Бертольд Брехт - Покупка меди (статьи, заметки, стихи)
Племянник. Ты хотела еще поговорить с фрау Цвиллих, тетя.
Фрау Шайт. Я сказала, пусть придет, как стемнеет. Где же она?
Появляются фрау Цвиллих и господин Кох. Они останавливаются у соседнего
прилавка.
Племянник. Вот она, пришла.
Фрау Шайт (делая вид, что не замечает их). Собирайся живей. Удачный был сегодня день. Вдвое больше продали, чем в прошлый четверг. Покупатели чуть не передрались. Только и слышно: "Мой муж всегда говорит, сразу видно, что этот карп у фрау Шайт куплен, пальчики оближешь!" Выдумают тоже! Будто все карпы не одинаковые!
Фрау Цвиллих (обращаясь к Коху, с дрожью в голосе). Будь у нее хоть капля жалости в душе, она бы так не говорила.
Фрау Шайт. Камбалы свежей не угодно ли?
Племянник. Это же фрау Цвиллих, тетя.
Фрау Шайт. Что? Каким ее ветром сюда занесло?
Племянник. Будет тебе, тетя. Сказано же в писании: возлюби ближнего своего.
Господин Кох. Смените гнев на милость, госпожа Шайт. Эта несчастная женщина не решается первой заговорить с вами.
Фрау Цвиллих. Не могу я, господин Кох.
Фрау Шайт. Вы слышите, господин Кох, что она говорит. И это называется несчастная женщина, которая за милостью пришла, которая все глаза себе выплакала! А сама нос дерет! Нахалка была, нахалка и есть.
Фрау Цвиллих, (в сторону). Стерплю и это. (Обращаясь к фрау Шайт.) Ваша взяла. Счастлив ваш бог, но знайте меру. Протянем друг другу. руки. (Протягивает ей руку.)
Фрау Шайт. Вы сами виноваты, что попали в такое положение. Доигрались.
Фрау Цвиллих. Помните, фрау Шайт, изменчиво людское счастье. Я в этом убедилась. Не уповайте на него. Подумайте, что люди скажут. Сколько лет мы с вами рядом торговали. Никогда еще на рынке не было такого. Ну что вы молчите, словно в рот воды набрали. Хотите, на колени встану? Знаю, сидеть мне в кутузке, если вы не смилостивитесь. Пришла вот к вам, да слова в горле застревают, стоит лишь на вас посмотреть:
Фрау Шайт. А покороче нельзя ли, почтенная? Не желаю я, чтобы люди нас вместе видели. И то сказать, я по-христиански поступила. Ведь вы у меня два года подряд покупателей переманивали.
Фрау Цвиллих. Уж и не знаю, что еще сказать. Скажешь вам правду - вы обидитесь. Вы ведь не по чести со мной поступили. Вы племянника нарочно подослали, свинью мне подложили. Этого я от вас не ожидала, да и ни от кого другого. Все мы одинаково торгуем - что вы, что я. А вы меня теперь в суд тащите. Вот что: забудем все. Ни вы, ни я не виноваты. Мы обе рыбу продавали, и каждой хотелось больше продать. А покупатели разное говорили, мне одно, вам другое. Мне передали, будто вы сказали, что у меня рыба гнилая, а я вроде говорила про вас, что вы обвешиваете, а может быть, и наоборот было. Кто его знает. Теперь нам делить больше нечего. Ведь мы могли бы жить, как две сестры, вы - старшая, я - младшая. Поговорили бы раньше по душам, и дело бы так далеко не зашло.
Фрау Шайт. Еще чего не хватало - змею на груди пригреть! Нечего вам делать на рынке. Непорядочная вы! Рядом с вами ничего не продашь - только о себе и думаете! Покупателей одного за другим у меня переманили. Вся вы как есть фальшивая! Липла, подмазывалась - "может, еще судачка, мадам!". Сказала я вам раз начистоту - так вы мне судом за оскорбление пригрозили. А судить-то вас теперь будут.
Фрау Цвиллих. На все воля божья, фрау Шайт. Не решитесь вы такой грех на душу взять.
Фрау Шайт. А кто мне помешает? Вы первая начали - грозились меня по судам затаскать. Знаю я вас - скажи я племяннику, чтобы он свою жалобу назад взял, завтра же вы снова будете на рынке! С вас, как с гуся вода, - помаду новую, небось, купите и будете кельнеру из "Красного льва" глазки строить, чтобы всю треску у вас брал. Точно так и будет, ежели я гнев на милость сменю.
Фрау Цвиллих. Да пропади он пропадом, рынок! Пусть вся выручка ваша будет. Бога ради! Уступаю вам свой прилавок. Ваша взяла - доконали вы меня. От меня только половина осталась. Никто не узнает прежнюю Цвиллих. Перестаньте меня травить, отпустите душу на покаяние, так и скажите показала я тебе, где раки зимуют, а теперь иди с богом. Одно слово только, и я вам от всего сердца спасибо скажу, в ножки поклонюсь! Скажите, не тяните больше! Не скажете, в полицию пойдете - не позавидую я вам. Как тогда людям в глаза глядеть будете?
Фрау Шайт. Что, обломала я вас! Не помогут вам больше ваши штучки! Участковый-то поприостыл. Некому вступиться. Разбежались все кавалеры. У вас ведь как? Пусть человек женатый, переженатый, - раз он устроил вам выгодный заказ, вы с ним в тот же вечер в кино.
Фрау Цвиллих. Нет, не выдержу. Это уж слишком.
Фрау Шайт (смотрит на нее долгим презрительным взглядом). Как, Гуго? И это фрау Цвиллих? Разлюбезная наша фрау Цвиллих! И это на нее все как мухи на мед летят! А меня стороной обходят, словно кучу навозную. Чучело, мол, старое. Потаскуха она, и ничего больше.
Фрау Цвиллих. Нет, это чересчур.
Фрау Шайт (с кривой усмешкой). Вот вы какая. Сбросила маску, красотка.
Фрау Цвиллих (сдерживая гнев, с достоинством). Верно, господин Кох, грешила я по молодости лет. Случалось, улыбнешься кому-нибудь из покупателей, но скрывать мне нечего. А что наговаривают на меня всякое, так добрая слава лежит, а худая по свету бежит. Дойдет и до вас черед, фрау Шайт. Вы-то никому не скажете, с кем время проводите. Весь рынок говорит про ваши темные делишки. Кто же этого не знает, мамашато ваша с билетом была!
Господин Кох. Боже мой! Теперь все пропало. А вы ведь обещали сдерживаться, фрау Цвиллих.
Фрау Цвиллих. Хорошо вам говорить: сдерживаться. Никто б такого не стерпел, а я терпела. Но уж теперь я молчать не буду. Все выложу, все!
Господин Кох. Она себя не помнит, фрау Шайт, не думает, что говорит.
Племянник. Не слушай ее, тетя. Пойдем. Я понесу корзины.
Фрау Цвиллих. Кто гнилую рыбу в "Красного льва" сбывал? Она весь рынок позорит. И в ряды ее пустили потому, что братец ее, прохвост этот, с контролерами день и ночь пьянствует!
ИНТЕРМЕДИИ
Предлагаемые интермедии к "Гамлету" и "Ромео и Джульетте" написаны отнюдь не как дополнение к тексту этих трагедий Шекспира. Их следует играть лишь на репетициях. Сцена на пароме задумана как интермедия между третьей и четвертой сценой четвертого акта "Гамлета". Эта сцена, так же как и стихотворный эпилог ее, должны предотвратить героизацию образа Гамлета. Буржуазные критики обычно считают колебания Гамлета наиболее интересным, принципиально новым элементом этой трагедии. В то же время они полагают, что резня в пятом акте, то есть отказ Гамлета от рефлексии и переход к "действию", является положительным моментом. На самом же деле ничего нового здесь нет, ибо это не действие, а злодейство. Маленькая интермедия помогает понять колебания Гамлета - они объясняются новыми буржуазными нормами поведения, распространившимися к тому времени на общественно-политическую сферу. Две интермедии к "Ромео и Джульетте" написаны, конечно, не в подтверждение старой истины, гласящей "чужая радость - твое горе", а для того, чтобы Ромео и Джульетта в исполнении актеров были живыми людьми, полными противоречий.
СЦЕНА НА ПАРОМЕ
(Играется между 3-й и 4-й сценами IV акта "Гамлета" Шекспира)
На пароме Гамлет, паромщик и приближенный Гамлета.
Гамлет. Что это за постройка там на берегу?
Паромщик. Это форт береговой стражи, ваше высочество.
Гамлет. А для чего этот деревянный желоб, что спускается к воде?
Паромщик. Чтобы грузить рыбу на норвежские суда.
Гамлет. Странный форт. Там, что же, рыбы живут?
Паромщик. Там их солят. Его величество новый король, ваш батюшка, подписал торговый договор с Норвегией.
Гамлет. Раньше мы посылали в Норвегию солдат. Теперь их, стало быть, засаливают. Странная война.
Паромщик. Войны теперь нет. Мы уступили им прибрежную полосу, а они обязались покупать рыбу у нас. Теперь там к нашему голосу больше прислушиваются, чем раньше. Право, больше, сударь.
Гамлет. Значит, рыбаки служат теперь новому королю верой и правдой?
Паромщик. Они говорят: от войны сыт не будешь, сударь. Они за короля.
Гамлет. Но, как я слышал, послу его величества, моего первого отца, не путайте его, пожалуйста, со вторым, - дали пощечину на придворном балу в Норвегии. Теперь это предано забвению?
Паромщик. Его величество, с позволения сказать ваш второй батюшка, как говорят, изволили заметить, что господин посол был слишком хвастлив для дипломата страны, в которой слишком много рыбы.
Гамлет. Похвальная терпимость.
Паромщик. Полгода у нас на побережье все волновались: король колебался, подписывать договор или нет.
Гамлет. Неужели колебался?
Паромщик. Колебался. Еще как! Один раз даже усилили гарнизон форта. Все говорили: "Будет война! Никакой торговли, что делать с рыбой!" Все места себе не находили. Один день надеялись, другой - отчаивались. Но, с божьей помощью, наш добрый государь подписал договор.
