Олег Мороз - От имени науки. О суевериях XX века
Названий у этих точек и зон много: активные точки, стимулирующие точки, электроаномальные точки, электроактивные точки, биологически активные точки, биологически активные зоны, точки акупунктуры, точки рефлексотерапии, точки иглорефлексотерапии, точки рефлекторно-пунктурной терапии…
Впрочем, Годик отделяет зоны Захарьина—Геда от точек иглоукалывания: физиологическая природа этих зон вполне ясна, о точках этого не скажешь.
— Мне больше нравится слово «дерматом», — продолжает мой собеседник. — Известно, что дерматомы имеют нервную связь с различными органами. По тому, как они реагируют на то или иное воздействие, можно судить о состоянии органа. В данном случае под рукой у экстрасенса нагревается тот дерматом, который связан с больным органом. Он избирательно нагревается. Это не свойство экстрасенса, а свойство человеческого организма. При этом экстрасенс ощущает, где именно греется. Его чувствительности хватает с запасом. А что дальше происходит, какой тут возможен лечебный эффект — в этом должны физиологи разобраться…
— На это способен только экстрасенс или любой человек?
— В принципе — любой человек. Хотя, конечно, у разных людей есть различия в чувствительности руки. Ну и к тому же у тренированного человека всегда получается лучше, чем у нетренированного. Мы с самого начала ориентировались не на изучение экстрасенса, а на изучение обычного человека. Поскольку мы исходили из убеждения, что ничто в человеческом сообществе не может вырасти на пустом месте. Некие люди могут иметь особенности в том или ином отношении, но только особенности, а не обладать чем-то из ряда вон выходящим.
Вот только и всего: рука чувствует теплые зоны и дополнительно их прогревает. Удовольствуются ли этим экстрасенсы? Вряд ли. Они ведь на многое замахиваются. Вот если бы установили, что они действительно могут видеть человека насквозь, читать его прошлое и будущее, исцелять на расстоянии, заочно, указывать, где зарыт разыскиваемый милицией труп, разговаривать с «космическими духами», передвигать силой воли предметы и т. д., тогда, наверное, удовольствовались бы.
Скорее всего, «лечение руками» (главный козырь экстрасенсов) — еще один способ рефлексотерапии по типу иглоукалывания. Хотя иглоукалывание и называется так, в дело идут не одни иглы. Точки на теле массируют пальцами, специальными вибраторами, воздействуют на них вакуумом, электричеством, электромагнитным полем, ультразвуком, лазером, прижигают и прогревают разными способами… По-видимому, прогревание рукой биологически активных зон — из того же ряда лечебных воздействий.
Надо ли говорить экстрасенсам спасибо за то, что они подсказали нам этот способ лечения? Не знаю. Есть наука и есть культура. Оправдывает ли толика пользы, которую, возможно, экстрасенсы принесут науке, медицине, тот невежественный шабаш, который кружится, гомонит вокруг них? На каких весах взвесить?
— Нынче вашим именем экстрасенсы размахивают, точно знаменем, — говорю я Годику. — Как же — научное подтверждение…
— Да? — смеется он. — Это удивительно. А я, напротив, выходя из лаборатории, всякий раз по сторонам оглядываюсь: как бы не побили. Ведь всю ту ахинею, которая в академию от экстрасенсов стекается, мне на отзыв дают…
Можно ли требовать, чтобы «лечение руками» было скоро подхвачено и широко распространено? Требовать, конечно, можно, но станем рассуждать трезво: иглоукалывание известно по крайней мере две с половиной тысячи лет, а есть ли у него широкое распространение?
Все же какое-то место «руколечение» должно занять в медицине. Может быть, в ином варианте. В лаборатории Годика роль экстрасенсов неплохо исполняют приборы. В будущем, наверное, они намного превзойдут человека.
Нет сомнения, жгучий интерес публики к экстрасенсам мигом увянет, как только наука тем или иным образом оприходует их. Ну кого сейчас интересует гипноз? Или самовнушение? Или иглоукалывание? А ведь было время, тоже страсти бушевали.
Правда, останется еще общение с духами, предсказание судьбы… Но это уже из другой оперы. Тут физики вряд ли помогут.
Чехов и экстрасенсы
Был как-то случай, — рассказывает Годик, — приходит ко мне моя давняя знакомая, спрашивает, не могу ли я свести ее с экстрасенсами, чтобы они полечили ее брата. Брат у нее лежит полгода, какие-то мозговые явления, она каждую ночь не спит, встает к нему по многу раз… Я ей говорю: «Экстрасенс — это такой человек, которого ты найдешь у себя на работе, поспрашивай только сотрудников». Так оно и оказалось. Разыскала она какую-то женщину, приглашает к себе. Та ей говорит: «Не пойду, у меня времени нет, но там — все в порядке». Вот так. И что вы думаете — в первую же ночь после этой беседы брат моей знакомой действительно спал хорошо. Как это объяснить? Экстрасенс подействовал? Самое простое объяснение: моя знакомая и ее брат уже составляют одну связку, стоит ему пошевелиться — она шевелится, так они друг друга раскачивают; а поскольку экстрасенс ее успокоил, она спала уже не так чутко — возможно, брат начинал шевелиться, но не получал с ее стороны подкрепления и в конце концов тоже успокоился. Вот вам и лечение на расстоянии! А вообще много таких баек рассказывают, и в большинстве случаев, как здесь, можно найти какое-то на поверхности лежащее объяснение.
Хорошо бы нам помнить это мудрое правило: прежде чем верить байкам о всяческих «чудесах», стоит осмотреться — нет ли простого объяснения для этих «чудес»?
Помните, как у Чехова в рассказе «Следователь»?
Следователь и врач едут на вскрытие. По дороге завязывается разговор о том о сем. Из обычных дорожных разговоров.
«Следователь, мужчина лет тридцати пяти, задумчиво глядел на лошадей и говорил:
— В природе есть очень много загадочного и темного, но и в обыденной жизни, доктор, часто приходится наталкиваться на явления, которые решительно не поддаются объяснению».
Знакомый мотив: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось вашим мудрецам».
Кто ж возражает, в природе действительно много загадочного и непонятного. Вот только понимают под загадочным и непонятным разные люди разное.
Следователь рассказывает о некой молодой женщине, которая предсказала день своей смерти и умерла именно в этот день «без всякой видимой причины».
Как это похоже на наши нынешние разговоры. Кто-нибудь что-нибудь этакое расскажет… Что хочешь, то и думай.
Реакция доктора на рассказ следователя — какая-то вялая и нелюбопытная:
«— Нет действия без причины, — сказал доктор. — Есть смерть, значит, есть и причина. А что касается предсказания, то ведь тут мало диковинного. Все наши дамы и бабы обладают даром пророчества и предчувствия».
Когда были выговорены эти слова? Впервые рассказ «Следователь» Чехов напечатал в «Петербургской газете» в мае 1887 года. Сотня лет миновала.
Следователь решительно отрицает принадлежность его знакомой к распространенному типу пророчествующих «дам и баб»:
«— Так-то так, но моя дама, доктор, совсем особенная. В ее предсказании и смерти не было ничего ни бабьего, ни дамского. Молодая женщина, здоровая, умница, без всяких предрассудков. У нее были такие умные, ясные, честные глаза; лицо открытое, с легкой, чисто русской усмешечкой во взгляде и на губах. Дамского, или бабьего, если хотите, в ней было только одно — красота. Вся стройная, грациозная, как вот эта береза, волоса удивительные! Чтобы она не оставалась для вас непонятной, прибавлю еще, что это был человек, полный самой заразительной веселости, беспечности и того умного, хорошего легкомыслия, которое бывает только у мыслящих, простодушных, веселых людей. Может ли тут быть речь о мистицизме, спиритизме, даре предчувствия или о чем-нибудь подобном? Над всем этим она смеялась».
Замечательно в этом разговоре, что оба спутника — и доктор, и следователь, — будучи людьми интеллигентными, как видим, безоговорочно выносят за рамки обсуждения «мистицизм, спиритизм, дар предчувствия» и прочие чудеса.
Однако есть между ними разница: теряясь в догадках, как это могло быть, следователь тем не менее уверен, что все так и было, как он рассказывает; доктор же ни секунды не верит самому факту смерти «без всякой видимой причины».
«Размышляя, доктор поглядел на небо.
— Надо было бы вскрыть ее, — сказал он.
— Зачем?
— А затем, чтобы узнать причину смерти. Не от предсказания же своего она умерла. Отравилась, по всей вероятности».
Странно, что такая простая мысль не приходила следователю в голову. Из дальнейшего его рассказа выясняется, что у молодой женщины были нелады с мужем, что вскоре после женитьбы он ей изменил и она об этом узнала. Теперь следователем становится доктор:
«— А что раньше было, измена мужа или появление идеи о смерти?»
