Неизбежное - Диана Витальевна Панченко
«Азов» в те годы проходил «переходный период» и рос, как на дрожжах.
ПЕРИОД ПОРОШЕНКО
После «евромайдана» и смещения с поста законного президента Виктора Януковича Верховная Рада назначила досрочные президентские выборы. Они состоялись уже 25 мая 2014 года. За две недели до этого в Донецкой и Луганской областях прошли референдумы о самоопределении, по итогам которых регионы объявили о своей «государственной самостоятельности». Украинские выборы президента здесь не проходили. В Крыму тоже: не признав «евромайдан», полуостров принял на референдуме решение выйти из состава Украины и войти в состав Российской Федерации. Эти референдумы Украина не признала.
В первом же туре президентских выборов победу одержал Петр Порошенко, которому предстояло решить целый клубок вопросов: Крым, Донбасс, вопросы отношений с Россией.
Из предвыборной программы Петра Порошенко 2014 года: «Граждане Украины не смогут чувствовать себя в безопасности, пока мы не урегулируем наши отношения с Россией. Использую в полной мере весь свой дипломатический талант и политический опыт, чтобы обеспечить деэскалацию конфликта, избежать войны и сохранить мир, найти приемлемые способы сотрудничества с Россией, прежде всего экономические — но с учетом необратимости нашего европейского выбора и территориальной целостности Украины».
В период избирательной кампании и сразу после нее Порошенко производил впечатление адекватного политика, которому можно не верить, но все же полагаться на его здравый смысл.
Впечатление было связано с особенностями его политической и деловой биографии. Порошенко был министром экономического развития и торговли в правительстве Януковича, руководил шоколадным концерном «Рошен», чьи производства находились, в том числе, в России: само название «Рошен» было образовано из его фамилии, без первых и последних двух букв.
Считалось, что Порошенко должен ясно понимать: именно мир, а не война позволит ему сохранить и приумножить собственное богатство. Увы, украинское общество в выборе президента ошиблось, уже не в первый раз и еще не в последний.
Вначале все представлялось иначе.
На инаугурации Порошенко даже часть речи произнес по-русски, публично пообещал приехать на Донбасс «с миром, с проектом децентрализации власти, с гарантией свободного использования в регионе русского языка, с твердым намерением не делить украинцев на правильных и неправильных».
В интервью французской газете «Le Figaro» он повторил: «Мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что никогда нам не удастся вернуть Донецкую и Луганскую область путем военных действий. Нам следует вести там борьбу за умы и сердца людей».
Впечатление «нормальности» Порошенко тянулось совсем недолго, до середины лета 2014 года.
Пока Порошенко рассуждал о решении вопроса с Юго-Востоком, Донбасс настойчиво требовал от Киева сесть за стол переговоров и, в общем, просил немного — расширить права на самоуправление. В рамках Закона о децентрализации это можно было организовать.
Ситуация не выглядела обреченной: представители Киева ездили на Донбасс, представители Донбасса — в Киев. Шли разные встречи, но окончательное решение упиралось в волю Порошенко.
«Сейчас об этом никто нигде ничего не говорит. А тогда, между инаугурацией Порошенко и сбитым в луганском аэропорту Ил-76 с украинскими десантниками на борту, было и время, и возможность перевести конфликт из вооруженного столкновения за стол переговоров. Но никто не собирался включать заднюю и общаться с террористами, хотя тогда с госучреждений на Донбассе никто еще не срывал украинские флаги. После 14 июня, когда мы сразу потеряли 54 бойца (49 десантников под Луганском и пять погранцов на мосту в Мариуполе), любые переговоры стали в принципе невозможны — пролилась кровь и позаливала всем глаза и разум», — вспоминал общественный активист, волонтер и спортсмен Алексей Мочанов.
Если верить Мочанову, «окно возможностей» для достижения договоренностей между Киевом и Донецком с Луганском получалось минимальным: между инаугурацией Порошенко и крушением военно-транспортного самолета Ил-76 с украинскими военными прошла всего неделя.
Но это упрощение ситуации, ведь тогда за президентом Порошенко стояла не только возможность диктовать событиям собственную политическую динамику, но и мощная поддержка общества, которое не верило, что конфликт между Киевом и Донецком — Луганском «всерьез и надолго», и было готово принимать разные варианты компромисса, лишь бы избежать большой войны.
«Окно возможностей» было длиннее, но едва ли больше пары месяцев.
Что мог сделать Порошенко?
К примеру, мог последовать совету к тому времени уже бывшего советника президента США по национальной безопасности Збигнева Бжезинского, которого сложно упрекнуть в излишней симпатии к России.
Бжезинский считал, что Украину спасет от России «финская схема», при которой независимая и территориально целостная Украина будет вести нейтральную внешнюю политику, как, например, Финляндия.
«Такая политика включает формирование добрососедских отношений с широкомасштабными экономическими отношениями с Россией и ЕС; воздержание от входа в военный союз, который Москва расценивает, как враждебный для себя, но который бы расширял ее привязанность к Европе», — считал Бжезинский.
При желании Порошенко вполне мог, прикрываясь мнением Бжезинского, провести в Киеве международную конференцию, вполне возможно, при участии того же Бжезинского, и поставить вопрос о «финляндизации» Украины (в тогдашнем значении этого слова).
Еще Порошенко мог обыграть инициативу, идущую «снизу». В октябре 2014 года бойцы восьмой афганской сотни из пятой роты украинского батальона «Днепр» и один из лидеров вооруженных формирований Луганской народной республики вышли друг с другом на связь по скайпу и обсудили темы геополитики, влияния «третьей силы», которая срывает договоренности о перемирии, поговорили о бесчеловечном отношении к пленным с обеих сторон и о шагах выхода из кризиса.
Порошенко мог сказать: смотрите, инициатива «снизу», от «полевых командиров», и власть должна на это реагировать.
Но не захотел.
По словам политика Нестора Шуфрича, Порошенко «решил зачистить Донбасс военным путем». Кажется, его убедили, что можно провести победный блицкриг, и он в это поверил.
Шуфрич назвал главным виновником большой войны на Донбассе начальника службы Госохраны Валерия Гелетея, который
