Итоги Итоги - Итоги № 5 (2014)

— В своей книге вы открыто рассказываете и о нарушениях режима хоккейными звездами тех лет. Коллеги по сборной не обижались?

— Но ведь это тоже часть жизни спортсмена. Те же армейцы пили очень много, тягаться с ними было невозможно. Даже если бы я регулярно «тренировался», вряд ли бы выдержал (смеется). В те редкие дни, когда ребята не находились на сборах и не проводили матчи, они совершали настоящий рейд по питейным заведениям. Начиная с Белорусского вокзала, шли вниз по всей Ленинградке и заходили практически в каждый кабак. Или шли от Манежа вверх по улице Горького. Причем заранее договаривались, что будут пить: сегодня — шампанское, в следующий раз — водку.

После чемпионатов мира была другая традиция. Сегодня прилетели, завтра — обязательно баня. Проставляются те, кто только что получил звание заслуженного мастера спорта. Из Центральных бань направлялись прямиком в гостиницу «Армения», где был ресторан с очень приличной армянской кухней. Шли всем коллективом: молодые оплачивали, а более опытные сидели генералами.

— Когда вы в середине 70-х уехали в Финляндию работать тренером, языковой барьер сильно мешал?

— У меня был переводчик, отец той самой Ирины. Он приходил на тренировки и выезжал на матчи. Кроме того, сразу после приезда я взял несколько уроков финского языка и вскоре говорил на нем вполне прилично. Я и сейчас многое помню.

Финский хоккей в то время — это вообще отдельная история. Он был чисто любительским. Вся команда днем работала, а вечером приходила на тренировку. Понятно, что порядочную нагрузку я дать не мог. Иначе ребята на работу бы не встали и на следующей тренировке на коленях ползали. Или другая проблема. За полчаса до выезда на гостевой матч звонит игрок: мол, его с работы не отпускают. И все, ничего не поделаешь. Нужно перекраивать состав на ходу.

Зато финны всегда были очень трудолюбивыми. Это вообще определяющая черта нации, работа для них — святое. Рабочая неделя заканчивается, рестораны и бары битком забиты — все расслабляются. В субботу могут немного похмелиться, зато в воскресенье в городе души живой не сыщешь. Все уже готовятся к новой трудовой неделе. Или дашь указание игроку: сделай упражнение такое-то количество раз. Можешь отвернуться и не смотреть, все будет выполнено в точности. А вот с креативом и личной инициативой у них проблемы. Скажет тренер хоккеисту стоять в определенном месте, и он никуда не сдвинется, что бы ни случилось. А то, что ситуация давно изменилась, — не соображает.

— Не секрет, что за финнами закрепилась репутация тихих алкоголиков. Режим ваши подопечные часто нарушали?

— Вся штука в том, что алкоголь в Финляндии очень дорогой. Поэтому многого позволить себе они не могут. Зато за границей преображаются — особенно в России, где водка всегда стоила копейки. В автобусе, пока едут из Выборга до отеля, все уже готовы. Власти страны этот вопрос, кстати, сильно беспокоит. На моей памяти финский парламент целую сессию посвятил его обсуждению. Но так ничего и не решил... Самый смех был два с лишним года назад, когда на чемпионате мира сборная Финляндии завоевала золотые медали. При возвращении домой хоккеисты и обслуживающий персонал так упились, что массажист, выносивший кубок из самолета, споткнулся о трап и упал. Причем прямо к ногам президента страны, который приехал встречать чемпионов! (Смеется.)

А вот у себя дома — все по-другому. В гости придешь, так тебя далеко не каждый угостит. Помню, навестил я своего помощника на Рождество, принес с собой бутылку водки. Посидели немного, выпили. Стал собираться назад, он мне остаток несет. Я удивился: «Лексо, ты что?» А у них, оказывается, так принято — все, что осталось, домой забирать.

— Хочу спросить вас про брата. Для многих болельщиков он был любимым комментатором, и его смерть стала большой потерей. Евгения Александровича можно было спасти?

— Нет, болезнь была неизлечима. Врачи поставили страшный диагноз — болезнь нейронов. В организме произошел какой-то сбой, и нервные окончания начали сами собой умирать. Процесс необратимый, даже притормозить его очень сложно. Брат начал стремительно худеть, за несколько лет буквально высох — остались кожа да кости. Последнее время он даже на стуле сидеть не мог, ему обязательно подушку подкладывали. Так отощал, что на пятой точке кости просвечивали. Вся эта история длилась четыре года. Женька консультировался в Израиле, Америке, до последнего не верил, что медицина бессильна. Но за рубежом услышал то же, что и от наших врачей. Брат знал, что скоро уйдет. В Иерусалиме молился у Стены Плача, перед смертью даже крестился. Верил, что это поможет...

— Правильно понимаю, что работаете сейчас «за себя и за того парня»?

— Телевизионщикам нужна была замена, и кандидатуры лучше моей они не видели. Но согласился я на их предложение далеко не сразу. Девять месяцев обрабатывали меня тогдашний руководитель «НТВ-Плюс» Леша Бурков и его коллега Аня Дмитриева. Я знал, что придется полностью поменять свой образ жизни и круг общения. Но в итоге решился. Ломать себя на первых порах оказалось очень тяжело. На телевидении существуют определенные законы жанра, нарушать которые не позволено никому. За своей речью в эфире нужно следить очень внимательно, кашлять нельзя. В первый же приход меня посадили в студии перед пультом, показали какие-то кнопки и дали команду: «Вы — в эфире!» После трансляции говорят — будет еще саммари. Я думаю: какое саммари, что это такое? Никто же не объяснил, что так называется подборка самых интересных моментов игры. В общем, многие вещи я познавал на ходу.

С комментарием отечественного хоккея проблем не возникало, все наши команды я знал досконально. А вот с клубами из НХЛ было сложнее. Разве можно по телевизионной картинке разобрать номер игрока? Кроме того, нужно было собирать интересные факты про участников встречи, а я тогда Интернетом особенно не владел. Пришлось осваивать это дело. Зато испанский футбол, на котором работал параллельно с хоккеем, комментировал с удовольствием. И до сих пор слежу за ним с большим интересом, болею за «Барселону».

— Вы — вице-президент Федерации хоккея России, член исполкома. Столкновения интересов между Майоровым-функционером и Майоровым-комментатором не происходит?

— Хочу заметить, что я вице-президент ФХР на общественных началах. Зарплату за работу не получаю, это, если хотите, мое хобби. Да и свои взгляды на отечественный хоккей с экрана телевизора не озвучиваю. Рассказываю о том, что происходит на льду, предоставляю информацию о командах-соперниках. Глобальные проблемы, касающиеся развития хоккея в нашей стране, национальной сборной и молодежных команд, в своих репортажах стараюсь не затрагивать. Это закрытые темы, которые члены исполкома не могут обсуждать публично. Если есть желание у президента ФХР Владислава Третьяка вынести их на всеобщее обозрение — пожалуйста, это его право.

По той же самой причине не берусь и за автобиографию. У меня было два серьезных предложения, одну книгу мы с соавтором практически закончили. Но потом я сказал, что продолжать работу не буду, и отказался отправлять рукопись в типографию. Почему? Не хочу, чтобы у читателя менялся взгляд на определенных людей. Вот, скажем, Виктор Тихонов: мы с ним давно знакомы, вместе работали во второй сборной. Я отлично знаю как положительные, так и отрицательные его качества. В курсе, где он ошибался и почему, но не хочу выносить это на публику. Пусть люди знают великого тренера Тихонова, каким они в течение многих лет видели его на экранах телевизоров.

— У вице-президента ФХР на общественных началах душа за олимпийскую сборную спокойна?

— Неспокойна. Я вижу целый ряд проблем, которые могут помешать команде успешно выступить в Сочи. Прежде всего у нас не очень большой выбор игроков — это просто бросается в глаза. Если лет семь-восемь назад Россию в НХЛ представляло 75 человек, то теперь только 24. В Континентальной лиге, кроме Ковальчука и Радулова, не осталось ярких личностей, о которых болельщики могли бы говорить взахлеб. Все стало какое-то усредненное — коллективы, игроки... Яркого выступления от нашей сборной на Играх ждать вряд ли придется, это рабочая команда. Строгая игровая дисциплина и высокая самоотдача — вот два козыря, на которые будет делаться ставка. Многое зависит и от того, как выстроят игру ее наставники. Их сейчас в команде хватает. Хоккеистов на Олимпиаде будет 25, а обслуживающего персонала, тренеров, менеджеров разного рода — 21 человек.

— Последние годы наставники сборной получили очень большие полномочия. Исполкому ФХР хватает рычагов воздействия на главного тренера?

— Во времена Вячеслава Быкова обстановка в исполкоме была более свободной. Влияния нам и тогда, может быть, не совсем хватало, но мы хотя бы могли задавать наставникам серьезные вопросы. Мне, например, некоторые решения прежнего тренерского штаба были непонятны. В первую очередь — совмещение Быковым и Захаркиным работы в сборной и «Салавате Юлаеве». Однако тренеры утверждали, что это им не мешает. Попытки выяснить, кто является их скаутом в НХЛ, ни к чему не привели. Времени ездить за океан самим у них, конечно, не было. Отсюда ошибки в подборе игроков, недопонимание с хоккейной общественностью. Сейчас ситуация несколько иная. Сборная стала гораздо более закрытой. И четкой позиции тренерского штаба по некоторым направлениям работы или определенным кандидатам в команду мы не знаем.