Рудольф Баландин - А Е Ферсман
Ферсманы переохали в Одессу, где Александр поступил в гимназию. Под Одессой пет такого богатства минералов, как в горном Крыму, но для настоящего любителя камня это не помеха. Александр просил родных и знакомых привозить ему минералы из других мест, при случае даже выпрашивал или выменивал заинтересовавшие его камни у друзей.
Необычайными "месторождениями" самых разных минералов и горных пород стали для него одесский морской порт и побережье Лапжерона. Из трюмов заграничных судов, приходивших в Одессу, выбрасывали каменный балласт, взятый в Италии, Испании, Южной Америке, Австралии. Разнообразные камни, привезенные из разных стран, обтачивал морской прибой у берегов Одессы. Александр Ферсман находил здесь интересные обломки или окатанпую гальку, определял, что это за горные породы, какими слагаются минералами и откуда они могли попасть сюда. Чтобы выяснить это, приходилось просматривать книги не только по минералогии, но и по другим геологическим наукам, изучающим пласты горных пород, распространение отложений прошлых геологических эпох, окаменелые остатки вымерших животных и растений.
Когда Александру исполнилось 13 лет, отец подарил ему только что изданный двухтомный труд М. Неймайра "История Земли". В книге почти ничего не сообщалось о минералах и об их свойствах. Но интересно было читать о рождении гор, о давно исчезнувших морях и доисторических чудовищах, о геологической работе ветра, воды, ледников.
С радостью встретил Александр превосходное описание пещер Чатырдага горы, которая видна с веранды дома Кесслеров. Прочел он и о соляных озерах Крыма, виденных им ранее, с удивлением узнав, что на выпадение соли большое влияние оказывает погода. И в этом кристаллы похожи на живые растения!
Конечно, теперь Александр немало знал о происхождении минералов и горных пород, о жизни Земли. Регулярно вел записи своих геологических наблюдений.
"Несмотря на бесхитростность и необоснованность этих записей, они сослужили мне большую службу, когда в 1903 году я напечатал одну из первых своих научных работ - "Минералогия окрестностей Симферополя", - писал позже А. Е. Форсман [Ферсман А. Е. Путешествия за камнем. -Л., 19:.0, с, 40.].
Он продолжал жадно слушать все, что говорили о науке, о ее достижениях, загадках А. Э. Кесслер и его друзья, тоже профессора химии П. Г. Меликошвили (Медиков) и А. И. Горбов. Многое было ему непонятно. Однако, находясь под впечатлением слов ученых, он представлял ничтожнейшие точечки атомов, которые объединяются в цепочки, гирля.тды, слои молекул, налипая на грани кристаллов или, напротив, извлекая из них молекулы.
Меликошвили первым показал ему рентгеновский снимок - в то время такие снимки были редкостью. Оказывается, особые лучи, открытые Рентгеном, просвечивают толо насквозь, будто оно стеклянное. В голове мальчика рождались полые мысли, вопросы. Л Какие еще бывают лучи? Не могут ли они просвечивать насквозь каменные слои, высвечивать земные недра? А что такое капля, почему она круглая, а не угловатая, как кристалл? А нельзя ли достать хотя бы маленький кусочек метеорита?..
Вопросов возникало много. На иные вопросы затруднялись ответить даже профессора. Не все объяснения были поттятны Александру Ферсману. А вот один "ответ" доставил радость: скромный милый Петр Григорьевич Меликошвили принес метеорит. Небесный камень, межзвездный скиталец, пришелец из неведомого космоса! Метеорит стал украшением коллекции. Впрочем, внешне он был совсем невзрачным, самым обыкновенным обломком. Ну и что из этого? Не самоцветы же летают в небе! И откуда бы им там взяться? Самоцветы зреют глубоко, в вечной темноте и ужасной тесноте горячих подземных недр. Они зроют очень медленно, - чудесные плоды Земли...
Нет, определенно у минералов есть что-то общее с живыми существами, пусть даже взрослые очень убежденно доказывают противоположное. Но как оспорить их доводы?
Для этого надо еще много учиться.
Камни стали для юного Александра Ферсмана источвиком новых мыслей и фантазий, кристаллы завораживали своей красотой. Ощущение загадочности и совершенства созданий подземного мира сохранилось у него на всю жизнь, пробуждая и поддерживая жажду познаттия.
ВЕРНО ЛИ ВЫБРАН ПУТЬ
Разобщение поэта и мыслителя - только видимость, и оно в ущерб
обоим... Поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого.
Новалис (немецкий поэт XVIII в.).
Александр Ферсман твердо решил изучать минералогию. В 1901 году, окончив гимназию, он поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета и... очепь серьезно разочаровался в минералогии.
До сих пор он читал популярные книги по геологии.
В них увлекательно рассказывалось не только о минералах, по и о многом другом: как люди издавна старались проникнуть в земные недра и узнать их строение, какие выдумывали мифы и небылицы о Земле, как использовали минералы, какие занятные, а то и трагические истории связаны с алмазами, изумрудами, самородками золота.
Учебники и лекции по минералогии были другими: обстоятельные и скучноватые, насыщенные однообразными описаниями физических и химических свойств каждого минерала. Приходилось заучивать эти сведения, а на практических занятиях сопоставлять их с особенностями разных образцов.
Вскоре Ферсман признался самому себе, что минералогия ему не интересна. Он ошибся, выбрав такую специальность! Любуясь красивыми камешками, составляя минералогическую коллекцию, он испытывал радость. Минералогия представлялась ему волшебной наукой. "Сезам, откройся!" И сами собой разверзаются скалы, освобождая вход в подземелье, заполненное драгоценными, да и недрагоценными, но от того не менее красивыми камнями.
Но это детские мечты, иллюзии. Он просто еще не знал тогда, что такое минералогия. Стремился в неведомое и прекрасное, а очутился в известном, заурядном. Допустим, он вызубрит названия всех минералов, запомнит их свойства, научится безошибочно определять. А дальше? Что тут хорошего? Что может радовать, увлекать? Да и как выучить так много неинтересных сведений? Они не задерживаются в голове. Он хорошо и надолго запоминает только то, что его увлекает, успешно выполняет только ту работу, которая его радует. Наука должна вдохновлять, а не вызывать дремоту.
И хотя он уже немало лет посвятил камням и очень неплохо в них разбирался, решил все же переменить специальность. Надо выбирать профессию желанную. Его призвание, как теперь выяснилось, не минералогия, а история...
Узнав об этом решении Александра, более всех возмутился' Меликошвили. Изменить своим детским увлечениям?! Отказаться от таких замечательных наук, как минералогия и химия?! Нет, Александру следует наверстывать упущенное, упорно учиться, посещать лекции по естественным паукам!
Жизнь - это не решение учебных задач. Тут одной логикой не обойдешься, а цена подсказки сомнительна: в конце концов, каждый решает сам, каждый решает за себя. Никто не может знать о твоих склонностях, симпатиях и неприязнях лучше, чем ты сам. Петр Григорьевич прав. Но ведь сердцу не прикажешь! Выбираешь жизненный путь не только холодным рассудком, но более - движением души, велепием сердца...
...Ферсман позже признавался, что вряд ли он последовал бы совету Меликошвили: слишком разочаровали его сухие учебники и скучные лекции по минералогии.
Петр Григорьевич говорил, что минералогия чрезвычайно интересна. Она соединяет в себе химию, физику и геологию. Вот когда Александр освоит основы своей профессии, начнет читать специальные научные статьи и трактаты, тогда и узнает сущность минералогии. В Новороссийском университете преподают этот предмет по старинке. А вот в Москве знаменитый профессор В. И. Вернадский читает курс минералогии по-своему, и отзывы о его лекциях самые восторженные!
Подобные доводы не убеждали. Как бы ни преображалась минералогия, там, в далекой Москве, учиться от этого ничуть не интереснее, тем более когда нравятся другие науки...
И вдруг все изменилось. Отец сообщил, что его переводят служить в Москву. Александр теперь будет учиться в Московском университете. Это было, как тогда говорили, веление судьбы.
УЧИТЕЛЬ
Нет ничего сильнее жажды познания, силы сомнения...
Это стремление - есть основа вся.
кой научной деятельности.
В. И. Вернадский
Ферсман робко входит первый раз в минералогический кабинет Московского университета. От волнения не может говорить. Профессор Вернадский строго смотрит на него сквозь очки (заметим, что профессору тогда было 40 лет).
Выяснив, что перед ним новый студент, Вернадский направляет его в минералогическую лабораторию, к Павлу Карловичу Алексату. Тот оказался еще более строгим: указал новичку его стол - в углу, возле печки, и вручил охристо-желтый кусок минерала ярозита, добавив:
"С острова Челекен". Все еще смущенный, робеющий студент принялся изучать образец.
