользоваться научными знаниями — привилегия отдельных стран. Если кто-то из наших учёных доводил результаты научных исследований до создания новых технологий, американцы выражали протест и заявляли, что Иран не вправе внедрять в жизнь новейшие технологии.
Уже несколько лет Америка поднимает ядерный вопрос Ирана. Но мы полагаем, что в основе американской политики лежит отнюдь не озабоченность в связи c возможностью создания в Иране ядерной бомбы. В 2005 году господин Путин на встрече с господином Ахмадинежадом сказал, что в России знают об истинности иранских намерений и верят, что Иран не создаёт свою атомную бомбу.
Американцы были раздражены тем, что Иран без американских санкций приступил к самостоятельной разработке новейших технологий. Их также раздражала наша позиция по некоторым иным вопросам, потому что мы не были безразличны к убийству американцами ста тысяч жителей Афганистана, к убийству шестисот тысяч человек в Ираке. Мы утверждали, что именно американцы еще во время присутствия в Афганистане Советского Союза создали экстремистские организации типа Талибана и Аль-Каиды. В результате экстремизм сегодня сотрясает наш регион.
Мы откровенно говорили об американской авантюрной политике, обречённой на провал.
Отношения между Соединёнными Штатами и Ираном характеризуются состоянием: ни войны, ни мира.
У американцев действуют двойные политические стандарты в нашем регионе. Мы очень надеялись на реалистическую политику России в этом регионе. Мы уверены, что Россия понимает: сила иранского народа — не в атомной бомбе и не в оружии. Исламская революция Ирана, её логика и привлекательность для многих народов мира создаёт напряжение между Ираном и Западом. И визит господина Путина в Тегеран в своё время создал прекрасные предпосылки для наших дружественных отношений.
Решение России в короткие сроки завершить строительство атомной станции Бушер и обеспечить для этой станции ядерное топливо были высоко оценены иранской стороной. Россия и Иран — страны, у которых хорошие возможности для взаимодействия и совместного развития. Мы должны делать всё, чтобы наши взаимоотношения никогда не оказались под влиянием третьих сторон, чтобы третьи стороны не влияли пагубно на нашу суверенную политику. Рамки для сотрудничества Ирана и России определены и ярко выражены. Недавняя встреча наших руководителей в Баку явилась шагом к устранению накопившихся недоразумений. Два президента достигли соглашения продолжить консультации на высшем уровне, и это является хорошей основой для развития наших отношении, на которые я смотрю с оптимизмом.
Налаживание стратегического партнёрства между нашими странами — вещь очень сложная. Но ещё более непростым является поддержание сложившихся отношений. Последние события показали, что существуют силы и страны, которые враждебно настроены по отношению к благоприятным и стратегическим взаимосвязям между Ираном и Россией. Мы должны тщательно сберегать накопленный бесценный положительный опыт взаимодействия.
А.П. Современный мир охвачен бурными переменами. Каким вы видите будущее мира и место в этом мире Ирана?
М.М. В мире происходят огромные волнения. В океане современной истории — сильнейший шторм. Этот шторм является результатом действий, предпринятых после Второй мировой войны. Механизмы, которые тогда были созданы и, казалось, действовали, к сегодняшнему дню износились и привели мир к тупику. Ныне существует противоречие между двумя точками зрения, которые господствуют в современном мире: это борьба между силой логики — с одной стороны, и логикой силы — с другой стороны. Западные страны считают, что если у них есть сила, то их логика должна превалировать. Это логика на основе силы, логика односторонней политики, логика двойного стандарта, логика, утверждающая, что существует единственная точка зрения — тех, кто обладает силой. Это сила, которая навязывает свою логику другим странам.
