Итоги Итоги - Итоги № 9 (2013)
Заразу, разумеется, завезли с Запада во времена Ивана Грозного. Народ втянулся, но ненадолго. В XVII веке было принято первое антитабачное законодательство. Борцом с «богомерзким зельем» стал родоначальник династии Романовых — Михаил Федорович. Кто ослушается — «чинити наказание болшое бес пощады, под смертною казнью, и дворы их и животы имая, продавати, а денги имати в государеву казну». Дело продолжил его сын Алексей Михайлович. За нюханье табака, в частности, полагалось резать носы, рвать ноздри и ссылать, куда Макар телят не гонял. Почти семьдесят лет россияне были в завязке, а потом, как известно, пришел незабвенный Петр Алексеевич, прозванный старообрядцами Антихристом. С 1697 года по его указу табак разрешили продавать «явно в светлицах при кабаках». Но история сделала очередной круг. Впрочем, может, вновь явится «антихрист» и опять все разрешит…
Защитный рефлекс / Политика и экономика / В России
Защитный рефлекс
/ Политика и экономика / В России
Глава ВАК Владимир Филиппов: «Мы отдадим право присваивать ученые степени самим вузам»
Скандалы с лишением кандидатских и докторских степеней стали поводом для реформы всего института научной аттестации. И если бы скандалов не было, их стоило бы придумать: в силу того, что вся система образования за последние 15 лет изменилась в корне, а высшая ее ступень — аспирантура и докторантура живут словно при совке. Об этом и о многом другом «Итоги» поговорили с недавно назначенным главой ВАК Владимиром Филипповым.
— Владимир Михайлович, ваше имя связано с такими реформами в образовании, как ЕГЭ, бакалавриат и магистратура. Все эти институции — часть мировой практики. Теперь вот возглавили ВАК. Значит ли это, что наши будущие кандидаты и доктора наук станут таковыми в чисто западном понимании этого слова?
— Дело не во мне, а в том, что нельзя вариться в собственном соку до бесконечности, нам необходимо учитывать мировые тенденции и следовать им. Мы уже сделали ряд серьезных шагов, чтобы быть интегрированными в мировую систему подготовки научных кадров. Ранее у нас была введена многоуровневая система высшего образования — система бакалавр — магистр, с сохранением ряда моноспециальностей. В новом Законе «Об образовании в Российской Федерации» теперь, через 9—10 лет после всех стран Европы и СНГ, мы наконец-то отнесли и аспирантуру к третьему уровню высшего образования, это то, что везде в мире называется «докторантура», для подготовки PhD. Конечно, сразу возникнет масса вопросов. Что, например, делать с нашей степенью «доктор наук»? Некоторые говорят: давайте откажемся от нее. А может быть, поставить задачу, чтобы наш кандидат наук полностью соответствовал уровню PhD, а докторскую оставить как следующую степень научного роста? Но для этого нужно существенно изменить и подготовку в аспирантуре, и аттестацию научных кадров. В этой связи и планируется апробация в рамках эксперимента новых механизмов, в том числе и права научным организациям и вузам самостоятельно, без ВАК, присваивать научные степени. Конечно, сначала право присваивать степени самостоятельно будет отдано только некоторым научным организациям и университетам, отобранным на конкурсной основе, по определенным критериям. А после апробации новых механизмов можно будет при отработанных в эксперименте критериях расширять эти механизмы и на всю систему аттестации научных кадров в России.
— РАН не будет возражать?
— Во-первых, Российскую академию наук (РАН) также серьезно беспокоит состояние дел с подготовкой и аттестацией научных и научно-педагогических кадров в стране. Во-вторых, знаю, что абсолютное большинство ученых РАН поддерживают сохранение двухуровневой системы «кандидат наук — доктор наук». Но, в-третьих, все понимают, что мы здесь отстаем от тенденций даже в СНГ. Этот путь прошли многие наши коллеги из стран бывшего СССР. Все уже ввели систему PhD! Между прочим, до 1995 года вместе с российскими дипломами кандидатов наук иностранным гражданам у нас выдавали документы на английском языке о том, что эта степень соответствует PhD. Когда выдача этих дипломов на английском языке в России была отменена, в РУДН, где учатся студенты-иностранцы более чем из 140 стран мира, такой диплом на английском языке остался. Там не написано, что он государственный, и из него понятно, что степень PhD получена в этом конкретном вузе. И этот документ у иностранных выпускников часто больше востребован, чем копия кандидатского диплома. Конечно, РУДН знают во всем мире и потому доверяют этому диплому, вряд ли на это может рассчитывать каждый из российских вузов сейчас.
— Но что же делать с докторами наук, если такая степень останется? Это не будет номинальным статусом?
— Есть понятный мировой тренд — непрерывное образование. Человек теперь должен все время учиться: слишком часто меняются знания, технологии, и опираться всю жизнь на диплом о высшем образовании несолидно. Именно из-за этого многие общественные и политические деятели, в том числе и на Западе, стремятся получить степень PhD. И степень нашего доктора наук позволяет ученым расти гораздо выше уровня PhD. Стал ты кандидатом наук в 27—30 лет, но потом развиваешься дальше. Эту двухступенчатую систему надо сохранять. Болонский процесс требует только одного — введения следующих ступеней образования: бакалавр, магистр, доктор. А что у вас там есть еще академики или доктора наук — это ваше право. Я в свое время, при вступлении России в Болонский процесс, убедил коллег на Западе, что для российской системы образования деление на бакалавриат и магистратуру должно осуществляться по системе 4+2 года, а не как у них 3+2. И теперь они говорят: ох как правильно в России сделано. Здесь то же самое — наша специфика может и должна сохраниться.
— И тем не менее то, о чем вы говорите, — революция. Ждете негативной реакции?
— Возможно, но людям надо дать время, чтобы разобраться — в том числе и путем апробации новых подходов, в рамках эксперимента. Революционных изменений действительно немало. Теперь, когда мы говорим, что аспирантура стала третьим уровнем высшего образования, надо иметь в виду, что аспирантура есть в сотнях НИИ, а значит, они должны получать лицензию на этот третий уровень образования. Их надо аккредитовывать, надо разработать научно-образовательные стандарты для аспирантуры, как и в любой образовательной программе высшего образования. С одной стороны, это проблема. С другой — под все это уже подготовлена нормативная база. Правда, законодательство несколько запуталось: формула Закона «Об образовании в РФ» теперь говорит о том, что на защиту диссертации сейчас можно выйти только, подчеркиваю, только проучившись три года в аспирантуре. Понятие «соискатель» ученой степени исчезло. Требуется поправка в закон о науке, чтобы узаконить возможность соискателям защищать диссертации. Будут, думаю, и другие сложности. Именно поэтому надо апробировать механизмы на примере ведущих научных учреждений и университетов.
Остановлюсь еще на таком сложном вопросе: каким вузам можно будет доверять такие новые права? Всем или не всем? Дело в том, что от ответа будет зависеть судьба вуза. И любое решение тут может быть непопулярным. Присоединение к Болонскому процессу затеял я, будучи министром образования, его к закону привел следующий министр Андрей Фурсенко, а реализовывать все это теперь предстоит Дмитрию Ливанову — реально стратифицировать нашу систему высшего образования. А это означает, что какие-то вузы должны реализовывать только бакалавриат, другие — бакалавриат и магистратуру, и далеко не все вузы получат возможность осуществлять все три ступени образования. Произойдет серьезная градация в системе высшего образования. Что-то коснется НИИ: кому-то дадут право на аспирантуру и диссертационный совет, а кому-то нет.
— Почему основная часть скандалов связана с диссертациями по гуманитарным наукам?
— Как бывший зампред ВАК по техническим и физматнаукам могу сказать, что у нас абсолютное большинство диссертаций в области математики, физики, химии, естественных и технических наук — на очень хорошем уровне. То, что диссертаций в принципе больше по гуманитарным и социально-экономическим наукам, отражает реальное состояние дел в высшем образовании. У нас сейчас поступает в вузы до 90 процентов выпускников, самый большой поток идет на юридические, экономические и гуманитарные специальности. Но в условиях массового производства неважно чего — высшего образования, автомобилей, галстуков — одинаково высокого качества не бывает. Мы же привыкли, что есть «Жигули» и «Мерседесы»? Разного качества и диссертации, коль скоро их стало больше писаться. Но чего мы точно не можем допустить — это низкого качества научных результатов. Ведь диссертация — отражение научного результата. В точных науках результат либо есть, либо его нет. В гуманитарных часто ответ неоднозначен. Но, конечно, мы сейчас говорили о диссертациях настоящих, а не о тех, по которым людей лишили уже присвоенных степеней из-за явных фальсификаций документов — такие случаи относятся, очевидно, к разряду мошенничества. Появилась другая проблема: массового вскрытия фактов научной недобросовестности — списывания чужих текстов (а значит — чужих идей). И это, к сожалению, отражение нашего отношения к списыванию в принципе. Вы давали списывать в школе или списывали?
