Люциан Котлубай - Железнодорожный мир
— Я только блюститель желѣзнодорожныхъ порядковъ! — невозмутимо заявилъ онъ.
Когда поѣздъ прибылъ на станцію, мужичка повели въ контору.
— Плати скорѣе 6 руб. 26 коп.! — закричалъ дежурный агентъ. — а то сейчасъ будемъ протоколъ составлять!
Испугался мужикъ протокола, и радъ бы былъ отдать 6 руб. 26 коп., но у него оказалось всего 4 руб. 10 коп.
— Давай, сколько есть, а на остальныя долженъ представить имущественное обезпеченіе. Какія у тебя есть вещи? — спросилъ агентъ.
— Валеные сапоги, полушубокъ, двѣ рубахи, да еще кое-что.
— Давай сюда валеные сапоги и полушубокъ!
Отдалъ мужикъ послѣдніе гроши и послѣдніе пожитки, и заплакалъ; но все-таки подумалъ, что теперь, когда его обобрали, какъ липку, хоть до Питера довезутъ. Не тутъ-то было: въ поѣздъ его не пустили, а потребовали, чтобы для дальнѣйшаго проѣзда онъ купилъ билетъ. Видя его безвыходное положеніе, пассажиры собрали необходимую сумму, и онъ поѣхалъ дальше. Не успѣлъ поѣздъ дойти до слѣдующей станціи, какъ пассажиръ, сидѣвшій рядомъ съ мужичкомъ, нашелъ потерянный билетъ подъ скамейкою. Обрадовался мужикъ: «Теперь вернутъ мои деньги и вещи». Лишь только поѣздъ остановился, онъ стремглавъ побѣжалъ въ контору, отыскалъ начальника станціи, показалъ ему оба билета, объяснилъ въ чемъ дѣло, и слезно просилъ, чтобы возвратили его вещи и деньги, заплаченныя имъ вслѣдствіе утери билета, который теперь нашелся.
— Ничего не могу сдѣлать! — заявилъ начальникъ станціи. — Для этого слѣдуетъ подать на станцію, взыскавшую деньги, письменное заявленіе; оттуда его перешлютъ при суточномъ рапортѣ къ начальнику эксплоатаціи, начальникъ эксплоатаціи къ директору, директоръ въ совѣтъ. Тамъ оно дождется своей очереди и засѣданія, на которомъ будетъ рѣшено, слѣдуетъ-ли возвратить деньги, или нѣтъ; затѣмъ рѣшеніе совѣта такимъ же порядкомъ, черезъ директора и начальника эксплоатаціи, будетъ доставлено начальнику станціи. Если оно окажется въ утвердительномъ смыслѣ, то начальникъ станціи отнесется, черезъ начальника эксплоатаціи, къ начальнику счетнаго отдѣленія, для выдачи ордера, который, по его составленіи, будетъ препровожденъ для подписи начальнику счетоводства, начальнику эксплоатаціи, главному кассиру, директору и еще нѣкоторымъ лицамъ. Когда, наконецъ, ордеръ, пройдя всевозможныя конторы, будетъ доставленъ начальнику станціи, тогда деньги и возвратятъ.
Мужикъ слушалъ, слушалъ, и изъ всей этой тирады понялъ только то, что не видать ему этихъ денегъ, какъ ушей своихъ, — и опять заплакалъ горько, прегорько.
Часто случается, что пассажиръ, купивъ билетъ на проѣздъ по желѣзной дорогѣ, внезапно перестаетъ въ немъ нуждаться, то-есть подвергается такимъ стеченіямъ обстоятельствъ, которыя дѣлаютъ его поѣздку ненужною, или даже совсѣмъ невозможною. Это бываетъ или до отхода поѣзда, или, когда пассажиръ уже проѣхалъ нѣкоторое разстояніе. Случается, что два пассажира, предпринявшіе поѣздку, по какому-нибудь недоразумѣнію покупаютъ каждый по два билета, какъ для себя, такъ и для своего спутника, такъ-что у нихъ у двоихъ оказывается четыре билета. Иногда пассажиры заболѣваютъ въ пути, и такимъ образомъ лишаются возможности дальнѣйшаго путешествія. Во всѣхъ такихъ обстоятельствахъ, когда пассажиръ не можетъ воспользоваться пріобрѣтеннымъ билетомъ, желѣзныя дороги не возвращаютъ обратно затраченныхъ денегъ. Какъ только пассажиру не удалось поѣхать съ тѣмъ поѣздомъ, на который билетъ былъ купленъ, его деньги пропали безвозвратно.
Желѣзныя дороги признаютъ только одинъ случай, когда пассажиръ имѣетъ право на возвратъ денегъ, а именно, когда желѣзнодорожныя власти насильно удаляютъ его съ поѣзда. Спрашивается: имѣютъ-ли мало-мальски разумное основаніе подобныя правила? Не должны-ли желѣзныя дороги возвращать деньги обратно во всѣхъ случаяхъ, когда пассажиръ перестаетъ пользоваться купленнымъ билетомъ? Не есть-ли это своего рода шантажъ — пользоваться стеченіемъ нѣкоторыхъ обстоятельствъ, чтобы присвоить деньги, взамѣнъ которыхъ ничего не дается? Такія правила могли бы еще имѣть нѣкоторое оправданіе, если бы желѣзнодорожная отчетность была такого свойства, что возвращеніе обратно денегъ было бы невозможно. Но дѣло въ томъ, что тутъ не только не представляется никакой невозможности, но даже никакого затрудненія.
Рѣшительно непонятно, почему желѣзныя дороги, которыя должны существовать для публики, потому что существуютъ средствами публики, оставляютъ ее въ загонѣ, и смотритъ на нее, какъ ростовщикъ на своего должника; почему онѣ не несутъ никакой отвѣтственности по отношенію публики въ принятыхъ на себя обязательствахъ, не отвѣчаютъ ни за свои ошибки и оплошности, ни за срочное доставленіе пассажировъ на мѣсто назначенія, несмотря на то, что пассажирскіе поѣзды имѣютъ и должны имѣть точное расписаніе своего хода; почему онѣ не вознаграждаютъ пассажировъ, если послѣдніе по ихъ винѣ терпятъ матеріальные убытки, и почему въ то же время публика въ своихъ столкновеніяхъ съ желѣзными дорогами уподобляется звѣрю, пойманному въ капканъ. Мало ли бывало случаевъ, что пассажиры пребывали по нѣсколько сутокъ среди поля въ снѣжныхъ заносахъ, и чуть не умирали отъ голода. Что же, желѣзныя дороги ихъ вознаграждали за это? Отчего же пассажиръ, лишенный возможности воспользоваться купленнымъ билетомъ, не имѣетъ права на возвратъ внесенныхъ имъ денегъ, несмотря на то, что въ такомъ случаѣ желѣзныя дороги ничѣмъ не страдаютъ, и если пользуются такими деньгами, то совершенно безправно, точно такъ же какъ ростовщикъ, который умышленно скрывается отъ своего должника въ моментъ платежа, а затѣмъ взыскиваетъ съ него неустойку «на законномъ основаніи». Отчего такое вопіющее неравенство?
Сколько ежедневно происходитъ случаевъ опаздыванія пассажирскихъ поѣздовъ, отчего частныя лица могутъ терпѣть и дѣйствительно терпятъ очень часто огромные убытки. Не для удобства же одной желѣзнодорожной службы установлены точные сроки прихода и отхода поѣздовъ. Не мало можно указать примѣровъ изъ англійской судебной практики, что пассажиръ, лишившись возможности по винъ желѣзной дороги быть къ опредѣленному часу на мѣстѣ назначенія и устроить тамъ выгодную и важную для него сдѣлку, предъявлялъ къ желѣзнодорожной компаніи искъ о вознагражденіи за убытки, и получалъ удовлетвореніе. Въ англійскомъ законодательствѣ проведена строго идея договора въ отношеніяхъ между желѣзными дорогами съ одной стороны, и пассажирами и отправителями грузовъ — съ другой. Дѣйствительно, всякій, покупающій билетъ на поѣздъ, тѣмъ самымъ вступаетъ съ обществомъ дороги въ обоюдный договоръ, и исполняя его съ своей стороны, имѣетъ право требовать отъ противной стороны точнаго исполненія принятаго ею на себя обязательства, то-есть безопаснаго доставленія въ опредѣленный на расписаніи срокъ къ мѣсту назначенія. Вознагражденія, требуемыя частными лицами и присуждаемыя англійскими судами за тѣлесныя поврежденія, происшедшія отъ несчастныхъ случаевъ на желѣзныхъ дорогахъ, поражаютъ своею громадностью. Въ Англіи, какъ и у насъ, самый текстъ законовъ имѣетъ часто довольно общій смыслъ, но тамъ практика суда идетъ всегда дальше писаныхъ законовъ, и постоянно служитъ ихъ дополненіемъ.
Желѣзнодорожные заправилы очень любятъ выставлять на видъ, такъ-называемую, force majeure. «Это не мы виноваты, говорятъ они, — если оказываемся несостоятельными по отношенію публики въ принятыхъ на себя обязательствахъ, это — force majeure, а слѣдовательно мы не должны нести никакой отвѣтственности». Трудно придумать болѣе удобную лазейку!
Къ числу неотвратимыхъ силъ природы, которыя могутъ вліять на срочную доставку грузовъ и пассажировъ, можно отнести въ нѣкоторой степени только снѣжные заносы. Но при существующихъ снѣгоочистителяхъ и другихъ изобрѣтеніяхъ въ области желѣзнодорожной техники, толкованіе желѣзнодорожниковъ de jure не имѣетъ за собою оправданія, а между тѣмъ, de facto продолжаетъ существовать и дѣйствовать. Но оставимъ снѣжные заносы въ сторонѣ, такъ-какъ они бываютъ довольно рѣдко, и не они служатъ главною причиною неисправностей желѣзныхъ дорогъ, а вообще безпорядки, служебная халатность, отсутствіе раціональной постановки дѣла и другія обстоятельства, не имѣющія съ force majeure ничего общаго. Но желѣзнодорожники этимъ не смущаются; у нихъ есть лазейка, на которую все взваливается, и за которую они держатся такъ крѣпко, что отнять ее не въ состояніи никакія силы. «Развѣ публика смыслитъ что-нибудь въ желѣзнодорожномъ дѣлѣ, въ этомъ сложномъ механизмѣ, гдѣ одинъ развинченный винтикъ можетъ затормазить общее движеніе? Нѣтъ, она ничего этого не понимаетъ, а потому и претендовать ни на что не имѣетъ права». У желѣзнодорожниковъ есть force majeure, а у публики ея нѣтъ. Вотъ поэтому-то послѣдняя и представляется въ глазахъ первыхъ чѣмъ-то въ родѣ стада барановъ, которое должно слѣпо и безпрекословно подчиняться, и не выдумывать какія-то тамъ свои права.
