Виталий Шлыков - Американская разведка о советских военных расходах
Один из руководителей влиятельного Американского Предпринимательского Института Николас Эберштадт заявил на слушаниях в Сенате США 16 июля 1990 года, что «попытка правительства США оценить советскую экономику является, возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области»[5].
Методологически получение величины советских военных расходов осуществлялось ЦРУ как бы наоборот — сначала в долларах, затем в рублях. Ввиду нерыночного характера экономики СССР какие-либо реальные цены на советскую военную продукцию ЦРУ получить, естественно, не могло (их не было в природе). Поэтому оно синтезировало эти цены путем выражения в долларах стоимости разработки или производства в США того или иного образца вооружения с аналогичными тактико-техническими характеристиками. Затем уже эти цены в долларах переводились в рубли по паритету покупательной способности валют, также определявшемуся ЦРУ.
Паритет покупательной способности валют (ППС) используется в экономической практике для проведения международных экономических сопоставлений. Это делается потому, что система национальных валютных курсов (как плавающих, так и фиксированных) не обеспечивает удовлетворительную точность сопоставлений стоимостных показателей, так как система валютных курсов обслуживает только сферу внешнеэкономической деятельности. К тому же, как россияне хорошо знают на примерах «черного вторника» в октябре 1994 года и дефолта августа 1998 года, валютные курсы могут резко колебаться не только в течение года или месяца, но и всего за несколько дней по самым различным политическим, конъюнктурным или спекулятивным причинам. Поэтому примерно с середины 50-х годов во всем мире пересчет показателей национальных валют в единую сопоставимую валюту осуществляется исчислением ППС.
Попросту говоря, ППС показывает количество денежных единиц страны А, необходимых для покупки некоего стандартного набора товаров и услуг, который можно купить за одну денежную единицу страны Б или за одну единицу условной (общей) валюты группы стран.
Процедуры получения ППС весьма трудоемки и требуют привлечения большого числа специалистов самых различных профилей. О том, насколько кропотливо и дотошно ЦРУ подходило к этой работе свидетельствует эпизод, о котором рассказал заместитель директора ЦРУ Джон МакЛафлин [McLaughlin] 9 марта 2001 года на конференции, организованной ЦРУ в Принстонском университете, и целиком посвященной работе аналитических подразделений ЦРУ по изучению Советского Союза в 1947-1991 годах. В марте 1992 года, в первый же день после назначения его шефом Управления славянского и евразийского анализа ЦРУ, МакЛафлин решил сделать обход помещений управления с тем, чтобы познакомиться со своими новыми подчиненными. В одной из комнат он обнаружил на компьютере находившейся там сотрудницы большую консервную банку с этикеткой на русском языке. В ответ на недоуменный вопрос МакЛафлина, почему ее компьютер украшает консервная банка вместо традиционных сувениров, как у других, сотрудница ответила: «Я специалист по советским консервам».
В следующем офисе МакЛафлин обнаружил специалиста по древесине и так далее.
«По вполне понятным в данной аудитории причинам», — продолжал МакЛафлин, — «для нас действительно было важно понять, как функционирует советская пищевая промышленность, символом которой была упомянутая банка с консервированным горохом с тем, чтобы оценить реальную силу советской системы. …Наши аналитики понимали, что конечная цель их коллективных усилий — независимо от того, были ли они специалистами по гороху, древесине или танкам — состояла в определении намерений Советского Союза и способности советской экономики поддерживать его военную мощь. Как многие из вас наверное помнят, вопрос о том, скольким посудомоечным машинам эквивалентен танк, требовал серьезных аналитических усилий, особенно учитывая, что советские посудомоечные машины походили на танки»[6].
На базе ППС ЦРУ получало условные, так называемые «ресурсные» (то есть определявшиеся затратами трудовых, материальных, технологических и других ресурсов) рубли, а вовсе не те рубли, которые использовались советскими ведомствами при планировании бюджетных военных расходов и расчетах с оборонной промышленностью.
Результатом хитроумных подсчетов советских военных расходов по методу «шиворот-навыворот» (через доллары в «ресурсные» рубли), иногда публиковавшихся Конгрессом США, была немалая и радостная путаница в умах советских политиков и пропагандистов. По расчетам ЦРУ нередко получалось, что СССР в долларах тратит больше, чем США, при относительно меньшей нагрузке на экономику. Так, в 1974 году военные расходы СССР в долларовом выражении были на 20% выше, чем в США, при этом доля советских военных расходов в ВНП в рублях была всего 6%, т.е. ниже, чем военных расходов США в долларах (7%). В абсолютном выражении в 1974 году СССР тратил 24 млрд. «ресурсных» рублей, что, по расчетам ЦРУ, равнялось почти 100 млрд. долларов, в то время как военный бюджет США в 1974 году составлял всего 80 млрд. долларов. Получалось, что советская военная экономика вдвое эффективнее американской, что, конечно, сотрудникам ВПК и агитпропа узнать было приятно.
Правда, впоследствии, в 1976 году, ЦРУ сделало переоценку советских военных расходов, увеличив их, в частности, до 50 млрд. рублей (12-13% от ВНП) за 1974 год. И хотя в последующем военные расходы СССР в долларовом выражении продолжали превышать расходы США, их нагрузка на экономику выглядела уже иначе. Так, по оценкам ЦРУ, в 1988 году Советский Союз тратил на военные цели уже 15-17% ВНП, в то время как США расходовали на те же цели менее 6%.
Однако такое увеличение доли военных расходов в ВНП СССР американские разведчики объясняли вовсе не тем, что они занижали советские затраты в своих прежних оценках. По данным ЦРУ, в 1970-1988 годах советские расходы на военные цели росли весьма умеренно, не более 2% в год и отнюдь не превышали темпов экономического роста СССР. Свой же пересчет их доли в ВНП ЦРУ объясняло тем, что оно завысило размеры советского ВНП. Выступая 9 мая 1994 года в телевизионной программе Ларри Кинга, директор ЦРУ Джеймс Вулси на вопрос о причинах таких скачков в оценке военного бремени СССР отвечал: «Я изучил историю этого вопроса ввиду того, что по нему ведется много споров... Я считаю, что наша оценка величины советских военных усилий в 70-х и 80-х годах была довольно точной. Просто мы завысили величину российского или советского валового национального продукта. И это несколько исказило пропорции в наших расчетах».
По признанию ЦРУ, оно переоценило возможности советского гражданского сектора экономики, в результате слабости которого оказался невозможным перелив более производительных технологий из ВПК в гражданский сектор. Следствием этого стала стагнация невоенных отраслей хозяйства и более медленный рост ВНП, чем первоначально предполагалось.
Выступление директора ЦРУ в популярной передаче Ларри Кинга с ее огромной аудиторией было реакцией ЦРУ на шквал критики, обрушившийся на него после краха СССР.
ЦРУ обвиняли в том, что оно не смогло спрогнозировать неожиданный крах СССР, военной мощью которого так долго пугали американцев. Особенно резко ЦРУ критиковали за неспособность правильно оценить масштабы и направленность советских военных приготовлений.
При этом атаки на ЦРУ шли с диаметрально противоположных позиций. Больше и громче всего ЦРУ критиковали за недооценку советских военных расходов, под бременем которых якобы и рухнул Советский Союз.
Ричард Перл, бывший заместитель министра обороны США по международной безопасности, писал: «Неспособность точно оценить количество денег, которые Советский Союз вложил в свою чудовищную военную программу, бесспорно является одним из величайших разведывательных провалов современности. Если учесть те гигантские средства, которые были предоставлены в распоряжение ЦРУ для установления правды о советских военных расходах, то можно без колебаний утверждать, что мы имеем дело с самым дорогостоящим провалом в истории разведки... Разработанная в ЦРУ модель советской экономики в корне ошибочна, а ее заниженные и неточные оценки бремени военных расходов на советскую экономику серьезно усугубили ее недостатки. В конечном итоге мы получили картину Советского Союза, на которой Джакометти был изображен Рубенсом, а совершенно изможденная советская индустриальная инфраструктура, из последних сил выпускающая все меньшее и меньшее количество оружия, была разрисована так, словно она располагает резервами для огромного увеличения выпуска военной продукции»[7].
Сенатор Дэниэл Мойнихен даже внес в Сенат США законопроект о роспуске ЦРУ за допущенные им ошибки в оценке возможностей советской экономики и влияния на нее военных расходов. «Вот уже в течение четверти века, — заявил сенатор, — ЦРУ раз за разом ошибается в крупных политических и экономических вопросах, которые ей поручено анализировать»[8].
