Оскар Курганов - Разные годы
Они вернулись на третьи сутки. Потом командир дивизии долго сидел с Самсоновым у карты. Был назначен час наступления.
— Теперь в госпиталь… До полного выздоровления, — сказал Гаген.
Но уже через два дня в дивизии снова появился Самсонов. Он не мог, не хотел оставаться в постели, чувствовать себя беспомощным, когда дивизия ведет бой за высоту. Пользуясь наблюдениями Самсонова, наша артиллерия подавила огневые точки противника. Пехотинцы под командованием Гавриила Соколова прорвали линию обороны и штыковой атакой выбили врагов с высоты. Командир дивизии в эту решающую минуту был среди атакующих. «Теперь нужно закрепиться», — сказал он Соколову. Люди уже рыли окопы, блиндажи, создавали пулеметные гнезда. Младший лейтенант Иван Опалько тянул связь от командного пункта, переносил сюда аппараты. Тем временем Соколов выставил крепкое охранение, потому что близилась ночь. А для новой разведки, для дальнейшего наблюдения за врагом, были высланы старшина Сергеев с солдатами, вооруженными автоматами.
Но командир дивизии не успокаивался. Он знал уже, что фашисты подтягивают танки и артиллерию к роще у села Радчино. Очевидно, они хотят ударить во фланг дивизии. Гаген вскоре был там, у рощи, готовил людей к бою. Командир полка майор Юлдашев тоже знал, по данным разведки, о передвижении вражеских танков и артиллерии. Наша артиллерия начала обстрел подступов к роще.
К вечеру бой закончился, фашисты подошли к роще, но занять ее не смогли, танковая колонна и две артиллерийские батареи врага были разбиты. Вражеская пехота попыталась окружить рощу, но Гаген приказал выставить пулеметчиков, которые преградили путь врагам. Не страх перед окружением, не отступление, а активное противодействие нужно было в это мгновение. Пулеметчики не только задержали врагов, но и уничтожили их наступавшие цепи. Но в бою погибли и они, эти храбрые пулеметчики, которые не хотели докладывать о своих ранениях и расстреливали врагов из пулеметов до последних минут своей жизни.
Наступила тишина, командир дивизии ушел в блиндаж. Он видел этих людей, видел, как они дрались во время дождя, как по грязи они переползали от окопа к окопу, не задумываясь, отдавали свою жизнь. Кровью и потом, муками и упорством наполнен каждый день войны. Гаген с гордостью вспоминал о своих бойцах — и погибших, и оставшихся в живых, — они выдержали это величайшее напряжение нервов, испытание сил и воли. Даже идя на смерть, они несли поражение врагу.
Ночью дивизия отдыхала, но уже к рассвету снова открыла огонь наша артиллерия.
2В окопах у переправы через Днепр еще с вечера готовились к атаке, к внезапному удару по укреплениям противника в селе Радчино. В полку был разработан план наступательной операции. Село Радчино, расположенное на берегу Днепра, в штабе называли важным тактическим пунктом, маленьким плацдармом для обороны переправы. Фашисты установили в селе минометы и пулеметы и держали под обстрелом узкий изгиб реки. Нашим войскам предстояло пройти под вражеским огнем переправу, выбить противника из укрепленных блиндажей, занять село Радчино… Операция требовала выдержки, храбрости и стойкости от наших людей. Не так-то просто переправляться через реку, когда разрываются мины и свистят пули. Возникает желание лечь, не двигаться, прижаться к земле, окопаться. Но на сей раз нельзя было ни ложиться, ни зарываться в борозды или окопы. Надо идти! Бой начался на рассвете и уже стих к полудню. Артиллерийские снаряды взрывали укрепления, минометы, огневые точки. Меткость попадания изумляла пехотинцев: «Это все Киржнер», — говорили они, хоть и не знали, какая батарея ведет огонь. Удар, нанесенный нашими батареями, заставил противника отойти от берега к селу.
Командир полка подполковник Соколов повел своих красноармейцев к переправе в штыковую атаку. Фашисты уже не могли задержать атакующих. Пулеметы врага открыли беспорядочный огонь. К ним присоединилась артиллерия. Но наши пехотные цепи двигались с упорством и решимостью, не обращая внимания на пули и осколки снарядов. На правом берегу реки уже опустели окопы, бойцы ворвались в село Радчино, кололи врагов, которые еще пытались отстреливаться, уничтожали гранатами фашистские пулеметные гнезда. К вечеру красноармейцы укрепились в селе Радчино. Соколов вызвал лейтенанта Солодова, сказал ему:
— Теперь держите Радчино… Здесь лежит ключ к переправе через Днепр. А переправа — это ключ к победе…
Две недели фашисты пытались вернуться в село Радчино. Дни и ночи у села рвались вражеские снаряды и мины, не стихал пулеметный огонь. Но пехотинцы с беспримерным мужеством отражали все атаки. Солодов признавал: мы дружим с артиллерией. И мы снова услышали о младшем лейтенанте Семене Киржнере. Это был лучший наблюдатель в артиллерийском дивизионе, которым командовал капитан Михаил Лушников. Капитан посмеивался: природа одарила Киржнера феноменальной оптикой. Младший лейтенант видел хорошо и далеко, умел находить огневые позиции врага, с его помощью наша артиллерия мгновенно уничтожала ее меткими выстрелами. Артиллеристы любили Киржнера. С какой-то убежденностью и верой относились к каждому наблюдению, которое передавал Киржнер. Естественно, когда для обороны подступов к радчинской переправе потребовалась и артиллерия, возник сразу же образ младшего лейтенанта Киржнера. Это был самый важный и опасный пункт, а Киржнер прослыл бесстрашным и умным наблюдателем.
Он доставил врагам немало хлопот и огорчений. Орудия и минометы не успевали пристреливаться, как их уже поражали снаряды наших артиллеристов, а Солодов уже предпринимал ночные атаки, забрасывал вражеские окопы гранатами, уничтожал мотоциклы, бронеавтомобили. Разведчик Гаврилов ходил по заданию Соколова к противнику, подсматривал наиболее слабые места. Ночью наносился удар. Враги открывали по селу, по окопам артиллерийский огонь. Но тогда появлялся на наблюдательном пункте всегда деловитый, сосредоточенный и молчаливый младший лейтенант Семен Киржнер. Он подсчитывал, корректировал и передавал команду тихо, спокойно, монотонно. Оживали орудия, их снаряды заставляли умолкать фашистов. И многих — навсегда!
Киржнер создал свой наблюдательный пункт в хорошо замаскированном месте. Его трудно было найти, а для любопытных глаз он поставил чучело на колокольне полуразрушенной церкви.
Ночью гитлеровцы сильными ракетами освещали окопы, обстреливали поляну, боясь внезапных атак лейтенанта Солодова. Днем они искали Киржнера. Но он был неуловим, хоть глаз его всегда точно определял место, где прятались орудия врагов. Очевидно, колокольня привлекла их внимание. В течение часа продолжался артиллерийский обстрел уже разбитой фашистскими самолетами церкви. Снаряды взорвали купола и колокольню. Но меткость огня советских батарей от этого не менялась. После короткой пристрелки наши орудия разрушали вражеские позиции, хоть вели они непоседливый, даже кочевой образ жизни. На следующий день обстрел церкви возобновился, словно в этих мертвых осыпающихся каменных стенах таился тот магический глаз, который вел точно наблюдение за немецкой артиллерией.
До вечера враги уже сровняли с землей скелет сельской церкви, сожгли и домики, стоявшие на пригорке. Но Киржнер спокойно сидел высоко над селом, в стволе старого дуба, и наносил на карту огневые гнезда врага. На рассвете младший лейтенант доложит о своих наблюдениях капитану Михаилу Лушникову, и тогда можно будет сильным артиллерийским ударом уничтожить все батареи фашистов, которые еще сохранились здесь, в районе села Радчино. Но перед вечером у наблюдательного пункта разорвалась мина. Киржнер продолжал следить за новыми позициями минометов. Вскоре обстрел усилился. Очевидно, немцы решили снести, сжечь и эти редкие и старые дубы. Киржнер смотрел на них с сожалением. Он уже сроднился с ними, знал каждую ветку, любил слушать шелест листвы, когда стихала канонада и приходилось ждать сумерек, чтобы покинуть наблюдательный пункт. Мины разрывались уже совсем близко, Киржнер решил хоть на время переменить место наблюдения. Он спустился вниз, пополз, двигался медленно, оглядывался вокруг, искал холм или высокую сосну. Его старый наблюдательный пункт уже был охвачен огнем, там рвались снаряды.
Врагам пришлось искать Киржнера почти две недели. И теперь их огонь приближался к его наблюдательному посту. Что ж, все-таки к утру можно будет напомнить о себе — все вражеские огневые позиции были нанесены на карту Киржнера.
Семен Киржнер издали увидел крепкое дерево, он побежал туда. Но в это время где-то совсем близко разорвалась мина. И осколок ее попал в артиллериста. Он начал кружиться, словно потерял точку опоры. К нему подбежал связист Андрей Величко. Подхватил его на руки: Киржнер, как всегда, смотрел на мир спокойными и ясными глазами. Он прошептал: «Я ранен…» Величко показалось, что младший лейтенант произнес эту фразу каким-то виноватым голосом.
