Александр Проханов - Симфония «Пятой Империи»
Труба мчится сквозь пласты истории, нанизывает их, не дает распасться. Проходит по окраинам города Тихвина, недалеко от стен Тихвинско-Богородичного Успенского монастыря, чьи дивные главы, островерхие шатры, белоснежные стены отражаются в дремлющих водах, а чудные звоны летят далеко в леса, где их слышат работающие на трассе строители.
Монастырь – обитель Тихвинской Богоматери, чудотворной иконы, явленной ангелами, которые принесли ее на крыльях и водрузили в бревенчатый храм. То было в конце ХIV века, когда Московское княжество, после крушения Киевско-Новгородской Руси – Первой Империи русских, – сбросило ненавистное иго. Крепло, мужало на семи священных холмах, повинуясь Провидению, начинало рождаться великое Московское царство – Вторая Империя русских.
С тех пор чудотворная икона пользовалась особой благосклонностью Великих князей, царей, императоров. Была поистине «имперской» иконой, перед которой падали ниц государи и простолюдины, моля о благоденствии Родины. Когда завершилось царство Романовых, рухнула Третья Империя и в огнях и сабельных блесках наступало Красное Четвертое Царство, монастырь был разгромлен, монахи перебиты. Но икона чудесным образом уцелела, оставалась в живой часовне, давая успокоение и надежду многим, в кого ударили жестокие молнии. В 1943-м, отступая из Тихвина, немцы захватили икону и увезли ее в Ригу. Оттуда неисповедимыми путями она попала в Чикаго. Тихо ждала своего часа, словно из-за океана предчувствовала неизбежное рождение новой Пятой Империи. Когда еще невидимый людям чертог, «имперский» Дом Богородицы стал возникать в России, икона в 2001 году перенеслась через океан и вновь заняла свое место в киоте. Темное дерево, золото, серебро, самоцветы. Тихое колыхание свечей и лампад. Нескончаемые вереницы паломников, богомольцев, явившиеся в Тихвин со всей России приложиться устами к иконе.
Стальная труба, как часть громадной мегамашины, гонит энергию, поднимая ее из темных глубин земли, питает машины, моторы, насыщая громадное чрево цивилизации. Икона с молящимися извлекает божественную энергию неба, извлекает ее из «горнего мира», питает людские души, исцеляя утоленных и слабых, возвращая к свету и вере.
Прикладываюсь к Чудотворной, подобно сонмам, побывавшим здесь до меня. Темный лик Богородицы. Живые глаза младенца. Брошь из зеленой яшмы. Чувствую, как горячо и чудесно на сердце.
Газпром, словно турбинный вихрь, раскрученный в инертной, омертвелой среде, захватывающий в свое вращение все новые и новые разбуженные силы. На него работают металлургия Мордашова, трубопрокатные заводы Урала и Поволжья, металлообрабатывающие предприятия Ижоры. Авиапром, изнывающий от простоев, поставляет моторы на его компрессорные станции. Приборы, установки, множество дремавших технологий. Рабочие места на трассах и месторождениях, нефтеперегонных заводах и в нефтехимии. Научные школы и университеты. Дипломаты, что сражаются за европейские и азиатские рынки. Сателлиты, запущенные «в интересах Газпрома, оживляющие российский Космос. Оружие и спецподразделения, защищающие тысячекилометровые трассы от диверсий. Подводная лодка «Лада» – оружие последнего поколения, – предназначенная для патрулирования Балтики и Черного моря, по дну которых пролягут трубы. Газпром – это жизнь городов и сел, благополучие семей, рождение детей. Это локомотив развития, за которым тянутся все новые и новые платформы застоявшегося на путях эшелона «Россия».
Подземное хранилище газа – симбиоз природных сил и техногенных энергий. Геологи ищут в подземных слоях глубокую «линзу» воды, отделенную от поверхности плотным куполом глины.
Прорубают купол и закачивают в воду под огромным давлением газ. Вода вытесняется, выдавливается, уступает пространство громадному пузырю газа. Окруженный водой и глиной, в непроницаемой оболочке, пузырь подключен к железному сосуду газопровода. Увеличивается, когда газ прибывает в избытке. Уменьшается, когда растет сезонное потребление газа. Летом пузырь растет, а зимой тает – расходуется на обогрев жилищ, на подпитку теплостанций. Хранилище – странное соединение геологии и индустрии. Подземные легкие, в которых, уловленный в стальные трахеи, дышит газ.
Труба, огибая промзоны, стелясь вдоль Ладоги, пересекая Неву, минует Петербург, который ночью с трассы явлен призрачным колеблемым заревом, – отсвет имперского города, туманного золота его дворцов и соборов. Там, в Петербурге, находится штаб, управляющий «Северо-Европейским газопроводом». Менеджеры, молодые спецы, энергичные, с легким снобизмом, выдающим принадлежность к суперкорпорации, привыкшие к дисциплине, субординации, знающие тонкости маркетинга, политес отношений, технологии, – не только стройки, но и управления огромным, разбросанным по пространствам коллективом. Слегка избалованы возможностями Газпрома, у которого все самое лучшее – офисы, гостиницы, комфортные вахтовые поселки, легковые автомобили, строительная зарубежная техника. Этот корпоративный стиль, принадлежность к суперструктуре, предельно приближенной к власти, вышколенность и едва заметная надменность отличают молодое поколение газпромовцев от их советских предшественников – взбалмошных, но сердечных, действующих среди авралов и срывов, но романтичных и душевных.
Приближенность к власти, к мировой экономике и политике, к хитросплетениям международных и российских проблем делает Газпром таинственным в глазах широкой публики. Недаром здание Газпрома в Москве напоминает магический кристалл со жреческой пирамидой на вершине, в которой пульсирует мистический «синий дух». Все это создает вокруг Газпрома атмосферу таинственности, способствует созданию мифов.
Один из мифов – баснословные зарплаты менеджеров, сгустки миллионеров среди акционеров, некоторые из которых угодили в списки «Форбса». На деле зарплаты газпромовцев весьма умеренны, уступают заработкам управленцев частных компаний, которые предельно понижают оплату рабочего класса, завышая вознаграждение менеджмента. В Газпроме – все прямо наоборот. Мало кому известно, что «миллиардеры» Черномырдин и Вяхирев, герои «Форбса», вернули свои акции Газпрому и уже не фигурируют в списке миллиардеров. Еще один миф – частные газонефтяные компании якобы эффективнее и рентабельнее, нежели «госкапиталистический» Газпром, что должно побудить к «раскассированию» корпорации, передаче ее в частные руки. Это утверждение лукаво скрывает тот факт, что «частники», как правило, покупая лицензию, приходят на все готовенькое – на разведанное месторождение, не обременены социальной инфраструктурой. «Сосут» себе недра и требуют от Газпрома экспортную «трубу». Газпром же вкладывает гигантские деньги в геологоразведку, обустройство месторождений, в поддержание городов и поселков, позволяя добытчикам жить комфортно в условиях мерзлоты и полярной ночи. Конечно, это иная рентабельность, отличная от паразитарной рентабельности «частников». Однако вокруг Газпрома будут оставаться тайны, клубиться всевозможные мифы. Иначе и быть не может, если корпорация государствообразующая. Находится под пристальным вниманием Президента, у которого есть три приоритета: армия, разведка, Газпром.
Находясь в золотом и гранитом Петербурге, в столице Третьей Империи, в дни «петербургского саммита», я вслушивался в скупые комментарии об «энергетической безопасности» мира, которую обсуждала «восьмерка». Ловил себя на мысли, что эти закрытые обсуждения имеют связь с войной на нефтеносном Ближнем Востоке, с возможными бомбардировками Ирана и последующим кризисом китайской и европейской энергетики. А также с «Северо-Европейским газопроводом», не явно включенным в глобальную катастрофику, в мучительное становление Пятой Империи русских.
Бухта портовая под Выборгом. Кромка моря и суши. Точка, где труба оттолкнется от балтийского побережья и нырнет в мягкий морской рассол. Это случится через несколько лет, а сейчас в этой точке – красный сосновый лес, нежная лазурь первозданной бухты, сиреневые валуны с величественной чайкой и тонкие, пронизанные светом, изумрудные травы, над которыми веет ароматный ветер. Не верится, что в эту девственную красоту ворвутся моторы, залязгают яростные ковши экскаваторов, возникнет среди сосен стальная разноцветная геометрия компрессорной станции.
Здесь, утопая босыми стопами в теплый песок, подымая чарку за окончание тысячекилометрового странствия во славу «Северо-Европейского газопровода», мы повстречались с двумя гидрогеологами, что искали среди гранитов и сосняков водяную линзу для охлаждения будущих компрессоров. Крепкие, подвижные, смуглые от солнца, с поразительными голубыми глазами, они были странниками, землепроходцами, которых цивилизация направляла в необжитую глухую стихию. Ученые, «щупающие» земную твердь, знатоки гидросферы, привыкшие к измерениям, инженерным расчетам, они были русскими мистиками, натурфилософами. Очарованные безбрежностью русских пространств, русским духовным Космосом, они религиозно верили в великое русское будущее, которое прозревали своими восхищенными голубыми глазами. Как это часто случается у русских, минуту назад незнакомые, со второго слова мы включились в бурный, всеохватный разговор, в котором технология и политика перемежались с религией и историей, проблемы современной цивилизации и культуры – с футурологией России и мира. Мы расстались, как братья, чтобы, быть может, больше не встретиться. Но это ощущение братства, единства среди родной природы, пребывания в недрах одной истории, в потоке одной созидающей работы, стали тем драгоценным обретением, с которым русское будущее больше не казалось тьмой и бессмыслицей, смена эпох и царств не казалась абсурдом, а во всем открывался Промысел, Высшая Воля, наделяющая наш народ бессмертием.
