Владимир Максимов - После немоты
Москва, 19 сентября 1973 г.
ОТВЕТ ПРОФЕССОРУ МУЗАФАРОВУ
Письмо татарскому другуВаше письмо от 22.10.73, адресованное деятелям науки, искусства и литературы, произвело на меня огромное впечатление. Пожалуй, впервые я представил себе подлинные размеры трагедии крымско-татарского народа. Именно поэтому я не могу рассматривать Вашу судьбу в отрыве от судьбы всей национальности в целом, ибо гонения, которым Вы подвергаетесь, являются следствием ее общей дискриминации. Надеюсь, что Вы согласитесь со мной, что было бы непростительным донкихотством распыляться сейчас на бессмысленную перепалку с бюрократической шушерой из различных кадровых отделов вместо того, чтобы сосредоточить внимание общественности вокруг принципиального и окончательного самоопределения Вашего народа.
В связи с этим, мне хотелось бы сказать несколько слов о позиции, занятой по этому вопросу частью западной интеллигенции, в особенности так называемой „левой". Диву даешься, как мгновенно и болезненно реагирует она на любое нарушение прав человека в Мозамбике, Южно-Американском Союзе, Чили, Северной Родезии, но как глухо и двусмысленно звучат ее голоса, когда речь заходит о беззакониях восточнее Эльбы или южнее Амура. Слушая порою широковещательные заявления некоторых деятелей, нормальному человеку бывает трудно понять, почему военная диктатура в Ираке - это хорошо, а военная диктатура в Греции - это плохо, почему расистский режим Яна Смита - это гадко, а расистский режим генерала Амина в Уганде, с его откровенными прогитлеровскими симпатиями, - это справедливо, почему, наконец, апартеид коренного населения, проводимый Форстером, - это преступление, а многолетняя депортация крымских татар - лишь досадная издержка прогресса, о которой не принято говорить вслух. Нелегко даже определить, чего здесь больше - глупости или злонамеренного лукавства.
На различного рода „конференциях" и „конгрессах", хорошо оплаченные „гуманисты" всех цветов кожи мечут бутафорские громы и молнии по адресу империализма и неоколониализма, льют ни к чему не обязывающие слезы над жертвами вьетнамской войны, громогласно сочувствуют борцам за свободу Ольстера, благо это приносит в наше смутное время политические и материальные дивиденды, но не считают нужным даже помянуть о судьбе полумиллионного народа, который хочет лишь одного - жить и трудиться на земле своих отцов.
Безусловно принимая справедливый пафос Вашего письма, мне хотелось бы только, чтобы ядовитый национализм не подменил в Вашем народе его национального самосознания, чтобы историческая перспектива и духовное здоровье сопутствовали ему в борьбе за возвращение на родину и самоопределение. В трудную для себя пору испытаний, крымские татары должны знать, что лучшая часть русского народа с ними, целиком и полностью разделяя все их сокровенные чаянья и надежды.
С искренним уважением
В. Максимов
Москва, 3 ноября 1973 г.
К БРАТЬЯМ МЕДВЕДЕВЫМ
Прослеживая вашу общественную судьбу, можно только диву даваться, как это вы ухитрялись с такой последовательностью заниматься только собой. Даже когда один из вас покинул страну, все ваши усилия как извне, так и внутри работали синхронно в том же направлении. Один из вас, спекулируя именем великого писателя, наживал себе состояние за рубежом, тогда как другой, занимаясь историческими изысканиями по принципу „применительно к подлости", стяжал свой политический капитал среди интеллигентов средней руки, причем известного пошиба. Все это можно было бы оставить на вашей совести, в наше смутное время для такого рода людей открылись самые вольготные возможности. Но, видимо, ваш весьма сомнительный успех вскружил вам голову и вы в последнее время перешли всякую грань дозволенного. Вы не постыдились поднять руку на беззаветно мужественных людей нашего времени, нравственную гордость России - академика Сахарова и Александра Солженицына. Причем, именно в те дни, когда опасность для их жизни стала повседневной реальностью. Опомнитесь, господа, не слишком ли! И еще: на кого вы работаете!
Публицистическая работа Александра Солженицына „Мир и насилие" - один из самых замечательных документов эпохи, и только расчетливым политическим лукавством можно объяснить ее непонимание вами.
Что же касается обращения Андрея Дмитриевича Сахарова к конгрессу США, то оно, это обращение, уже помогло множеству людей обрести родину и воссоединиться со своими близкими. Сколько страдальцев, прошедших через все мытарства бесплодного ожидания, благословляют сейчас его имя. Чтобы судить Сахарова, нужно иметь, как минимум, моральное на это право. У вас же его нет и, кстати сказать, никогда не было, сколько бы вы ни старались изображать из себя этаких современных мучеников и борцов за правду. Слишком уж комфортабельно ваше „мученичество" и слишком уж бутафорна сама „борьба". В заключение хотелось бы также напомнить вам о чувстве благодарности, свойственном всякому в действительности интеллигентному человеку. Когда один из вас попал в психиатрическую больницу, именно эти два замечательных человека современности, взгляды которых вы оба сейчас стараетесь, хотя и с экивоками, опорочить, сыграли главную роль в его освобождении. Побойтесь Бога, уважаемые!
Так кто же вы, наконец, братья Медведевы?
Вот, пожалуй, и все.
В. Максимов
Москва, 12 декабря 1973 г.
ИНТЕРВЬЮ ЗАПАДНОГЕРМАНСКОМУ ТЕЛЕВИДЕНИЮ
Ваше знакомство с Солженицыным?
Во избежание недоразумений должен заранее оговориться, что с Александром Солженицыным меня связывает скорее гражданская позиция и мировоззрение, нежели сколько-нибудь постоянные личные контакты. Слишком уж много людей по обе стороны границы, с активностью, достойной лучшего применения, рекламируют сейчас свою тесную дружбу с ним. Мне не хотелось бы впадать в этот дурной тон.
Что Вы можете сказать об „Архипелаге ГУЛаг"?
Мое положение затруднено тем, что я знаю „Архипелаг ГУЛаг" лишь по фрагментам и популярным комментариям к ним. Поэтому я не могу судить о художественных достоинствах этой книги, хотя высокий талант автора не оставляет сомнений в ее качествах, но даже частное знакомство с нею дает мне основание говорить о ее, во всех отношениях, принципиальном для нас значении. Начиная с двадцатых годов за рубежом, да и в нашей стране, вышли целые монбланы литературы, посвященные той же теме, но количество ее оказалось до удивления непропорциональным ее поистине мизерному влиянию на умы и текущий исторический процесс. Слишком велики для многих были магия и соблазн беспримерного социального эксперимента, чтобы человечество могло услышать эти маломощные голоса и поверить в их предостерегающие свидетельства, считая террор хоть и досадной, но неизбежной издержкой прогресса. Впервые за всю нашу историю обо всем этом заговорил человек, наделенный не только горчайшим личным опытом и первоклассным талантом, но также непреклонным моральным авторитетом в современном мире. И мир, по-моему, тоже впервые за всю нашу историю, наконец-то, единодушно отозвался на взыскующий зов правды. И это тоже трудно переоценить.
Как Вы относитесь к кампании против Солженицына?
Я вообще не понимаю, как можно обвинять автора „Архипелага ГУЛаг" в клевете и дезинформации, если в книге изложены лишь художественно осмысленные факты истории, которые, кстати сказать, официально признаны и осуждены решениями XX съезда партии. Я уже не говорю о многочисленной документалистике жертв и свидетелей этих трагических событий, опубликованной, как у нас в стране, так и за рубежом.
Мне кажется, что ярость сегодняшних оппонентов Солженицына вызвана не столько фактографическим содержанием его книги, сколько его бескомпромиссной позицией по отношению к непосредственным виновникам допущенного произвола. На воре, что называется, шапка горит.
Но, как справедливо писала одна германская газета, называя „Архипелаг" „кодексом ужасов", книга эта, если ее правильно прочесть, может сделаться и „кодексом нравственного возрождения" для великого множества наших современников. Осознание чувства вины - одно из самых благотворных человеческих качеств. История немецкого народа в последний период - прекрасное тому свидетельство. Тем более, что Солженицын, как мне известно, и не призывает к „сведению счетов" или судебным преследованиям, - а только к покаянию. И это, на наш взляд, полностью соответствует его христианскому мировоззрению и гражданской позиции.
Ваше мнение о последствиях публикации его новой книги?
Разумеется, самые темные силы, выжидавшие момента для выступления, были рады воспользоваться выходом в свет новой книги Солженицына, чтобы развязать кампанию идеологической истерии и охоты за ведьмами с целью занять более устойчивые, а может быть даже и решающие, политические позиции. Пропагандистская травля против него подозрительно совпала с рядом инспирированных идеологических сборищ, на которых всерьез обсуждаются, причем с критическим уклоном, правительственные меры, как отмена глушения иностранных радиостанций, культурный обмен и даже торговые договора. То есть, явочным порядком, открыта полная свобода для любой критики справа. Уже в самые последние дни из Союза писателей исключена одна из самых замечательных представительниц современной русской литературы - Лидия Чуковская. Готовится исключение и расправа над прекрасным прозаиком Владимиром Войновичем. Окончательно затравлен Александр Галич. Началась кампания против Льва Копелева.
