Василий Ирзабеков - Святая сила слова. Не предать родной язык
– Выходит, они обречены на нелюбовь?
– Нет, почему же. Просто всё здесь происходит спонтанно. И даже сама директор пришла, когда уже был коллектив, – очень разный, я бы даже сказала, разношёрстный, который создавался до неё, без её участия. Помню, возникло непреодолимое желание, просто необходимость обменяться мнениями. Когда же это случилось, ясно поняла, что с большей частью этого коллектива я просто не смогу договориться: у них другие взгляды на те же самые проблемы. Мы, педагоги, одними и теми же словами называем разные вещи. Или наоборот.
«Чего ж ещё надо?!»
– Наверняка кому-то кажется, что Вы многое усложняете. И вообще, скажут, надо жить проще: детей кормят, обувают, одевают, худо-бедно обучают. Чего ж ещё надо?
– Это действительно так. Знаете, доходит до того, что одна группа не любит другую. А знаете почему? Да потому, что та воспитательница очень опекает своих, а потому эти чувствуют себя обделёнными. Но в то же время они ни за что не захотят ту самую воспитательницу к себе в группу Такая вот противоречивость.
– И что же тогда есть идеальный детский дом?
– Тот, во главе которого стоит талантливый человек. А не бывший партийный или комсомольский функционер.
– Талантливый в чём?
– В педагогике.
– Но это во все времена штучный товар. Таких педагогов всегда мало.
– Помните, был такой замечательный педагог Шаталов, о котором так много писали когда-то? Он брал заведомо слабый класс, от которого все отказались по той причине, что этот класс «тупой» и его нельзя обучить математике. У него же они расцветали, становились замечательными учениками. Чем всё окончилось? Да тем, что он попросту не преподает в Москве. Понятно почему? Диски, правда, продаются, можно купить и посмотреть.
Так вот, если во главе детского дома встанет такой человек, который будет привлекать других талантливых людей, а не «выдавливать» их, тогда дело пойдёт. У него будет своя школа, он обязательно должен кого-то обучать. Приведу свой пример. Дети мои ходили в православный детский садик, и батюшка занимался не только с детьми, но и со всем взрослым персоналом в течение двух часов по субботам. Они читали толкование на Евангелие, задавали свои вопросы. И это правильно, потому как если вы не знаете Евангелия, что настоящего можете дать детям? И если поначалу новые сотрудницы, те же нянечки, воспринимали эту «нагрузку» со скрипом, то потом просто бежали на субботние занятия. Таким образом сложился коллектив: хороший, настоящий.
– А в чём Вам видится православность вашего детского дома?
– Дети ходят в храм по благословению, где раз в две недели исповедуются и причащаются.
– А есть священник, который опекал бы их постоянно?
– Он тоже приходит раз в две недели, к сожалению. Молебен служит через пятницу, проводит краткие беседы. К сожалению, у батюшки тоже немного времени…
– А что между этими двумя неделями, в перерывах между храмом и молебнами?
– Это совместная утренняя и вечерняя молитвы, молитва перед вкушением пищи. Но у меня ощущение, что если разрешить им не молиться, это угаснет за один день.
– Практически во всех системах коллективного воспитания много места уделяется труду. Как с этим обстоит дело у будущих мужчин? Ведь лишение возможности заниматься трудом – это один из древних видов наказания. Есть ли в жизни мальчиков реальный труд – не разовая акция (скажем, разгрузить машину), а как процесс с элементами творчества? Хотя бы то же садоводство.
– К сожалению, нет. Увы, но труд пока для них только, как Вы выразились, акция, потому как преподаватели мужчины не идут на эти жалкие зарплаты. Впрочем, Вы сами хорошо живописали эту острую проблему в одном из номеров журнала «Шестое чувство» в статье «Мужское начало». А ведь у ребят как раз тот подростковый возраст, когда трудно их загнать за парту, у них большая потребность в мышечной деятельности. Вместо этого целый день загоняем их делать уроки.
– Но так можно вообще возненавидеть эти самые уроки!
– Что они и делают. Вообще, очень много лишней беготни, суеты. Такая вот имитация активности. А хочется, чтобы меньше, да лучше.
– А как обстоят дела со спортом, с физической культурой?
– Судите сами, например, есть велосипеды, но почему-то не у всех. Какая-то странная система поощрения, на мой взгляд. Скажем, подарили младшекласснику велосипед за хорошую учёбу, а он его потом раскурочил. Причём мне лично понятно почему, ведь у него на душе такое… А потом он вырос, по сути, стал совсем другим человеком. Да мало ли кто в детстве что раскурочил или разбил! Родители же не напоминают постоянно об этом своему взрослому ребёнку.
Здесь же он находится под дамокловым мечом: а вдруг нечаянно снова сломает? И у товарищей велосипеда не выпросишь по той же причине. Опять проблема. Просто велосипеды должны быть у всех, чтобы не вносить в отношения детей, и без того непростые, ещё и эту головную боль. Некоторые из мальчиков, правда, ходят на секции. Физической же культуры и спорта как такового в стенах детского дома нет.
Они великодушнее нас
– А как происходит их общение с миром девочек?
– У нас практически никак, к сожалению, хотя они очень этого хотят, но стесняются говорить об этом. К слову, им не только общения с девочками не хватает, но и с мальчиками. Но девочки – это, конечно, особая тема. Они соприкасаются с ними в музыкальной школе, но отношений, которые должны бы быть между мальчиками и девочками, попросту нет.
– Это что, пуританство?
– Нет.
– Или это та область, показатели по которой не будет проверять ни одна комиссия, а потому ею вообще нет смысла заниматься?
– Совершенно верно. Более точно и не скажешь. Хотя когда приходила моя дочь и гоняла с ними в футбол, они были безумно рады (она работала у нас несколько месяцев уборщицей). И мальчики были безумно счастливы, что моя Верка забила им два гола! Хотя есть мальчики, которые в футбол играть не хотят. Многое опять же упирается в средства: надо оборудовать площадки, купить инвентарь, форму… Но самое главное – нужны люди, которым бы всё это было нужно, которые жили бы этим по-настоящему. Ведь если мы 5 дней в неделю по 8 часов находимся на работе – это же целая жизнь! Мы здесь фактически больше, чем дома. И если нет уюта, нет очень важного – тепла…
– Тепла в чём?
– В том числе и в отношениях между нами, преподавателями. Когда на педсовете говорят подолгу (по пять с половиной часов!) о том, что вот никто из детей ни с кем не дружит… Я даже не стала говорить об этом на педсовете, но прежде надо нам, воспитателям, научиться дружить между собой. Мы сами ни разу не были в гостях друг у друга. И такие же отношения, соответственно, у них – это же отражение нас самих. А потому они очень рады, когда кто-то из преподавателей идёт с ними на, что называется, неформальный контакт. Я не могу не видеть, как они наблюдают за тем, как мы, преподаватели, общаемся между собой. Слушают внимательно, даже когда я с кем-то говорю по телефону. Им интересно, как там, в том, нашем с вами мире. Удивительно, но они прощают нам многое. Вообще они добрее нас, добрее и умнее. В этом можно убедиться, когда кто-то из взрослых что-то бестактное им говорит, а ребёнок милостиво молчит, хотя мог бы огрызнуться. И в такие моменты ясно понимаешь, насколько они добрее и даже великодушнее нас. И тогда я просто не знаю, куда деваться – в том числе и от стыда… Ведь остановить коллегу, сделать ему замечание на глазах детей я не могу. Всё понимаю, ребёнок тоже всё понимает. И тогда я готова провалиться сквозь землю. Вот что значит на деле отсутствие коллектива единомышленников, которые между собой могли бы быть ещё и друзьями…
– Как в хорошей семье…
– Совершенно верно. Нужна настоящая семья, почему мой любимый педагог всё же Василий Иванович Сухомлинский, который умел работать ещё и с родителями.
– Знаете, директор одной московской школы, где мне довелось заниматься с детьми, вообще ввела такое понятие, как родительский университет, куда приглашала интересных людей, а те делились своим опытом, рассказывали много полезного, помогали им становиться достойными родителями своих чад. И объединять их тем самым в некую семью. Надо ведь как-то сообща поднимать планку самих родителей, а потом уже требовать с детей. Если б вы видели, как это интересно!
– Замечательная идея! А вы знаете, что у нас руководство может преспокойно ругать педагога в присутствии детей? Им и в голову не приходит, что это просто недопустимо! Как потом ребёнок должен с этим взрослым общаться? Которого только что при нём выбранили за то, что, простите за подробность, туфля воспитанника лежит не так. Потому как главное – порядок, ибо в любой момент может прийти комиссия.
– А Вы можете реализовать свою любовь к ним стопроцентно?
