Элиезер Юдковски - Таинственные ответы на таинственные вопросы
Повисла пауза — он осознал, что только что сделал свою гипотезу фальсифицируемой — и затем он ответил:
— Ну, я не имел ввиду, что вы не сможете создать интеллект. Я хотел сказать, что он не может испытывать эмоции таким же образом, что и мы.
— Итак, если я создам искусственный интеллект, в который не будет заложено ничего навроде заранее написанного сценария, и моё творение начнёт говорить о чём-то, похожем на нашу духовную жизнь, то тогда ваша религия неверна.
— Ну, гм, видимо нам придётся остаться при своих мнениях на этот счёт. «Согласиться не соглашаться» — в таких случаях говорят англичане.
— На самом деле, так нельзя. Есть теорема из области рациональности — теорема Ауманна о согласии — которая говорит о том, что два рационалиста не могут согласиться не соглашаться. Если два человека не соглашаются друг с другом, то хотя бы один из них должен быть в чем-то неправ.
Мы коротко прошлись по этой теме. И, наконец, он сказал:
— Ну, кажется, на самом деле я пытался сказать вот что: я считаю, что вы не можете создать что-то вечное.
— Ну, я тоже так считаю!— ответил я. — Я рад, что мы смогли прийти к консенсусу по этому вопросу, как и требует теорема Ауманна о согласии.
Я протянул свою руку и он пожал ее, а потом побрёл дальше.
Женщина, которая стояла рядом и слушала наш разговор, серьёзно посмотрев на меня, сказала: «Это было прекрасно».
— Большое спасибо, — ответил я.
Перевод:
BT
http://lesswrong.com/lw/i5/bayesian_judo/
Провозглашения и крики ободрения
Элиезер Юдковский
Однажды я посетил конференцию по теме «совместимы ли религия и наука?». Одна женщина-язычник с жаром рассказывала о своих представлениях о сотворении Земли: гигантская первичная корова была рождена в первичной бездне, а затем создала первичного бога при помощи слюны и языка; потомки первичного бога убили корову и сотворили Землю из её плоти, и так далее. История была длинной, подробной и более абсурдной, чем модель мира, в которой Земля покоится на спине огромной черепахи. И эта женщина явно разбиралась в науке достаточно, чтобы это понимать.
Я до сих пор не могу подобрать слов, чтобы описать, как именно говорила эта женщина. Она говорила… гордо? С самодовольством? Осознанно щеголяя собой?
Казалось, что женщина рассказывала этот миф о сотворении целую вечность (на самом деле, вероятно, прошло не более пяти минут). Странное нечто, гордость/удовлетворение/выставление себя напоказ, явно имело какое-то отношение к её знанию того, что эти убеждения были возмутительны с научной точки зрения. И она не презирала науку: она выступала за то, что наука и религия совместимы. Она даже рассказала о том, что, если взглянуть на землю, в которой жили викинги, то нетрудно понять, почему они верили в первичную бездну (этим объяснением она свела свои верования к чему-то заурядному!), но при этом всё равно настаивала на своей вере в этот миф, говоря об этом с исключительным удовлетворением.
Я не думаю, что понятие «вера в убеждение» можно растянуть настолько, чтобы покрыть это событие. Слишком странной была эта речь. Она не повторяла легенду с фанатичной верой кого-то, кому нужно подбодрять себя. Она не надеялась убедить в чём-то аудиторию, и ей не нужна была наша поддержка для того, чтобы чувствовать себя полноценной.
Деннет, автор понятия «веры в убеждение», считает, что большую часть того, что мы называем «религиозными верованиями» (или «религиозными убеждениями») стоит изучать как «религиозные провозглашения». Представим, что пришелец-антрополог изучает группу современных студентов-филологов, все из которых, кажется, считают, что Валки Вилкинсен является пост-утопистом. В этом случае правильный вопрос звучит не как «почему все они разделяют это странное убеждение?», а как «почему все они пишут это странное предложение на письменном экзамене?». Даже если предложение совершенно бессмысленно, ты всё равно знаешь, когда следует его громко пропеть.
Я думаю, что всё же несколько чересчур считать, что религиозные верования заключаются лишь в громком повторении определённых фраз: большинство людей довольно честны, и после произнесения религиозных предложений вслух чувствуют себя обязанными повторить их мысленно, чтобы эта мысль прозвучала и в сознании.
Но даже понятие «религиозных утверждений» вряд ли покрывает рассказ язычницы о своей вере в первичную корову. Если кому-то нужно произнести религиозное убеждение вслух, чтобы понравиться священнику или собрату по вере — да что там, просто, чтобы подтвердить своё представление о себе как о верующем — ему стоит притвориться верящим намного убедительнее, чем притворялась эта женщина. Пересказывая легенду с нарочито подчёркнутой гордостью, она даже не пыталась быть убедительной, даже не пыталась заставить аудиторию поверить в то, что она воспринимала свою религию всерьёз. Кажется, именно это меня и ошеломило. Несколько известных мне людей верят в свою веру касательно совершенно абсурдных вещей; но когда они страстно рассказывают о предмете своей веры в убеждениях, они намного сильнее стараются убедить себя в том, что воспринимают всё это всерьёз.
Наконец, я понял, что язычница не пыталась убедить в чём-то нас и не пыталась убедить в чём-то себя. Её пересказ легенды о сотворении вообще не имел отношения к сотворению мира. Пятиминутная обличительная речь была одобрительным возгласом, что-то вроде баннера на футбольном стадионе. Баннер с надписью «ВПЕРЁД СИНИЕ» не утверждает ничего о фактах и не пытается быть убедительным. Это просто кричалка.
Та странная подчёркнутая гордость… язычница словно участвовала в гей-параде обнажённой (Замечу мимоходом: не имею ничего против участия в гей-параде в обнажённом виде. Лесбиянство не относится к числу вещей, которые могут быть уничтожены правдой). Это было не просто выражением одобрения, как участие в гей-параде, это было оскорбительно эпатажным выражением одобрения, как участие в гей-параде голышом. В этом проглядывало убеждение в том, что её не смогут раскритиковать или арестовать, ведь всё это сделано во имя прославления её сообщества.
Именно поэтому для неё столь большое значение имела смехотворная абсурдность её слов. Попытка звучать более разумно эквивалентна надеванию одежды.
Перевод:
BT
http://lesswrong.com/lw/i6/professing_and_cheering/
Убеждение как одеяние
Элиезер Юдковский
Я уже разделил убеждения на контроллеры ожиданий, вера в убеждения, провозглашения и крики ободрения. Контроллеры ожиданий мы будем называть «полноценными убеждениями», остальные формы «неполноценными убеждениями». Полноценное убеждение может быть неверным или иррациональным (искреннее убеждение в том, что молитва исцелит больного ребёнка), но остальные формы иногда трудно вообще считать за убеждения.
Ещё один подвид неполноценных убеждений - убеждение как групповая идентификация, способ входить в сообщество. Робин Хансон использует великолепную метафору(English): люди, носящие необычную одежду в качестве своей униформы (например, риза священника или еврейская кипа), поэтому я буду называть это «убеждением как одеянием».
Зная человеческую психологию(English), можно сказать, что мусульмане, атаковавшие Всемирный торговый центр, без сомнения считали себя героями, защищающими истину, правосудие и Путь Ислама от ужасающих инопланетных чудовищ а-ля «День независимости». Нужно быть сильно не от мира сего — не иметь ни малейшего представления о том, как видят мир обычные люди — чтобы сказать это вслух в баре Алабамы. Американцы так не говорят. Американцы говорят, что террористы «ненавидят нашу свободу», а столкновение самолёта со зданием было «актом трусости». Нельзя говорить «героическое самопожертвование» и «террорист-смертник» в одном предложении, даже с целью правдиво показать, как видит мир Враг. Само понятие «отвага и альтруизм террориста» является одеянием Врага — поскольку об этом понятии говорит Враг. Понятие «трусость и социопатия террориста» является американским одеянием. Хочешь описать, как мир видит Враг, — забудь о кавычках; ты же не одеваешься на Хэллоуин фашистом, так?
Убеждение-как-одеяние может объяснить, почему люди могут придавать такой вес неполноценным убеждениям. Подозреваю, что вера в убеждения или религиозные провозглашения, сами по себе, с трудом порождают глубокие и мощные эмоциональные эффекты. Я не эксперт в этой области, но у меня сложилось следующее впечатление: люди, переставшие ожидать предсказанного религией будущего, пойдут на многое ради того, чтобы убедить себя в своей страстной вере, и эту отчаянность легко спутать с настоящим сильным чувством. Но всё же, это уже не тот огонь, который они носили в детстве.
