Александр Серегин - Украинская нация – путь наш во мраке…или к светлому будущему?
Из семи его сыновей — пятеро стали православными, в то время, как сам Гедимин до самой смерти оставался язычником. Сын Гедимина — Ольгерд, ставший Великим князем, сам православный, женился дважды и оба раза на православных «руських» княжнах. То есть его дети, тот же Ягайло, уже на семьдесят пять процентов по крови были «руськими». Дело даже не в крови и генах, в воспитании.
Ягайло, ставший Великим князем Литовским после своего отца Ольгерда, воспитывался своей мамой «руськой» и наверное, бабушкой тоже «руськой», его крестили в православие под именем Яков.
Отец не принимал, да и не мог принимать, активного участия в воспитании детей. По своему долгу княжескому, он находился постоянно в разъездах.
Мы сегодня с трудом понимаем процесс управления землями в четырнадцатом веке при отсутствии телефонов, телеграфов, почты. Дорог, в нашем понимании, за пределами населенных пунктов тоже не было, так одни направления. Князь должен был подтверждать своё верховенство только одним способом — личным присутствием. Он, конечно, рассылал различные распоряжения и требования своим подданным, посылал мытарей за налогами, но эффективность их была крайне мала. Княжеский посланец всегда мог заблудиться или вообще пропасть, мытарей ох, как не любили, впрочем, как и сейчас, а ведь налоги надо не только собрать, а еще и доставить в целости и сохранности — охраны на всех не напасёшься.
Поэтому князь, вместе со своей дружиной, находился в постоянных разъездах по своим вассалам, чтобы деньги забрать и напомнить о своей власти над ними. Человек такое существо, что он с наибольшей неохотой расстаётся с деньгами и свободой. Кроме князья постоянно воевали с внешними врагами, когда уж тут педагогикой заниматься?
Так что некогда было воспитывать своих отпрысков Великим князьям. Только, когда подрастет юноша, может взять его отец на свой «рэкетирский» объезд. Но парень к тому времени уже сложившийся мужчина, личность. Так что воспитывались княжата Гедиминовичи в славянской православной среде. Помогло это им или не очень судить трудно, но точно, что для многих из них оставило отпечаток неизгладимый.
Известно, что Ягайло, Великий князь Литовский, уже после того, как женился на польской принцессе Ядвиге до конца жизни, всю свою личную корреспонденцию писал «по-руськи». Конечно, трудно измениться после того, как прожито три десятка лет и в жилах течет три четверти «руськой» крови, а в памяти никак не стираются бабушкины сказки, тоже, кстати, рассказанные «по-руськи».
Я думаю, что вышесказанное, вызовет удивление у некоторой части польского населения. Потому что многие из них искренне считают, что польский король Ягелло, основатель династии Ягеллонов, правившей Польшей почти два века, на сто процентов поляк, а не на три четверти «руський».
Люди, называвшие себя «литвинами» не имели никакого отношения к нынешнему государству Литва и к литовцам, как к балтийской национальности. Литвины, как и русы — славяноязычные народы, населявшие Великое княжество Литовское. Кстати, «литвинами» себя называли великий украинский поэт Тарас Шевченко, а также великий польский поэт Адам Мицкевич.
Великое княжество Литовское было полиэтничным государством. Кроме преобладающих по численности славян, особенно север страны, был населен аукшайтами, жемайтами, ятвягами. Также были поляки, татары, пруссы, сбежавшие от насильственной христианизации. Евреи, переселившиеся в пределы Великого княжества Литовского по той же причине, от преследований иудаизма в центральной Европе.
Великое княжество Литовское было еще и многоконфессиональным государством. Я уже говорил, что наравне с преобладающим православием, в стране были католические монастыри и церкви, достаточно много католиков, среди населения, особенно западных провинций. Язычество, с прадавних времен составляло немалую долю среди верующих. Иудеи массово переселялись в Брест, который они называли Бриск. В другие города, где им без препятствий разрешалось отправлять свои религиозные обряды. Великое княжество Литовское было самым толерантным государством в Европе в отношении религии, иногда кажется, что до наплевательства.
Это явление толерантности очень хорошо проиллюстрировать на примере элиты княжества. Ольгерд и Кейстут — два родных брата, рожденных от одной матери — православной «руськой» княжны Ольги Всеволодовны. Один — Великий князь на протяжении более тридцати лет, второй его верный сподвижник и первейший заместитель.
Так как разница в возрасте составляет приблизительно год, точных данных нет, но Ольгерд родился приблизительно в 1296году, а Кейстут около 1297 года и было известно, что Ольгерд старший брат, то очень вероятно — воспитывались они вместе, во всяком случае, первые детские годы.
Тем не менее, Ольгерд был крещен православным под именем Александр, а Кейстут на всю жизнь остался язычником и даже был похоронен по языческому обряду, его тело было сожжено. Возможно, сыграло свою роль, что Кейстут, в раннем возрасте, еще при жизни Гедимина получил в удел Жемайтию, Троки, Гродно и Берестье. Этот район располагался на самом северо-западе государства, именно там были наиболее сильны традиции язычества. Кроме того, Кейстут, вторым браком женился на Бируте, которая была вайделотка (жрица) языческого капища.
В дальнейшем повествовании мы еще не раз убедимся в исключительной религиозной толерантности властей княжества в период до Кревской унии.
Великое княжество Литовское обладало большой территорией, притом неплохо заселенной. В то время именно население — люди были, чуть ли, не главным ресурсом. Есть люди — есть доход, нет людей, перемерли, разбежались — нет дохода. Откуда? Машин и оборудования еще не напридумывали. Одна человеческая сила, как и одна лошадиная — она одна и есть, тут не прибавить, не отнять.
Только городов одних в княжестве насчитывался не один десяток, и Вильно, и Минск, и Полоцк, и Новогородок, наконец, Киев, а сколько еще размером и значением поменьше? В городах, городское население, это не забитые крестьяне, а люди мастеровитые, знающие себе цену. В городах культура, материальная: в виде изделий различных ремесел и интеллектуальная в виде летописных и литературных произведений. Экономике есть на чем базироваться — небедное такое государственное образование получается.
И люди в нем живут не под деспотом, хотя княжество — это монархия, тут и к бабке не ходи, но монархия монархии тоже рознь. В Великом княжестве Литовском действовали законы писаные, а не хочу, казню, хочу милую. С конца тринадцатого века в виде писем, листов, грамот, княжеских привилеев, а в 1468 году судебник издали. Уже в начале шестнадцатого века был создан, причем один из первых в Европе, систематизированный свод законов — Статут Великого княжества Литовского. Начиная с середины четырнадцатого века, в городах вводится Магдебургское право — Вильно, Брест, Гродно, Владимир-Волынский.
Первые печатные книги в восточной Европе издал полоцкий лекарь Франциск Скорина в 1517 году, русский первопечатник Иван Федоров через пятьдесят лет сбежал из Московии опять же в Великое княжество Литовское, где его приютил гетман Ходкевич в своем Заблудове и помог ему продолжить занятие книгопечатанием.
То есть люди стремились к свету — к образованию. «Образование в Литве издревле было связано с русскими школами при православных церквях и монастырях. Еще дипломат Тевтонского ордена Конрад Кибург, посетивший Вильну в 1397 году, отмечал, что все образованные литвины говорят и пишут по-русски, и обучаются грамоте в русских школах, которых очень много в Литве при русских церквях».[25]
Вырисовывается портрет нормального европейского государства. Развитого экономически и культурно, причем живущего не при полном деспотизме, чего один договор между Ольгердом и Кейстутом стоит, а в договорных, правовых отношениях, хотя феодализм он и в Великом княжестве Литовском феодализм, но всё-таки, вассал перед феодалом имел хоть какие-то права, а феодал — обязанности.
Немножко другие взаимоотношения были в соседнем славянском государстве — Московии. Там Великий князь был хозяином всего, а остальные его рабами. Никаких договоров, никаких обязанностей, подданный должен смиренно подчиняться.
Как пример духа взаимоотношений царя и подданных можно вспомнить случай уже из семнадцатого века. Во время подписания Переяславского договора произошел любопытный дипломатический казус. После принятия соглашения, участники саммита направились в церковь для принесения присяги о его выполнении. Хмельницкий и казацкая старшина принесли присягу и потребовали от представителей Московии сделать тоже от имени царя, но те отказались, мотивируя тем, что у них в верности клянутся только подданные, слуги царя, а сам царь никогда. Церемония прервалась на несколько часов, но с московской стороны так никто присягу и не принёс.
