Андрей Белов - К вопросу о влиянии творчества К Кастанеды на В О Пелевина
Убийство в "Жизни насекомых" выступает и как композиционный прием, объединяющий частные сюжетные линии таким образом, что многие персонажи романа оказываются связанными друг с другом только через посредство смерти. К примеру, обнаруживается, что "красная туфля", раздавившая скарабея во второй главе, принадлежит героине третьей главы - муравьихе Марине, а Максим и Никита из девятой главы попадают в папиросу, которую в главе следующей выкуривает москит Сэм.
Смерть, согласно учению дона Хуана, способен преодолеть человек, вставший на т. н. "путь воина" ("...маги управляют своей смертью. Они умирают только тогда, когда захотят", "Сила безмолвия"), в "Жизни насекомых" это удается сделать мотыльку Мите. Описание пути духовного совершенствования героя, в итоге приведшего к его освобождению от внутреннего "трупа", составляет основу второй сюжетно-композиционной линии. Нужно сказать, что линия эта еще более насыщена перекличками с Кастанедой, чем первая. Приведу только один, но зато характерный пример: Пелевин использует образ мотылька явно по аналогии с тем, как он используется Кастанедой. У Кастанеды: "Орел пожирает осознание всех существ, мгновение назад живших на земле, а сейчас мертвых. Они летят к клюву Орла, как бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего хозяина и причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывая их, как скорняк шкурки, а затем съедает, потому что осознание является пищей Орла" ("Дар орла"). Подобным образом пелевинский мотылек летит к схожей с орлом горе*, встречается там со смертью в лице летучей мыши, от которой, и в этом - его отличие от мотыльков Кастанеды, ему удается спастись, превратившись в светлячка; превращается Митя, конечно, не просто так, необоснованно, но осознав, что он - "круг ослепительно яркого света, / Кроме которого во Вселенной ничего никогда не было и нет", и это опять-таки отсылает нас к Кастанеде** (ср.: "люди являются светящимися существами", "Все мы светящиеся шары" и т. п.; маги назвали бы Митю "видящим").
______________ * Еще один персонаж - цикада Сережа - после смерти также летит к горе (орлу): "Потом он расправил крылья и понесся в сторону лилового зарева над далекой горой, стараясь избавиться от ощущения, что копает крыльями воздух". ** "Мифология яки", "концепция дона Хуана", "идеи Кастанеды" - все определения такого рода условны и лишь указывают на принадлежность определяемых ими явлений к художественному миру Кастанеды; иначе говоря, я не берусь судить о том, кому эти явления обязаны свои существованием на самом деле.
Любопытно, что автор эксплицирует свой взгляд* на структуру романа непосредственно в тексте романа, а именно вкладывая в уста Мити, который, таким образом, выполняет еще и функцию героя-резонера, следующее метасообщение**: "...получается, что все вроде бы летят к жизни, а находят смерть. То есть в каждый конкретный момент движутся к свету, а попадают во тьму. <...> если бы я писал роман о насекомых, я бы так и изобразил их жизнь - какой-нибудь поселок у моря, темнота, и в этой темноте горит несколько электрических лампочек, а под ними отвратительные танцы. И все на этот свет летят, потому что ничего больше нет". В этих словах пока не успевшего превратиться в светлячка Мити совершенно очевидной представляется корреляция с тем, что выше было условно названо первой сюжетно-композиционной линией.
______________ * Здесь может возникнуть вопрос: на каком основании мы предполагаем, что данная точка зрения действительно авторская? Ответ: только на основании предварительного анализа произведения. (Потому-то я и привожу этот пример лишь в самом конце доклада.) ** Метатекст - текст о тексте.
Итак, подводя некоторые итоги, я думаю, стоит безусловно признать огромную значимость той функции, какую выполняют в "Жизни насекомых" обращения к текстам Кастанеды, функции, не только организующей отдельные куски романа, но и обеспечивающей во многом его целостность и структурную выстроенность, причем мы имеем полное право утверждать, что он относится к той категории текстов, более-менее адекватное понимание которых без учета интертекстуальных связей неосуществимо.
Андрей Белов
Март - апрель, 2004
Литература
1. Виртуальная конференция с Виктором Пелевиным.
http://www.zhurnal.ru/transcripts/pel-tr.htm
2. Генис А. Поле чудес. Эссе о Викторе Пелевине из цикла "Беседы о
новой словесности". http://www.pelevin.nov.ru/stati/o-gen2/1.html
3. Иz Е. Кастанеда в кривом зеркале китайского натурализма.
http://megalit.ru/observer/iz/kastaneda.shtml
4. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть
русским и классическим? Об одной авантюре Виктора Пелевина. НЛО.
1997. - №28. http://pelevin.nov.ru/stati/o-krn2/1.html
5. Куллэ В. Красная магия, или девять способов написания иероглифа
"дерево". Литературное обозрение. - 1998. - №2.
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/redkol/kulle/articles/pelevin.html
6. Михайлов А. В. Травестия // Литературоведческий
энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987.
7. Пелевин В. Последняя шутка воина. Общая газета. - 1998. - №25.
http://www.lib.ru/PELEWIN/voin.txt
8. Соколов М. Н. Насекомые // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.
2. М.: Большая Российская энциклопедия, 1997.
